Как только Гордеевский Джип притормозил у цеха, Олег пошел к нему навстречу, демонстрируя полнейшее спокойствие.
— Вадо-о-ос, — протянул с издевкой, приветствуя вышедшего из салона коренастого, в меру упитанного мужчину, — вот мы и встретились.
— И не говори, — покосился тот на Гончарова, будучи не в духе.
— Знаешь, я что-то не понимаю, в чем причина наезда? Деньги заплачены? Заплачены.
Пока всё шло по плану, Лёшка не вмешивался, наблюдая за реакцией обеих сторон.
— …По договоренности всё? По договоренности. Гони вагон и разойдемся по-тихому, иначе… — выждал паузу, и мотнул головой в направлении Алексея, — будешь иметь дело не со мной, а вот с ним. Знаешь, кто это?
Лёшка выбросил сигарету, заметив, как охренел Гордеев, мгновенно изменившись на лице.
— Это человек Варланова. А Варланов, это?.. Правильно, — усмехнулся Турский, продолжая провоцировать Вадима, — по глазам вижу, что знаешь. Привет тебе прям оттуда, — ткнул пальцем вверх, намекая на конгломерат. — Те, кто пойдет против меня, пойдет против всей четверки. А вот он, — указал на Гончарова, — проследит за тем, чтобы всё прошло как можно лучше.
Вадим сдержано посмотрел на Лёшку, недовольно выпятив подбородок.
— Я не знаю, зачем конгломерату понадобилось дергать тебя, но скажу так: я всего лишь требую то, чтобы было мне обещано изначально. Я провел груз в целостности и сохранности, условия выполнены, пускай отдаст мои деньги и вопрос разрешиться.
— Какие ваши деньги? Вы совсем ох**ли? Верните вагон! Там нет вашей доли! — потерял терпение Олег, и неожиданно выхватил пистолет, направив на Вадима.
Ясный пень, в тот же момент вокруг них поднялась буча. Люди Гордеева не заставили себя ждать, и в считанные секунды вокруг мужчин образовался плотный круг.
— А ну успокоились! — рявкнул Лёшка, всматриваясь едва не каждому в глаза. Адреналин горячей волной прокатился по венам, наполняя стальной тяжестью каждый мускул. — Олег, опусти пистолет!.. Живо! — прорычал, не упуская из виду Вадима. Только благодаря его удерживающему в подчинении взгляду мужчина не тронулся с места и первым опустил выхваченное после Олега оружие. Ни один мускул не дрогнул на лице, хотя внутри всё натянулось до предела. Вот тебе и поговорили мирно.
— Убрали оружие! Все!!! — приказал властным тоном, помня, что подчинить своей воле можно не только демонстрацией силы, но и умением подавлять. Гордеев кивнул своим людям, не спуская с Гончарова пристального взгляда.
— Значит так, — вышел наперёд, спрятав руки в карманах брюк. Поза небрежная, расслабленная. — Ты сегодня же возвращаешь вагон, и если всё проходит гладко, Скибинский отчисляет тебе 3 %.
— Это мало, — не устроил Гордеева подобный расклад. — Мы договаривались на 10.
Лёшка медленно повернулся к Олегу и хищно оскалился. С*ка, да и только. Интересно, Вика в курсе?
Олег нервно повел плечом, и хотел уже вставить свои пять копеек, но Лёшка перехватил его порыв, осадив уничтожающим взглядом. По спине противно пробежал холодок.
Олег фыркнул что-то неразборчиво, покраснев от напора и, спрятав за пояс пистолет, выжидающе скрестил на груди руки.
— Смотри, Вадим, — начал Лёшка, дав знак Ваньке, и через минуту за его спиной выстроились люди Скибинского, — я не знаю об условиях договоренности, и приехал сюда просто поговорить. Мне похрен, как на припрятанный алюминий, так и на твою долю. Меня попросили найти точку соприкосновения, пока не пролилась кровь, я пытаюсь её найти. Ни я, ни Скибинский не обещали тебе 10 %. Но проблема в том, что придержанный тобой вагон принадлежит не только ему одному, а ещё нескольким участникам конгломерата. Его содержимое уже давно поделено. Мой тебе совет — забирай 3 % и уходи с миром. Потому что в следующий раз я не буду пытаться договориться, а выслежу тебя у дома и поверь, не успеешь и глазом моргнуть, как тебе прилетит из такого расстояния, что ни одна бронь с охраной не поможет.
Всё не так. Всё… Вместо того, чтобы вывести на чистую воду Турского, ещё и сам подставился. С-с*ка-а-а, было бы ради кого…
Гордеев уехал. С трудом проглотив брошенную с барского стола кость, уехал, оставив после себя скрипучее предчувствие грядущих перемен.
Уже вечером алюминий благополучно достиг своей цели, а окружение Скибинского облегченно выдохнуло. Надолго ли… То, как Гордеев посмотрел напоследок на Турского, сцепив до побеления квадратную челюсть, означало только одно — попал Олежик, и при чем, нехило. Такие вещи не исчезают бесследно. И если позиция Скибинского неоспорима, то кидалово Олега грозило головняком.
…Перевернувшись на спину, потянулся к прикроватной тумбочке и нащупал сигареты.
Без каких-либо зазрений совести, наплевав на дорогущий ремонт, закурил прямо в постели. Сегодня можно. Сегодня у него заслуженный отходняк.
На второй половине громадной кровати посапывала прихваченная из клуба то ли Юлька, то ли Маринка. Пофиг. Никогда не зацикливался на именах. Главное условие в выборе очередной кандидатки — выносливость, потому что мог затрахать в прямом смысле слова.
Но сегодня что-то не зашло. Вернее, зашло, но по-иному, не так, как всегда. Что-то не отпускало до конца, не позволяло сбросить остаточное напряжение. Не было ни приятной истомы, ни легкой дрожи, ни долгожданной и такой желанной пустоты. Уснуть бы, провалиться в исцеляющий сон… не получалось. Мозг активничал, постоянно проигрывая перед глазами прошедший день.
Вскочив с кровати, нарыл при свете луны снятые в впопыхах джинсы и, прихватив телефон, вышел на улицу. Захотелось подышать ночным воздухом, пройтись босыми ногами по прохладному газону… и по привычке, в который раз за прошедший месяц, заглянуть к Владке в окно.
Странно. Сегодня, против всех ожиданий, в комнате не светилось. Взглянул на часы, отмечая час ночи. Для неё, как бы и рано. Раньше всегда в такое время сидела на подоконнике, прячась за тяжелой шторой. Неужели спит?
Вчера утром пересеклись возле гаража, успел обратить внимание, что выглядела она какой-то уставшей, без настроения. Может, приболела. Хреново, если так. Но и идти на контакт, после данного им же совета держаться подальше, было не с руки.
Чёрт! А вдруг реально приболела?
— Юр, — набрал охранника, решив не ходить вокруг да около, а узнать наверняка, — извини, что поздно, — мало ли, вдруг человек отдыхает, а он колошматит посреди ночи, — как там Владка? Чем занималась сегодня, куда ездила?
Пока сыпал вопросами, не зразу врубился, что у того на заднем плане звучит отнюдь не тишина, а довольно таки оглушающая музыка.
— Подожди! — заорал в трубку телохранитель, — Повтори, я не расслышал.
Лёшка заторможено посмотрел на зияющее темнотой окно, потом на зажатый в руке телефон…
— Твою ж мать… — втянул в себя с шумом воздух и, не выпуская изо рта сигарету, грязно выругался. Ну, паскуда. Мало ей в жизни приключений, снова за свое? — Вы где? — прорычал в трубку, возвращаясь в гостевой дом.
— В «Ажуре», — доложил Юрка, и его словно ведром холодной воды окатили. Это ведь клуб Турского.
— Слушай меня внимательно, — на ходу натащил на себя первую попавшуюся футболку и растормошив спящую девушку, указал рукой на дверь. — Не отходи от неё ни на шаг, я скоро буду.
— Лёш, — замялся старый знакомый, и Гончаров сразу учуял неладное, — они это… в уборной закрылись… Одни бабы. Курят походу. Я под дверью.
Точно самоубийца. А если бы он не позвонил? Просил же по-человечески докладывать о каждом шаге. Ну что за народ, а?
— Ты ещё спрашиваешь? — рявкнул настолько громко, что у самого заложило уши. — Выноси её нах**. И ни на шаг, слышишь, Юр, ни на шаг от неё не отходи.
Который раз за день постарался взять себя в руки. Как же за*бали эти качели. Проще перестрелять полгорода, чем утихомирить одну девчонку. Да пока Скибинский надумает вернуться, он и поседеет нахрен.
Только сковавшая сердце тревога не позволила дикой злости взять вверх над помутневшим разумом. Только она заставила гнать по городу, наплевав на дорожные знаки.
