венам. Пробуждение было наполнено болью. Девушка распахнула глаза, но, сразу же их
закрыла. Дернула рукой, желая протереть их, но рука не поддалась. Что-то удерживало ее.
Она дернула еще раз.
— Девушка, успокойтесь! — приказал мужской голос, накрывая ее руку своей. — Люда, проследи, чтобы она не сорвала катетер. Я сейчас вернусь.
Что за голоса? Кто они такие? И какой катетер… Где она была? Слова рождались в голове, она понимала смысл своих мыслей, но вот сказать это вслух было гораздо трудней. Губы
словно онемели, будто она никогда раньше не говорила.
— Где… я… — пошевелила сухими губами, стараясь артикулировать четко, но мышцы
лица не слушались.
— Все хорошо, милая. Вы в больнице, — говорил уже женский голос.
Ирина открыла глаза, делая это очень медленно и осторожно. Все расплывалось. Светлые
стены, очертания каких-то предметов, совсем рядом, перед ней, белая фигура. Она
протянула к ней руку, но та упала. Слишком слабая…
— Больная пришла в себя? — спросил доктор, возвращаясь.
Больная? Девушка прыснула от смеха. Она не больная. Но так смешно! Ирина
закашлялась, в горле запершило от смеха.
— Вижу, все хорошо. Смех — первый признак стабильного состояния. Или…
психических отклонений, когда смех не в тему, — весело добавил он и посмотрел на
пациентку. — Какой вариант выбираем, Ирина Валерьевна? Первый или второй?
— Первый.
— Вот и отлично. Сейчас я введу внутривенно вам лекарство, станет лучше.
— Не станет, — сказала она и отвернулась. Воспоминания всегда появлялись быстро, не
давали шанса оттянуть этот болезненный момент, когда ты все вспомнишь. И боль начнет
свою кровавую игру с тобой опять…
— Станет, станет, — приговаривал врач, пуская по трубкам лекарство. — Милая, вы такая
молодая, красивая девушка. И нервное истощение! Где ж это видано? Еще и алкоголь
принимать, когда организм чуть ли не кричит о надвигающейся катастрофе.
— Пусть больше не кричит. Это неважно.
— Нет, важно! Я не психиатр, и не буду выпытывать, что у вас случилось. Просто знайте, здоровье — не единственное, чем можно пожертвовать, чтобы решить проблемы. Жизнь у
вас всего одна. Все решаемо, не нужно доводить себя до такого состояния.
— Ничего не решаемо. Его не вернуть, и он никогда уже меня не простит, — прошептала
Ирина, закрывая глаза. Лучше бы не приходила в себя.
— Простит, куда он денется. Сейчас позову его, и он сам вам все скажет. Что с вами?
Глаза девушки расширились. В смысле «сейчас его позову»? Джека?!
— Пульс участился. Что вас заставило нервничать? Ничего не пойму!
Мужчина открыл дверь и кого-то позвал. Ирина задержала дыхание. Если сейчас появится
Джек, значит, она, точно, сошла с ума. В палате появился Леша.
— Господи, какая я дура… — еле слышно прошептала она, и слезинка скатилась по щеке.
— Людочка, поправьте катетер, и оставим их наедине, — сказал врач и вышел, качая
головой. Пациентка находилась в ужасном состоянии.
Медсестра все доделала и тоже вышла.
— Не плачь, Ира. Все хорошо. Как же ты меня напугала. — Леша дотронулся до ее руки, но она ее выдернула.
— Не трогай руки убийцы, не отмоешь их потом.
— Успокойся. И посмотри на меня. Посмотри, Ира.
— Я не Ира. Не хочу быть Ирой. Она монстр! — Слезинки мокрыми дорожками
прорезали бледную, истонченную кожу. — Боже мой, Леш, что я наделала? Он же умирал
там… Все случилось слишком быстро, но мне хватило времени, чтобы сделать неверный
выбор.
— Ты — Зара, и, наконец-то, поняла это. Не беги от себя. Остановись. Хватит бежать. Ты
устала, я вижу. Просто, остановись.
— Я на краю. Толкни меня, дай уже упасть, — всхлипнула она.
— Ты можешь отойти от края, Ира. Сделай шаг назад. Останови эту кровавую бойню, жертв слишком много, и ты — среди них.
— Как ее остановить? Джек мертв, я убила его. Я никогда не хотела такой быть. Правда.
Клянусь. Это не судьба, Леш, это я такая, да? Зло всегда жило во мне. Ты был прав, мне
место в аду. Поскорей бы туда отправиться. И больше не мешать жить никому: ни тебе, ни
ему, никому…
— Ты не мешаешь мне.
— Не надо, не ври. Я знаю, что между нами все кончено, причем, давно. А может, ничего и
не начиналось, чтобы кончаться?..
— Может, и так. Только ты можешь знать, были ли чувства. Оставь правду при себе, мне
она не нужна.
— Ты уже перевез мои вещи? Или после выписки съехать из твоего дома?
— Мой дом — твой. И пока ничего не изменилось. Решай сама, когда тебе съезжать и
съезжать ли вообще.
— Съезжать. Ты ничем не заслужил «счастье» в лице меня.
— Этот вопрос мы обсудим позже. У меня есть новости. Комиссия вынесла решение по
тендеру в нашу пользу.
— По идее, это должно было меня обрадовать, — губы девушки дрогнули в нервной
улыбке. — Но, не радостно…
— Тендер станет официально и безвозвратно нашим только после подписания бумаг, —добавил Алексей.
— К чему ты это говоришь?
— К тому, что мы можем отказаться от него.
— Отказаться?! Ты с ума сошел? Мы так долго к нему шли.
— Не мы, Ира, не мы. Ты. Поставь точку — сама, своей рукой. Отдай ему этот тендер, и
все закончится. Он уедет, вы больше никогда не увидитесь.
— Какой смысл теперь давать заднюю? Уже поздно ставить точку, стоит многоточие.
— Я не буду ничего подписывать, пока ты в больнице. У тебя еще есть время. Подумай
обо всем. Это — реальный шанс.
— Да на что шанс? — взорвалась Ирина. — Получить скидку в аду? Убила старика, но
отдала тендер Максу? Так, да? Пусть черти посмеются!
— Ира, я сорвался с работы из-за этого происшествия, мне нужно идти. Но у меня для
тебя есть сюрприз. Думаю, он приведет тебя в чувство. — Леша наклонился и чмокнул ее
в лоб.
— Прости меня, Леш. За все. Я встану перед тобой на колени, когда поправлюсь. И буду
стоять до тех пор, пока ты не простишь меня, дуру.
— Тебя, дуру, я давно уже простил. Осталось тебе простить себя. Все, я пошел.
Выздоравливай, дорогая. Еще зайду.
Он ушел, а в дверь заглянул тот самый сюрприз. Маринка! Ирина широко улыбнулась, но
улыбка быстро погасла, когда подруга втянула за собой Стефана. А этот сюрприз был уже
не таким приятным.
— Привет! — Маринка аккуратно обняла ее. — Как ты? Лучше себя чувствуешь?
— Лучше я никогда себя уже не почувствую, — тихо сказала Ирина.
— Не надо, дорогая Зара. Зачем ты довела себя до такого состояния? Ну, зачем? Ты же
