— Дрейк, стой! Ты не так понял! — кричала ему в спину мать, но он удалялся слишком быстро.
Дрейк шагал по территории стаи большими шагами, не смотря по сторонам и не реагируя на приветствия людей. Боль и злость клокотали в нем. Он уродец! Он раб! Но они не дождутся, он не сломается, не доставит всем этим лживым тварям такого удовольствия. Пусть хоть кто-нибудь еще посмотрит на его запястья и скорчит рожу, он тому сам выколет глаза!
Дверца машины распахнулась, и он увидел спящую Амину. Сука, которая лишила его всего лишь взмахом своей выхолощенной руки. Дрянь, которая превратила его жизнь в развалины. Тварь, для которой он устроит персональный ад, лично проследит за тем, чтобы она прошла по всем кругам ада и не сломалась до тех пор, пока он этого не захочет, пока он не позволит ей перестать чувствовать боль и обиду.
— Дрейк, что ты делаешь? — воскликнула Амина, когда он грубо вытащил ее из машины. — Расстегни мне руки!
— Тебе это все равно не поможет, — сказал он тоном палача. Казалось, что никаких эмоций в нем не осталось.
— Куда ты тащишь меня, черт возьми?! — брыкалась она, не понимая, что за бес в него вселился.
Мужчина остановился и взял ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
— В твое новое место жительства, крошка. Туда, где ты не увидишь солнца и света белого дня, где не будет никаких удобств и привилегий жизни богатой дряни. В преисподнюю, которую я устрою лично для тебя, — прошептал ей в губы он и укусил верхнюю губу Амины.
Дрейк налил себе виски и осушил стакан. Чертово пойло не могло выжечь боль в душе, сколько бы он не пил. Его окружали лишь стены и эта бутылка, но все они были бездушными вещами и не могли с ним говорить. Зато люди, у которых должна быть душа — по крайней мере, так было задумано Творцом — отвернулись от него, показав, что души у них нет.
— Уроды, — прошипел мужчина и выпил еще, уже теряя счет стаканам.
Амина сейчас томилась в подвале его дома, в сыром и грязном месте, в котором он сам ничего никогда не хранил. Дрейк поднял взгляд от стола, захваченный мыслями. Он ничего не приносил в подвал, ему это помещение было не нужно, но Ада постоянно делала какие-то перестановки в его доме, что-то меняла, и вечно находились лишние вещи, которые она и спихивала в подвал. Сука! Одна сука подготовила место для другой. Мужчина ухмыльнулся и налил еще виски.
Ада… Как она могла так с ним поступить? Дрянь. Все они — дряни, все разбивают сердце, когда ты готов им его отдать; истязают просто так твое тело, будто имеют право оставлять на тебе шрамы! Взгляд Дрейка уперся в шрамы на запястьях. Его проклятие, метки, которые теперь важнее даже его лица. Все смотрят сначала на них, а потом уже ничего не имеет значения. Он раб, его прижигали железом, значит, он уже отработанный материал! Амина — тварь, он оставит на ее теле такие же уродливые метки, чтобы все видели, какая она сука!
Иногда ему становилось жаль ее, а перед глазами всплывала спина девушки. Уже кто-то постарался и оставил на ее нежной коже укусы и шрамы. Кто-то заклеймил ее, заявляя на Амину права, говоря всему миру, что она принадлежит этому человеку. Черта с два она кому-то, кроме него, принадлежит! Он сможет, не пожалеет ее больше, его рука не дрогнет и разрисует ее чистую кожу шрамами в тех местах, куда еще не добрались руки первого ублюдка.
Сейчас Дрейка разделяла тонкая грань между человеком и зверем. И, как ни странно, мести просил человек. Он шептал волку на ухо, что нужно поквитаться с сучкой, нужно поставить ее на колени насильно, когда она сама не будет этого хотеть, чтобы унизить и растоптать гордость Амины. Он хотел сбить с нее спесь и надменность, увидеть в ее глазах слезы и даже услышать ее мольбы о пощаде. Дрейк пока не решил, прислушается ли он к ним или нет.
Однако низменная человеческая сущность подавлялась волчьим разумом. И в моменты просветления Дрейк ясно осознавал, что он хочет спуститься к ней и обнять ее, разделить боль с ней, ведь она знает, что он чувствует. Амина была такой же потерянной частичкой в этом мире, как и он сам. Они оба боролись за жизнь и свое место в ней, и оба из раза в раз поигрывали. Только у него была мама и стая, в которой до поры до времени жили его друзья. А теперь не осталось ничего…
Мужчина поднялся со стула, и ему понадобилась минута, чтобы восстановить хоть немного координацию. Волк в нем позволял ему пить очень много, гораздо больше, чем обычному человеку, чтобы не превратиться в пьянь через час. Но сейчас он, видимо, злоупотребил даже волчьей регенерацией.
Дрейк спустился в подвал и остановился у двери. Рука дрожала, и не факт, что от опьянения. Его тянуло к Амине, сильно, страшно, словно он был железом, а она — магнитом. Но долбаная жажда мести сводила с ума, насыщая кровь совсем не тем кислородом. Она была за дверью, так близко к нему и в то же время невыносимо далеко.
— Дрейк? — тоненьким голоском спросила девушка, когда дверь открылась.
— А кого еще ты ждешь? — спросил он, медленно заходя внутрь.— Ангела-спасителя?
— Ангелов не существует, иначе бы я не оказалась здесь! Псих!
— Ммм… я чувствую твою злость, — протянул Дрейк, садясь напротив нее. — Почему же псих? Тебе не нравится это прекрасное место?
— Не нравится, урод! — крикнула Амина и попыталась его ударить, но он перехватил ее руки.
— Солнышко, может, ты вспомнишь карцер, в котором держала меня? У тебя условия лучше, пол хотя бы не земляной. Или ты чем-то недовольна? — повысил голос он и сжал до хруста ее запястья.
Амина всхлипнула, но промолчала. Подонок! Гребаный деспот и тиран! Он всегда таким был, это явно заложено в его натуре, а ее вынужденная жестокость к нему пробудила в Дрейке монстра. Еще вчера она сгорала от страсти в его сильных руках, а сегодня эти руки готовы были задушить ее без права последнего слова.
— За что, Дрейк? — тихо задала вопрос она. — За что ты так со мной?
— За это, — мужчина показал ей свои руки, — за шрамы, которые открыли мне путь в удивительный мир уродцев. Знаешь ли ты, каково видеть колкое презрение в глазах родных и друзей? Я теперь знаю. Так вот, Амина, за то, что ты превратила в изгоя меня, я превращу в ничто тебя.
— Ты придурок! Я тебе не просто какая-то девка, которую ты можешь пытать в своем подвале, урод! Меня будут искать и найдут, а тебя пустят на ремни. Или лучше на новые плетки, чтобы уродовать ими спины таких же ублюдков, как ты, чтобы оставлять уже на них новые шрамы. Много шрамов!
Смех Амины резко оборвался, когда Дрейк сомкнул на ее шее руки. В данный момент его глаза налились кровью, и он тяжело дышал, желая убивать ее медленно, растянуть этот сладостный процесс мести, пустить кровь заносчивой, но до сих пор не сломленной суке, доказать ей, что она — никто для него. Он хотел убить ее, чтобы в первую очередь доказать это себе.
