Глава 18
Это приятно — от его поцелуев, от языка, от пальцев, стискивающих мою спину, клеймящих меня, тело простреливает сладкая истома, спазмы. Хочется закрыть глаза, и отдаться полностью, но я не могу расслабиться, я помню.
Помню, что совсем рядом с нами, за этой условной дверью находится три сотрудника Марата и стюардесса. Помню, и порочные чувства, охватывающие меня, отступают.
Чтобы снова вернуться мощной, стыдной волной, когда Марат стягивает с меня одежду, и накрывает грудь своими губами. Я дрожу, как от сильнейшего мороза, как от горячей лихорадки, и вспоминаю.
Что мы не одни. Что мы не дома, не в отеле.
И в каком я здесь качестве.
И это снова отрезвляет.
— Охренительная у тебя грудь. Лучшая из тех, что я видел, — Марат оторвался от меня.
Опустила глаза вниз — соски мокрые от его поцелуев, сжались в тугие горошины, и пошло блестят от заглядывающего в кабину света. Это… это, и правда, красиво.
И Марат смотрит. Темным взглядом вбирает это зрелище, сжимает сосок пальцами, и толкается своей эрекцией в мои бедра. Черт бы его побрал.
— И много ты видел? — спросила, скрывая смущение.
— Много, — он сжал ладонями мою попу. — Расслабься. Говоришь, что можно без презерватива? Мы ведь поняли друг друга? Контролировать тебя не придется?
— Я не собираюсь беременеть, и требовать от тебя свадьбу, или щедрые алименты. Мне это не нужно, поверь. Я помню, что ты говорил про аборт, — сжалась я.
И Марат это почувствовал. Шлепнул меня по ягодице, и я тихонько ойкнула.
А затем я ощутила, как мужские пальцы бесцеремонно скользнули под мое белье. Марат удовлетворенно хмыкнул, и провел ребром ладони от лона до…
— Нет, — ахнула я, почувствовав его пальцы совсем не там, где нужно. — Я не… не надо, хорошо? Не туда!
— Ты мне отказываешь?
— Да, — я попыталась соскочить с его колен, но кто бы мне позволил.
— Уверена?
— Ты говорил, что тебе нужна любовница, а не резиновая безответная кукла. Пожалуйста, давай не туда! — запаниковала я, все еще чувствуя мужские пальцы между своих ягодиц.
— Ладно. Успеем, — недовольно бросил Марат.
— Не успеем, а вообще не будем.
— Будем, Алика. Но не сейчас.
Мне удалось немного расслабиться, когда его рука покинула опасное место. Я найду способ уговорить Марата, чтобы там он меня не трогал, надеюсь, получится. Но лицо у него стало жестким после моего отказа.
И я, чтобы реабилитироваться, зарылась в его короткие волосы. Марату нравятся такие ласки — грудь, шея, голова. Просто и безыскусно. И мне тоже нравится пропускать его жесткие волосы между пальцев, вдыхать его парфюм, запах его тела.
И чувствовать его пальцы, скользящие по влаге. Её не так много, Марат сжимает клитор, играет с ним пальцами, и я прикусываю свою щеку изнутри, чтобы отрезвить себя.
Не хочу даже тени удовольствия.
— Твой отец не объявлялся? Не звонил тебе?
Пальцем он скользнул в мое лоно, и сразу добавил к одному пальцу второй. Я глубоко вздохнула от давления внутри, и ошарашенно уставилась на Марата.
— Ты собираешься трахать меня, и говорить про моего папу?
— Я многозадачен.
— Нет, он не объявлялся. Давай не сейчас.
— Осмелела? — он глубоко протолкнул в меня пальцы.
И снова чуть согнул их, а я всхлипнула от этого. И уткнулась ему в плечо, прячась от мужского темного взгляда.
— Ты против?
— Мне интересно, до чего тебя доведет твоя вдруг откуда-то взявшаяся смелость, — бросил Марат странную фразу. — Все, не хочу кончить в штаны.
Он резко снял меня с себя, поставил на колени на кровати, и стянул с меня белье. И я снова осознала, что полностью раскрыта, и позади меня дверь. Если кто-то вдруг войдет, то увидит… Боже, или услышит, здесь ведь так тихо, нас обязательно услышат!
Зашелестела сбрасываемая Маратом одежда, и через пару секунд я почувствовала его ладонь на моей пояснице. Марат заставил меня буквально лечь, и отогнуть одну ногу почти до груди, согнув ее в колене. И еще шире раскрывая меня для себя, для своего проникновения.
— Ты везде красивая, девочка, — прохрипел мужчина, и снова дотронулся до горячих, чуть припухших складочек. — И мне нравится, что ты осмелела. Главное, помни о границах. Черт… ты охренительно красива.
Я знаю, куда он смотрит. Не вижу, но чувствую. И… и мне это нравится, волнует, пугает, заводит, ужасает. И снова низ живота тяжелеет, тянет в тревожном предчувствии мужского вторжения.
— Уже не смущает то, что мы не одни, Алика? — шепнул Марат, и ткнулся головкой ко входу.
Он вошел в меня одним рывком. Так глубоко, насколько это возможно. Я закрыла глаза, задышала чаще, приноравливаясь к мужским движениям во мне, к почти забытому чувству наполненности.
Только одного не хватает — его тяжести на мне. Марат словно прочитал мои мысли. Кровать чуть прогнулась под его весом, спине стало жарко, и желанно-тяжело.
— Все эти дни мечтал, как буду трахать тебя, — прохрипел Марат мне на ухо, выходя до головки. И снова продвинулся на полную длину ствола. — В тебе так горячо… туго… охренительно туго, моя девочка… моя…
Он шептал что-то бессвязное, иногда бессмысленное, и посылал член в меня. А я комкала белое постельное белье ладонями, и тихо всхлипывала от нарастающего жара. Он спадал, когда я слышала вдали скрипы, чужие голоса, шаги. Боялась, что нас увидят. А затем Марат задевал какую-то точку внутри меня, и жар охватывал всю меня. Даже не жар, а огонь.
Чистая похоть.
Марат удерживал свое тело на локтях, но все равно я ощущала его тяжесть. Слышала влажные шлепки наших тел, и… двигалась ему навстречу. Забыто обещание самой себе, что мне не нужно удовольствие. Любовь не нужна, а удовольствие — оно ведь рядом, очень близко, оно сейчас во мне. Бьется быстро-быстро, таранит меня, вновь и вновь задевая секретные, стыдные точки, скрытые в моем теле: у самого входа, где все пылает, и внутри, куда раз за разом долбится головка мужского члена.
