Нахожу в контактах номер Бивня. Сейчас низшая шестерка наложит в штаты, когда увидит, чье имя высветилось у него на экране. Парень появился у нас не так давно. И я до сих пор не понимаю, нахрена его взял. Он мелкий и тощий. Как белая ворона среди мощных атлетов. У него аномально большие и кривые зубы, поэтому Бивень.
Пацан у нас исполняет роль заманухи, когда нужно взять определенного человечка из личной берлоги. Для Бивня очень подходит амплуа сирого, убогого или сумасшедшего. Остальные бойцы не принимают его всерьез и не посчитают за стукача.
— Зайди ко мне наверх. Сейчас.
Уже через пару минут я слышу стук в дверь. Пацан несся со всех ног и запыхался.
— Можно.
— Приффет, Гром.
Бивень шепелявит, чем бесит до бешенства, но придется потерпеть. Сидя на кровати, я расправляю плечи и жестом указываю ему на середину комнаты.
— Рассказывай все. Как есть и без пиздежа, иначе лично придушу.
Бивень сразу понимает, зачем он здесь и о чем речь. Он смышленый малый и очень хочет жить. Бивень часто моргает от глазного тика и поправляет пиджак, который словно с бати снял.
— Уже к вечеру после того как тебя подстрелили начались разговоры. Лично мы, шохи, ни при чем, но бойцы стали сомневаться в твоем здоровье. Они думали, что ты уже помер, а старшие вместе с Вероникой Сергеевной врут. Скрывают. Чтобы за их спинами начать чистку и перебить всех неугодных Замуту. Ох, Гром, в ту ночь явились все. Даже Лютый приехал из пригорода. Они ворвались в дом и хотели разнести все. Они были в ярости.
— Угрозы?
— По большей части Веронике Сергеевне за обман.
— Понятно.
Ничего удивительного. После моей смерти, если бы Фортуна не заслужила уважение среди бойцов, в лучшем случае ее просто выгнали. В худшем — я бы из могилы встал, чтобы перебить их лично за содеянное и сдохнуть снова.
— Так вот. Они заполонили гостиную. Я тоже там был, но не орал и ничего не трогал. Клянусь, Гром! Бойцы подговорили и шестерок, чтобы нагнать жути еще больше. Касым сдерживал их у лестницы, не давал приблизиться к твоей женщине. А Замут стоял рядом и молчал. Просто смотрел, но закрывал собой путь.
Стало быть, не все так плохо было, раз старший боец бездействовал. Потому что в противном случае Замут проявил бы силу, а я, когда очнулся, обнаружил бы состав группировки вполовину меньше. Замуту нельзя карать без моего приказа, а ему жуть как хочется.
— Продолжай.
— Потом вышла Вероника Сергеевна… — И тут я напрягаюсь. Вслушиваюсь в каждое слово Бивня. Какого черта Фортуна сунулась к разъяренным бойцам? Так нельзя. — Не гневайся, но выглядела она странно. Страшная, черная. Бледная, как ведьма. Никогда прежде мы не видели Веронику Сергеевну такой. Она взглянула на меня мельком, и я бзднул. От лютого страха по ней и от ее вида. А Панкрат мне сказал, что воняет…Но я искренне думал, что из почерневших глаз Вероники Сергеевны вот-вот вырвется пламя.
— По существу! — перебиваю, ударяю кулаком об постель.
— Она говорила так, будто ей уже терять нечего. Кричала. Угрожала. Тыкала в бойцов пальцем и раздавала приказы. Прямо как ты, Гром, обещала поотрывать бошки.
— Бухой, что ли? Ничего не путаешь?
Фортуна взялась за управление? Если бы моим бойцам было лет по семь, я бы, конечно, поверил. Но Бивень не врет, и я начинаю познавать скрытую сущность Фортуны.
— Точно тебе говорю. Она подействовала на собравшихся эффектом неожиданности и сумела разогнать толпу. Ведь все ахренели. Вероника Сергеевна организовала собрание лично и не допустила Замута, как положено. Но после собрания всем стало ясно, что баба у руля — дело гиблое. Потому что она с нами не так давно, Веронику плохо знают. Да и слышать ее голос в качестве приказного чуждо. На следующий день снова начались разговоры. Двое из бойцов порывались наказать твою женщину, остальные не решались. Один отвлекал Касыма, второй почти успел ворваться в душевую, где плескалась… ну, Вероника. Замут перехватил его у самой двери и силой вытянул обратно. Потом второго. Замут собрал всех наемников во дворе и избил провинившихся на наших глазах в назидание. Чуть до смерти не запинал. Сизый сейчас со щелью в ребре двигается. Замут сказал, что нарушит твой приказ и лично будет ломать тех, кто смеет ослушаться Веронику Сергеевну.
— А она?
— Она не знает и думает, что ее все боятся. А я и правда боюсь…
Щурюсь. Пару минут обдумываю услышанное. Бивень затаился и ждет.
Фортуна защищала. Рисковала собой. И за всю мою жизнь она вторая, кто решилась на подобное ради меня искренне, а не за филки. Я начинаю гордиться Фортуной. Пусть и опыта у нее нет, она старалась. И ее зауважают. Непритворно, а по-настоящему. Я не оставлю бойцам выбора, правда, управление все же возьму на себя.
— Бивень, перережь тормозные шланги на четвертой машине. Отправим смутьянов туда, куда они заслужили.
— Будет сделано.
— Свободен.
Я принимаю это решение не только потому, что оскорблен посягательством на честь Фортуны. Просто таких вещей не прощают. Никогда. Не в одной ОПГ. Так было, есть и будет. И когда я сдохну, а на мое место воссядет другой, будет так.
Я поднимаюсь с постели и выхожу в коридор. Спускаюсь по лестнице. Из кухни пахнет чем-то вкусным. Первым я вижу Касыма. Наемник встает с дивана и кивает в знак приветствия.
— Почему ты здесь, а не с Фортуной?
— Вероника Сергеевна разжаловала меня. Теперь рядом с ней Замут.
— Мда…
Что еще мне предстоит узнать? Фортуна лихо успела навести порядки. Забрать в распоряжение моего старшего бойца. А Замут искусно подыгрывает ей, чтобы никто не усомнился в ее авторитете. И внушает Фортуне веру в себя. Вот только почему произошла подмена? Становится все интереснее.
Только успеваю приблизиться к столовой, как слышу радостный визг дочери:
— Ура! Артём проснулся!
Моя принцесса бежит навстречу, широко развела ручонки в стороны. Нарядная, будто на праздник. Склоняюсь и обнимаю дочь.
— Привет, я тоже рад тебя видеть.
— Я охраняла тебя, Артём, пока мамы не было рядом. Я была рыцарем, а ты королевишной!
Смеюсь. Никогда прежде меня не короновали, да еще сударыней. Но в чем-то дочь права, я действительно провалялся как блаженный. Больше такого допустить нельзя.
— Ты очень храбрая девочка. Я горжусь тобой, как и твоей матерью.
Фортуна не выдерживает и тоже подходит к нам:
— Кого-то она мне напоминает. Не в курсе кого, Громов?
Выпрямляюсь и смотрю в зеленые глаза. Светятся счастьем. Фортуна улыбается. Я дотрагиваюсь большим пальцем до ее подбородка, поглаживаю. Еле касаюсь нежных губ своими. Не могу надышаться Фортуной. Тихо шепчу ей на ухо:
— Люблю тебя.
— Артём, спасибо, что остался живой.
— Тсс…
Дочь прыгает и визжит пронзительно. Носится вокруг нас хороводом:
— Тили-тили тесто! Артём — жених, мама — невеста!
Похоже, Арина только этого и ждала. Даже Киндер, предложенный Глафирой для успокоения, не помогает. Я бесконечно рад, что мне удалось найти подход к дочери сразу. Она полюбила меня в ответ и приняла. Не испугалась моей специфической внешности. Вдвойне рад, что мои гены взяли верх над характером Арины.
— Громов, я приготовила завтрак для тебя. Для всех нас.
Фортуна приглашает к накрытому столу.
— А воздушные шары на гардине развесить чья идея?
— Моя, Громов. Но Замут любезно помог в исполнении. Да, Замут? Тебе ведь нравится мне помогать?! — восклицает нервно.
Любимая женщина и лучший боец как кошка с собакой с самого первого появления Фортуны в моей жизни. И это неисправимо. Их обоюдные издевки проросли даже на ментальном уровне. Я не знаю, что должно случиться, чтобы этих двоих, наконец, взял мир.
Боец явно не в духе и разнится с общей атмосферой, хотя он тоже доволен моим исцелением.
Хрипит:
— Да, Вероника Сергеевна. Несказанно. — Ему стоит больших усилий сдерживать брань при Аришке. Он оборачивается ко мне. — Нам нужно поговорить, Гром.
