А рассказывать ей не хотелось. Пусть у меня её игрушки, на мне её сарафан и меня принимают только в компании её друзей. Хотя бы это должно остаться только моим.
Это — привязанность.
Та самая, от которой я шарахалась по углам нашей маленькой квартирки, обходя стороной высокую худощавую тень с растрёпанными волосами, наивно полагая, что если избежать физического контакта, то получится и эмоционально отгородиться от нежеланного соседа. Но вот, не вышло.
Иногда так случается — сколько бы сил, времени и упорства не было потрачено ради достижения цели, она всё равно выскальзывает прямо из рук. Или, напротив, сама крутится поблизости, напористо, но аккуратно вторгается в пространство, которое должно было остаться запретным навсегда.
Но главное, что это — привязанность. Потому что в тот же самый миг, как я дала имя этому дикому, хищному, неизведанному чувству, оно замурчало и покладисто легло на брюхо.
Это — просто привязанность. И теперь осталось только найти нужный учебник, чтобы разобраться, что же делать с ней дальше.
— Ты не умеешь плавать? — вопрос вырвался из меня легко, как и любые другие слова, заставлявшие людей вокруг ощущать себя некомфортно. Вот и ухмылка Кирилла, впервые с воскресенья третьего мая так сильно напоминавшая улыбку, оборачивается мрачным оскалом.
— Не умею, — на удивление спокойно согласился он и пошарил рукой по своим карманам, пока не вытянул наружу помятую пачку сигарет и потрёпанную зажигалку. Впервые так близко я видела, как он зажимал сигарету тонкими, чётко очерченными губами, прокручивал пластиковое колёсико худощавыми длинными пальцами с выступавшими суставами, выдыхал из себя маленькое сизое облачко с запахом, который почему-то знала наизусть. А потом он покосился на меня и добавил: — Меня никто не учил.
Даже смешно, но меня плавать учил тот самый Паша Тырин, который сейчас скорее бы утопил своими собственными руками. Четыре года назад я ещё не была настолько раздражающе-противной всезнайкой, стремящейся высказать своё мнение в любой неподходящей для этого ситуации, а ему в голову тогда ещё не успели ударить спермотоксикоз и щенячья любовь к моей сестре, из глупого, но доброго и отзывчивого домашнего мальчика сотворившие неадекватную гориллу с интеллектом чуть выше среднего среди себе подобных.
— И не сказал никому из-за Паши?
— Пока что он и так отлично выворачивается, на пустом месте находя новые причины, к чему бы придраться. Не ожидал от него такой изобретательности, — его голос низкий и тихий, серый и пасмурный, как октябрьское небо, а взгляд пугающе-пустой, глубокий и затягивающий, словно раскинувшаяся под ногами тёмная бездна. Он посмотрел на небо, покрытое сетью трещин-ветвей над нашими головами, повернулся ко мне, усмехнулся. — Можешь подарить ему эту информацию на день рождения. Воспользуется, как только я сюда вернусь.
— Зачем тебе сюда возвращаться?
— А ты думаешь, меня там ждут? Сомневаюсь, что спустя восемнадцать лет все родственники встретят меня с распростёртыми объятиями и примут, как родного.
— А ты сам их примешь? — я подтянула колени к груди, поёжилась от пробежавшегося по плечам холодка, когда Кирилл случайно задел меня локтем, и заодно прикрыла краем сарафана разбитое колено. Снова чешущееся от жгучей боли и сочащееся кровью, размазывающейся по хаотичным разводам зелёнки.
Только бы выбросить из мыслей смелое предположение о том, что он действительно сюда вернётся. И сотню раз повторить, что это — привязанность, вот отчего внутри всё трепещет и тянется навстречу заведомо гиблому холоду.
А он придвинулся ещё ближе, позволяя прочувствовать исходившие от него волны ненависти, настолько обескураживающей, пугающей, объяснимо-предсказуемой, что мне хотелось протянуть руку и узнать, какова же она на ощупь. Словно я уже тогда знала, что мне суждено будет примерить эту ненависть на себя на долгие, мучительно пропахшие хвоей годы.
Кирилл же прищурился, яростно вдавил бычок во влажную землю под своими ногами и уверенно произнёс:
— Никогда.
Комментарий к Глава 5.
Дорогие читатели! Спасибо всем, кто ждал (и дождался!), но, увы, частота выхода глав пока что не изменится, и следующая будет только через 2, а то и 3 недели.
Всего в работе ожидается примерно 13 глав, так что мы скоро подойдём к самому интересному))
А ещё я нашла, нашла, нашла Кирилла Зайцева/Войцеховского именно таким, каким представляла в своём воображении:
https://pin.it/7MYHM00
https://pin.it/3HccLuz
https://pin.it/7tT5Jm2
https://pin.it/4A0uX1q
Прошу любить и жаловать. Ну или не любить, тут уж кому как)
А вот и бука-Маша с неадекватной самооценкой:
https://pin.it/6GmWs8G
https://pin.it/2dd3CEQ
И наш красавчик-повеса Лирицкий Илья Сергеевич:
https://pin.it/16a669M
И не забывайте, пожалуйста, про обратную связь! Для меня это очень и очень важно!)
========== Глава 6. ==========
Мне невероятно везёт, что балкон, часто используемый особенно ленивыми сотрудниками в качестве ближайшей доступной курилки, на этот раз пуст. В голове до сих пор роятся и жужжат тысячей пчёл вопросы, сомнения и догадки, но размеренное, глубокое дыхание помогает прийти в себя, несмотря на то, что каждый жадный глоток колючего воздуха больно царапает глотку.
Ладонь цепляется за перила, смазывает капельки подтаявшего снега и опасно проскальзывает по ледяной аллюминиевой поверхности, прежде чем удаётся найти надёжную опору для дрожащих и подгибающихся от слабости ног. К счастью, последствия моего недавнего жёсткого приземления на колени сквозь плотные чёрные чулки совсем незаметны, и остаётся только промокнуть салфетками оставшиеся на них мокрые пятна.
И привыкнуть не морщиться каждый раз, когда плотная ткань облегающей офисной юбки и шелковистые волокна капрона елозят и трут по содранной коже.
После дикого жара, обдавшего тело во время неожиданной встречи с Кириллом, меня так трясёт от холода, что зубы громко клацают друг о друга, а кожа чешется и ноет, словно вот-вот с хрустом потрескается и осыпется, как тонкая корочка льда. Я обхватываю себя руками, растираю плечи, беспощадно сминаю полупрозрачную кремовую блузку и пытаюсь убедиться, что снова способна уверенно держаться на каблуках и не упаду навзничь после первого же опрометчиво быстрого шага.
Не хочу возвращаться обратно. Потому что только переступив порог и вновь оказавшись в издевательски-светлом коридоре со своими тёмными мыслями, мне придётся сделать мучительный выбор: снова добровольно отдать свою душу Дьяволу, который однажды уже поигрался с ней и выбросил за ненадобностью, или развернуться и бежать как можно быстрее и дальше отсюда, надеясь, что в этот раз он не то, что не сможет меня найти, — просто не захочет.
Я тяну на себя дверь, делаю один шаг вперёд и почти врезаюсь в Кирилла. По инерции пытаюсь отступить назад и спрятаться, но он ловко обхватывает меня за талию и припечатывает к стене в тот же момент, когда рядом раздаётся оглушительный хлопок двери, отрезавший мне возможность к отступлению.
— Камеры, — шепчет он сдавленно, горячими губами касается уха, дыханием выжигает тонкую и нежную кожу дотла, носом зарывается в мои волосы и заполняет собой всё моё пространство, мои мысли, мою жизнь. Я ощущаю его прикосновения каждой клеточкой плавящегося в огне тела, смотрю напряжённо на волнистые пряди каштановых волос, на воротник чёрной рубашки, оттеняющей загорелую шею с пульсирующей на ней веной, полной грудью вдыхаю запах свежести и прохлады хвойного леса, горько-согревающий кедровый аромат, отбрасывающий меня в хитросплетения собственных снов.
Нет, нет, нет. Этого не может быть. Не может!
Я выдыхаю резко и испуганно, облизываю губы и клянусь себе, что не хочу сейчас ничего чувствовать. А сама хочу, хочу, больше всего хочу ощутить привкус вишни, глотнуть терпкого коньяка с самого кончика влажного языка, скривиться от горечи, с которой просыпаюсь из раза в раз.
Его ладонь тем временем проводит по спине, спускается на бедро и быстро опускает в карман моей юбки небольшой твёрдый предмет. Новая флешка?
