«Аллах великий… Неужели и этот тоже влюбился в нее… Что же теперь будет?»
Второй раз подряд Алим не мог совершить одну и ту же ошибку. Объяснение всему происходящему должно, просто обязано было найтись! Но сейчас, в первую очередь, следовало все продумать и придумать, как исправить содеянное.
Сегодня попытки Алима разглядеть, что же происходит в опочивальне, увенчались успехом. Хотя и относительным – ни кокона страсти, ни щита любви он не почувствовал. Но не увидел ровным счетом ничего. Темнота, непроницаемая чернота заполнила опочивальню до самого потолка. Да, этот гость, как бы ни казался быть таким же, как вчерашний… был иным, другим человеком. Другим магом… Этот не умел ставить щиты, не умел творить кокон страсти. Но умел прятать себя и все вокруг в непроглядной тьме незримости.
И вновь Алиму оставалось только ждать… И пытаться представить, как пойдут дела и чем будет отличаться утро грядущее от утра сегодняшнего. И еще… Отгонять приступы черной зависти и огненной ревности, которых не мог, не должен был испытывать настоящий маг.
Тьма незримости окутала опочивальню – Недис сделал это почти инстинктивно. Он словно прятался от всего мира – и прятал с таким трудом и только на несколько коротких мгновений завоеванную добычу. Завтра она ускользнет, перейдет в другие, свои, руки. Но сегодня ночь принадлежала ему. И медлить было бы просто глупо.
Всепоглощающий шквал страсти, обрушившийся на Недиса, был неожиданным для него самого: ему давно не доводилось переживать ничего подобного. И вызвала эту бурю не умелая обольстительница, каких он познал немало за долгие годы, а эта девушка, робкая и неумелая, о нежных губах которой он и не слыхивал до сегодняшнего дня.
Он весь превратился в комок пульсирующих желаний. Однако воспоминание об обещании взяло верх:
«Ты же обещал ей, Недис… Она должна почувствовать, насладиться. Не торопись, иначе она запомнит только боль и то, что эту боль причинил ей ты! И тогда пути назад не будет».
Нет, этого нельзя было допустить. Об этом нельзя было даже думать – ибо мысль материальна. «Ты должен возбудить ее, подвести к пику наслаждения и лишь затем взять!» Да, именно об этом можно и должно думать.
Недис повернулся на ложе, обнял Сафият и жадно припал к ее губам. Вновь прикосновение жаркой жадной плоти стало для девушки неожиданным. Но лишь на миг – ибо вновь тело гостя говорило куда яснее его слов.
– Теперь ты веришь мне? – прошептал Недис.
Она и вчера поверила ему… Да и трудно было бы не поверить. Сегодня она удивилась тому, сколь пылко ответила на его желание – тому, что ответила столь же пылко. Точно так же, как вчера. «Но почему, почему я так запылала? Ведь я только вчера познала тебя… Ты тот же, но как будто другой – твоя объятия пылки, но сжимаешь ты меня так, будто боишься отпустить…»
Недис, должно быть, почувствовал ее удивление. Сафият ощутила, как горячие губы начали свое странствие по ее телу, как язык, вслед за губами, начал ласкать ее грудь, как рука скользнула вниз и пальцы нащупали и стали мягко ласкать бутон ее страсти.
По телу Сафият знакомо разливалась теплая волна возбуждения, кровь побежала по жилам, сердце стучало все чаще и чаще.
Пальцы и язык Недиса продолжали свою мучительную, сладкую муку.
– О нет, остановись! – вскричала она, чувствуя, что почти не может владеть собой. – Не надо! Остановись!
– Не могу, удивительнейшая, не могу… Да и не хочу – раздался его прерывистый шепот. – Ты требуешь невозможного. Лучше забудь обо всем, постарайся почувствовать меня, дай себе волю!
Его слова, Сафият с удивлением ощутила это, зажгли в ней поистине невероятный огонь. Знала ли она такую страсть до сего мига, знала ли такую любовь? Быть может, те немногие, что осмеливались беседовать с Сафият, осмеливались целовать ее, осмеливались просить о близости, не пылали таким горячим чувством, как этот не так давно знакомый, но единственный и любимый мужчина…
Сейчас на ложе, отвечая на смелые ласки этого удивительного человека, распростерлась женщина, вожделеющая самой невероятной страсти!.. Что ж, он победил. Будь что будет!
– О да, ты желаешь меня… – словно сквозь сон донесся до нее голос Недиса.
Его пальцы стали более настойчивыми, они проникали все глубже, то убегая назад, то устремляясь вперед. Желание, до сих пор жившее в самом низу живота крошечным светлячком, стало разгораться все ярче и переливами нестерпимого света побежало по всему телу, окутывая сладостной негой каждую его часть, задевая каждый нерв, заволакивая разум пеленой черного дурмана, даря изысканное, ни с чем не сравнимое блаженство.
Сафият застонала, ее глаза закрылись, голова запрокинулась, а бедра задвигались, повторяя дразнящий танец его пальцев. Одиночество, печаль пустых вечеров, тоска о семье, вчера покинувшая затаенные уголки ее души – все осталось где-то там, в прежней жизни, сейчас она вновь желала лишь одного – безраздельно отдаться новой волне наслаждения, которая, вздымаясь все выше и выше, неотвратимо несла ее на своем гребне к неведомым далям.
Недис холодно наблюдал, как сдержанная, неумелая женщина превращается на его глазах в страстную, охваченную буйным вихрем желания. Теперь Сафият с жадностью принимала от него то, что еще несколько мгновений назад решительно отвергала, и он понял, что она вскоре взойдет, взовьется на самую вершину страсти. Давно забытое ощущение подсказало ему, что настала та самая минута, пропустить которую не должен ни один уважающий себя возлюбленный.
И Недис вошел в восхитительно влажное, ждущее, жаждущее ее тело. Выждав лишь долю секунды, чтобы Сафият привыкла к новому ощущению, он начал смелую атаку.
– О боги! – простонал он. – Никогда в моей жизни не было ничего подобного! Ты… ты просто чудо, моя мечта…
Сафият не верила себе, не верила своим ушам: вновь такая сила, такая страсть… Она опять стала девчонкой, которая познает любовь самого желанного и прекрасного на свете мужчины.
Недис между тем продолжал размеренно двигаться, успокаивая и одновременно возбуждая. Волна желания подхватила Сафият и стремительно понесла, сметая на своем пути все мысли об осторожности. Затем она швырнула ее вверх, и девушка словно зависла в воздухе, охваченная наслаждением пронзительной силы.
Ее исполненный страсти стон прозвучал для торжествующего Недиса наградой. Сам он давно уже ждал этого момента. О, теперь и ему можно было отдаться ощущениям, возводящим его к самым вершинам! Несколько широких, размашистых движений, и его хриплый стон присоединился к затихающему крику Сафият.
