У нее всего пять минут …
— Мне жаль… но я тоже хочу выбраться отсюда живой, — тихо шепчет Кая и, замахнувшись, попадает прямиком по шее парня.
Хлесткая плеть закручивается, стягиваясь тугой петлей на его горле. Ее пронзает ужас, когда фигура оживает и начинает шевелиться. Не позволив себе ни секунды промедления, Кая со всей силы дергает хлыст на себя, затягивая удавку туже. Выпучив глаза, трутень хрипит, хватается за плеть, пытаясь разорвать кожаную петлю, но чем больше он дергается, тем стремительнее теряет силы.
У него было бы больше шансов, если бы он набросился на Каю, и попытался вырвать из ее рук плеть. Но трутень или растерялся, или неопытный новичок, или причина кроется в чем-то другом. В любом случае ей повезло, что у него оказались проблемы с реакцией, иначе она была бы уже мертва.
Стиснув зубы, Кая затягивает петлю еще сильнее. Взгляд прикован к стремительно таящим секундам. Обессилев, парень грузно падает на колени. Последний резкий рывок, и трутень заваливается на спину, дергается всем телом и затихает.
Освобождая горло блондина от удавки, Кая не прощупывает его пульс, а смотрит исключительно на часы. Если парень просто в отключке, то вряд ли успеет оклематься до конца этого испытания. О том, что она могла его убить, Кая старается не думать, как вдруг с опозданием до нее доходит, что снова совершила ту же ошибку, что и на первом стриме.
«Трутни не причиняют вред пчелам. Это закон. И он даже работает.»
Но работает ли этот закон на сезонном стриме? Вот в чем вопрос.
Кронос ясно и четко дал понять, что ждет игроков в случае ошибки. Парня жалко, но рисковать было нельзя.
Кая приближается к следующей фигуре, и ее сжавшееся сердце пронзает дикая, чудовищная, невыносимая боль. Этот выбор мог бы стать самым легким… но у нее опускаются руки.
Нет ни капли сомнения в том, что перед ней качественная подделка, талантливо созданная копия, а не оригинал. Потому что Виктор Гейден мертв. Ее отца здесь нет. Только восковая фигура, пугающе сильно похожая на него. Мимические морщинки в уголках глаз, седеющие виски, строгая линия губ, тщательно выбритый волевой подбородок с едва заметной ямочкой, крошечный белесый шрам на брови и даже пара родинок на щеке… Он такой же, почти не изменился.
Какая варварская жестокость. Она не видела отца так много-много лет. Короткие переписки и звонки по закрытым каналам не в счет. Виктор обещал… обещал, что однажды она сможет вернуться домой. И Кая всем сердцем верит, что он сделал для этого все, что мог.
Девушку душат слезы, из горла вырывается сдавленный всхлип, и становится абсолютно плевать на кончающееся время и проклятые правила.
— Я не могу, — отчаянно хрипит она, не сводя глаз в обездушенного лица Виктора. — Прости, — расплакавшись, Кая гладит его по щеке мучительно нежным жестом, нарушая один из строгих запретов Кроноса, и зажмурившись, толкает восковую фигуру в сторону.
Ее сердце разбивается вместе с двойником ее отца. Она хотела бы оставить его таким… неразрушенным, словно живым, чтобы изредка смотреть, и помнить, как много он для нее сделал.
Мы остаемся людьми, пока способны испытывать боль и скорбь, и превращаемся в зверей, как только эти чувства исчезают. Кронос отлично понимал, какой мучительной для нее станет эта последняя встреча, но сам того не подозревая, он придал Кае сил, напомнив, что ей все еще есть за что сражаться. Она потеряла многое и многих, но не всех.
— Прости, — горестно всхлипывая, повторяет пчелка, мысленно прощаясь с тем, кого она бесконечно уважала и всем сердцем любила.
Если за границей смерти что-то есть, Кая хотела бы, чтобы отец увидел ее сейчас. Она отчаянно нуждается в его поддержке даже оттуда, откуда никто никогда не возвращался.
Две минуты до конца первого этапа. Один шаг вперед. Сжав кнут в руке, Кая распахивает глаза и взглянув на последнюю фигуру, снова застывает от ужаса и боли.
Кронос решил не мелочиться, хладнокровно рассчитав каждый чудовищный ход своей дьявольской игры, и Кая почти уверена, что перед ней не последний заготовленный им козырь.
Прижав дрожащие пальцы к губам, она чувствует, как земля уходит из-под ног, а в ушах раздаётся оглушительный гул. Старшего брата Кая не видела так же долго, как и отца, но не узнать его у нее не было шанса.
— Антон, — выдыхает она, сквозь мутную пелену слез глядя на игриво улыбающегося шатена в бежевых слаксах и пестрой футболке.
Загорелый, красивый, заметно возмужавший. В светло-карих прищуренных глазах горит знакомое лукавое выражение, напоминая Кае о днях их беспечной бурной юности. Поза максимально расслаблена: голова чуть опущена к плечу, одна рука убрана в карман брюк, вторая свободно вытянута вдоль тела. Ее охватывает отчаянное желание броситься к нему в объятия, прижать ухо к его груди и услышать там биение сердца. Но это невозможно… Кая протягивает руку, собираясь убрать с лица двойника Антона упавшую на глаза непослушную прядь.
— Ты уже нарушила одно правило. Больше никаких прикосновений, — разносится по коридору ненавистный голос Кроноса. — Используй свое оружие, чтобы разбить куклу. Тридцать секунд, Каталея. Ты не выйдешь отсюда, если не сделаешь этого.
Вскинув голову, она пытается найти взглядом камеры, но не обнаружив ни одной, отступает назад. Опустив руку, сжимающую хлыст, Кая отрешенно смотрит, как сгорают последние секунды ее жизни.
Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три.
Она переводит взгляд на двойника Антона, выдавливая из себя слабую улыбку. Ей мерещится, что она видит в его глазах жалость и сожаление. От осознания, что это всего лишь игра воображения и нервного перенапряжения становится особенно горько и холодно.
Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…
Они неподвижно стоят напротив другу друга. Между ними всего несколько шагов. И ей снова чудится, что грудная клетка брата медленно приподнимается и рвано опускается, сонная артерия пульсирует на крепкой шее, улыбка медленно сползает с побледневших губ.
Это тоже обман зрения или запущен механизм движения?
Десять, девять, восемь…
Девушку прошибает холодный пот, когда она замечает, как свободная рука Антона сжимается в кулак, а вторая выскальзывает из кармана. Действуя на инстинктах, Кая замахивается, и кнут оплетает мужское запястье, заставляя ожившую фигуру выронить раскладной нож.
Шесть, пять, четыре, три…
Заостренное стальное
