Офицер сделал паузу и добавил:
— Не исключен и обратный перевод…
Не зная, лучше это или хуже, но поняв, что каким-то образом я выскользнула из когтей Хаяси, я вздохнула с облегчением и решила задать еще один вопрос.
— А как ваше имя, господин офицер, если конечно это не служебная тайна.
Офицер испытывающе посмотрел на меня.
— Меня зовут Одэ. Капитан Одэ, — повторил он. — Вы удовлетворены? Теперь разрешите и мне задать вопрос, — с легкой иронией спросил он.
Не знаю почему, но страх мой уменьшился. Одэ это все таки не Хаяси. И если так быстро меня выхватили из рук Хаяси, то очевидно, агенты министерства вели наблюдение за мной и я им была весьма нужна.
— Скажите, мадмуазель, — Одэ помолчав, как бы подбирая вопрос. — Заметка найденная вами в старых вещах, касается вашего отца. Вам понятен мой вопрос.
— Понятен. — ответила я, уже наметив себе линию поведения. — Да, она касается моего отца.
Очки капитана удовлетворенно блеснули. Он быстро что-то записал и в упор взглянул на меня.
— Вы умная девушка, мадмуазель, — сказал он.
"Да, не такая уж дура, как ты думаешь", — подумала я.
Капитан продолжал в упор смотреть на меня, как бы стараясь прочитать мои мысли и, наконец, спросил, раздельно произнося каждое слово:
— А что там было написанно. — он впился в меня взглядом, ожидая ответа на главный вопрос.
— Видите ли, капитан…. - я смело посмотрела в его глаза. — Этот вопрос очень серьезный и мне надо хорошенько подумать, прежде чем на него ответить.
Глаза Одэ превратились в узкие щелки, но не один мускул не дрогнул на его лице. Он, очевидно, что-то заметил в моих глазах и медленно проговорил:
— Вам не удасться долго думать, мадмуазель. — Он слегка хлопнул ладонью по столу. — Мне прийдется применить более эффективный метод допроса.
Одэ снял трубку телефона. — Подождите, капитан! — быстро сказала я.
— Один вопрос…
Рука с трубкой опустилась. — Господин Одэ, я что я получу взамен, если я отвечу на ваш вопрос.
Одэ бросил трубку на телефонный аппарат.
— Я же вам сказал, что вы получите полную свободу.
— А где гарантия того, что вы меня не уничтожите.
— Гарантия — мое слово! Слово капитана японской армии! — с пафосом воскликнул Одэ.
Однако, я спокойно взглянула на него и сказала:
— Господин Одэ, я не верю вашим словам. Мне нужна более веская гарантия.
Одэ взорвался. Он вскочил со стула и отвесил мне крепкую пощечину.
— Вот вам более веская гарантия. А ответ на свой вопрос я получу и без всяких гарантий!
Он снова потянулся к телефону.
— Господин Одэ, вы напрасно так разговариваете со мной! — в гневе я вскочила с кресла.
— Если я слабая девчонка, попавшая к вам в когти, то поверьте мне, я очень хочу вырваться из этих когтей и эта возможность у меня есть. Да, у меня есть защита, господин капитан, и мышь не долго будет сидеть у вас в клетке!
Одэ с удивлением посмотрел на меня. Потом сел и спокойно спросил:
— Что это означает?
— Это всего обыкновенная гарантия жизни. Не верите, у меня есть все насчет всех ваших вопросов…
— Так что же вы хотите?
— Я хочу увидеться с Рэдом и после свидания с Рэдом, даю слово, отвечу на все ваши вопросы.
— Что еще за Рэд. Не знаю никакого Рэда! — прошипел Одэ. — И бросьте эти глупости. Я вам не мальчик и диктовать условия буду я!
— В таком случае ни на какие ваши вопросы я не отвечу. — тихо сказала я.
— Раскаитесь!
Он снял трубку с телефонного аппарата. — Привести связанных! — приказал он и положил трубку на место.
Сердце у меня забилось в предчувствии чего-то страшного. — А теперь, мадмуазель, прошу вас пройти в ту комнату. — он указал на дверь в которую я пришла.
Одэ сам открыл дверь, вежливо пропустив меня вперед.
Я снова очутилась в том жутком помещении, похожем на камеру пыток. Страх все больше сковывал меня и я не знала, на что решиться. Но и времени на размышления не было.
Дверь в коридор отворилась и в камеру ввели двух женщин, почти девочек. Их сопровождала группа из четырех мужчин, троих японцев и одного негра.
Подобный наряд и вид негра заставил меня невольно попятиться. — Завяжи ей руки — приказал стоявший позади меня Одэ.
Один из японцев моментально связал мне кисти рук и еще прижал их веревкой к спине.
В камеру вошли еще трое мужчин в масках а за ними ввели двух каких-то оборванцев и еще одного пожилого мужчину. Их сопровождали четверо солдат в капюшонах.
Одэ остановился у одной из женщин: — Так кто же был у вас из присутствующих? — Клянусь, господин, я никого не знаю!
Молодая японка энергично вскинула в подтверждение своих слов красивую голову.
— Так… А ты знаешь кто у вас был.
Одэ вперил свой взгляд в девочку лет двенадцати, повидимому, дочь молодой японки. Девочка испугано переводила глаза с Одэ на мать и молчала.
— Хорошо, — сказал Одэ. — Сейчас припомнишь! И ты тоже! — метнул он взгляд на японку.
— О, господин, клянусь!..
— Молчать!
Одэ повернулся к ожидавшим его приказаний троим японцам в масках.
— Кровать и диван! — приказал он.
Мужчины, сопровождавшие женщин, довольно переглянулись. Ужасный негр оскалился и хмыкнул.
— У вас в Европе, мадмуазель, день всегда начинается с трудного, тяжелого, а заканчивается удовольствием. Мы же, наоборот, начинаем с приятного. А уж затем…
— Одэ кивнул на жуткие предметы, заполнявшие камеру.
Трое в масках вытащили из угла и поставили на середину камеры «кровать» и «диван», назначения которых, особенно «дивана», я совершенно не могла понять. Очевидно, только в насмешку можно было назвать «диваном» сооружение, ничего общего с диваном не имевшее. Это было нечто вроде невысокого столика с покатой поверхностью, по краям которого были прикреплены какие-то полувалики. На ножках и с боков столика свисали ремни.
Протяжный крик прервал мои наблюдения и мысли.
Двое в масках уже тащили отчаянно отбивавшуюся от них молодую японку к «дивану». Третий, оторвав девочку от матери, тащил ее к "кровати".
По знаку Одэ все четверо мужчин, сопровождавших женщин, тут же при всех разделись, оставшись только в коротких рубашках и ботинках.
— Можете полюбоваться, мадмуазель!
Одэ кивнул мне на голых мужчин.
— Сейчас начнется прилюдия, в которой примете участие и вы. Начнем с удовольствий.
Мажду тем двое сильных и ловких палачей, стащив с японки трусики и забросив платье ей на спину, уже пристегивали ее к «дивану». Ее нижняя часть живота оказалась прижатой к валику, расположенному у приподнятого края поверхности столика так, что ее задница оказалась высоко приподнятой, а плечи и грудь низко опущенными. Другой, нижний валик упирался ей в подбородок и приподнимал ее голову. Ее ноги были перехвачены у коленей ремнями, сильно разведены в стороны и прикреплены к ножкам «дивана». Опущенные вниз как бы обнимавшие стол, руки так же были перехвачены ремнями. Наконец, широкий ремень, наброшенный на нижнюю часть спины и туго притянутый, плотно прижимал ее живот к столу и еще выше приподнимал ее задницу.
