— Ты сделала трагедию из ничего, — возмущенно выговаривала она. — Наверное, довела мальчика своими капризами, а теперь…
Слушать её всегда было пыткой. Ещё до смерти отца, до моего срыва и приёма таблеток, будущая свекровь восхищалась моим воспитанием. Несмотря на присутствие денег, меня воспитывали совсем не в стиле золотой молодёжи. Чтобы оплатить выбранную мною модель телефона, отец устроил меня курьером в свою фирму. Заплатил он, конечно, больше, чем я заработала, но в этом поступке был весь характер Вольского. У нас не было принято носить короны. Мама не бегала по салонам, не закачивала ботокс в губы, не сгоняла жир в пафосных фитнес клубах. Мой отец не рисовался машинами, поездками на острова или любовницами. Последних в его жизни вообще никогда не было. Мне повезло жить в семье, где царила и правила балом любовь. Не многие семьи могли этим похвастаться.
В выбранный институт мне удалось поступить самой, без всякой протекции. Покупка машины для меня даже не рассматривалась, и на занятия я добиралась на общественном транспорте. В нём было бы глупо рисоваться в дизайнерских шмотках, к которым я всегда оставалась равнодушной. Чаще всего в повседневной жизни я носила джинсы, смешные футболки и недорогие, но удобные кеды. В таком виде было легко затеряться в толпе студентов и не привлекать к себе ненужного излишнего внимания. Разве это не было нормальным?
Но ни Серж, ни его мама не понимали моего желания не выпячиваться и всячески попрекали меня дурным вкусом. Конечно же, только после смерти моего отца. Сейчас я отчетливо понимала, что они оба третировали меня, но до того, как я перестала пить таблетки, это не было для меня чем-то важным.
Глава 48
— …теперь всё будет по-другому, — вещала Лариса дрожащим голосом. Я поняла, что прослушала часть её монолога, но судя по её виду, ничего нужного там не присутствовало.
— Спасибо, — повторила я, когда пауза затянулась. — Мне бы самой не удалось сбежать…
— Знаю, детка, — покровительственно прервала меня Саталова. — Водитель Миши раньше возил меня. Сукин сын даже машину у меня отнял! — она закричала так внезапно, что я вздрогнула. Заметив это, Лариса поморщилась. — Но со слугами всегда можно договориться. Были бы деньги.
Её отношение к людям было действительно барским. Впрочем, как и всегда. Все окружающие для Саталовой были всего лишь челядью. Но сегодня я оказалась в другой лиге. Вот только в какой — понять, пока не выходило.
— Я подкупила этого громилу. Он подсыпал что-то твоему сторожевому псу, вывел тебя, вывез нас к трассе, а сам вернулся обратно. Никто и не подумает, что он как-то причастен. Всё будет выглядеть так, словно ты, дурочка, сбежала в приступе очередной глупости.
— Гениально, — признала я, холодея от осознания, что она абсолютно права. И здесь — знать бы где — меня искать не станут.
— Я так рада, что ты всё понимаешь, — умиление Ларисы выглядело гораздо страшнее её злости. Под этим змеиным взглядом я ощущала себя бабочкой на булавке. — Отчего-то я беспокоилась, что ты не захочешь принять моей помощи. Мне даже стало казаться, что вы с Мишей нашли общий язык. Вы ходили в ресторан. Я знаю. Я видела. Я была там… — она говорила всё громче, срываясь на визг.
— Он заставил меня, — зажмурившись, выкрикнула я, надеясь быть услышанной. — Он такая сволочь. Говорил, что мы уедем и будем с ним.
— Куда уедете?
— Я бы с ним никуда не поехала, — натягивая верёвки, я очень натурально застонала от боли. — Он даже не пустил меня на похороны, — использовала я последний козырь.
После этой моей реплики воцарилась пронзительная тишина. Было слышно, как за окном гудит кондиционер. Я даже испугалась, что, сказав лишнее, переиграла. Открыв глаза, успела заметить, как Лариса вышла из комнаты. Дёргаясь, мне удалось затянуть проклятые путы ещё туже. В полутьме задернутых штор, я рассмотрела телефон на столике у зеркала. Но добраться мне до него было без вариантов. Для этого нужно развязаться.
— Его просто закидали землёй… как какой-то мусор… а сам… а мне приходится ютиться… собака… — вернувшаяся женщина бессвязно бурчала себе под нос и, остановившись напротив меня, с трудом сфокусироваласьна мне свой взгляд. — Ты виновата.
— Если бы я знала, — быстро ответила я, не задумываясь. Понять истинные мотивы и предугадать действия этой дамы я вряд ли смогу.
Лариса напряженно смотрела на меня несколько секунд, прежде чем подняла руку. Крик застрял у меня в горле. В ладони женщина сжимала нож. Длинное лезвие казалось тусклым… жутким и знакомым. Не само оружие. Ситуация. Страшная догадка вспорола сознание. Вдавившись в кровать, я не сводила взгляд с убийственного предмета.
— Лариса, — пролепетала испуганно. — Зачем он тебе? Для ч-ч-чего…
— Ты что же, боишься? Меня? — она выглядела оскорбленной.
— Не-е-е люблю ножи, — выдавила я, едва справляясь со сбившимся дыханием.
— Ах, ну да, — словно вспомнив что-то неприятное, женщина дёрнула плечом. — Ты ж… порезалась, — она жутко осклабилась, как будто удачно пошутила. — Не дёргайся, детка.
Саталова склонилась надо мной, и я тихо заскулила, отвернув голову и прикрыв глаза. "Ненавижу", — билось в голове колоколом. Лезвие коснулось моего запястья, и я выгнулась, хрипя от напряжения.
— Тихо, — приказала Лариса, придавив локтем грудь и вызвав новую волну диких ассоциаций. — Не шевелись.
Внезапно моя рука оказалась свободной. Я вскинула её, но Лариса коленом вмяла моё предплечье в матрас. Она забралась на меня сверху и ловким движением разрезала вторую верёвку. Не сводя с меня изучающего взгляда, женщина приложила лезвие к моей щеке.
— Зачем дёргаешься, глупая? — она действительно не понимала. — Думаешь, что я тебя порежу? Убью?
Мне хотелось только мотнуть головой, но нож вжался в плоть сильнее, и я прошептала:
— Нет. Т-ты… не… нет.
— Правильно, — по моей коже скатилась горячая капля. Гадина всё же порезала меня. — Приведи себя в порядок. Мы поговорим позже.
Скатившись с меня, Лариса направилась к выходу. По пути она не забыла прихватить с собой телефон. Когда дверь закрылась, ко мне постепенно возвращалась способность двигаться. Сев на кровати, я развязала веревки на лодыжках. Трясущиеся ладони не способствовали сделать это с первого раза и когда, наконец, мне это удалось, я покрылась испариной. Спустив ноги на пол, размяла мышцы и попыталась встать. Тело затекло настолько, что мне понадобилось некоторое время, чтобы подняться.
Глава 49
В элегантном платье я ощущала себя неловко. Нет, размер был подходящий, разве в груди было немного тесновато. Несмотря на то, что этикетку я сорвала собственноручно и знала, что вещь новая, меня не покидало мерзкое ощущение, что на мне одежда с чужого плеча.
С хозяйкой дома мы расположились по разные стороны овального стола, слишком большого для скромной гостиной. Передо мной стояла чашка с чаем.
— Завтрак мы пропустили, — беспечно прощебетала Лариса. — Чуть позже будет ланч. Сегодня у нас рыба.
Мне кусок в горло не полез бы, а потому я даже была рада отсутствию еды. Осторожно глотнув горячий напиток, поставила хрупкий фарфор на блюдце. Только в этот момент я поняла, что женщина внимательно за мной наблюдает. Она немного наклонила голову вперёд, как если бы выжидала, что я сделаю что-нибудь абсурдное.
— Вкусный чай, — я растянула губы в улыбке. — С бергамотом?
— Да, мне нравится этот сорт. Дорогой, но стоит того.
— Безусловно, — старательно выговорила я. Попытка вести светскую беседу была прервана пронзительной телефонной трелью.
Лариса подскочила и, забыв о манерах, побежала в коридор.
— Не звони мне… Нам не о чем говорить…
Я осмотрелась в поисках оружия. Обстановка была скудная. Кроме стола и пары стульев в комнате ничего не было. Сквозь прозрачные шторы виднелось светлое полуденное небо. Незадолго до странного чаепития я уже удостоверилась, что нахожусь в квартире в какой-то высотке. Окна не открывались, но полагаю, решись я разбить стекло, оно бы подалось. Единственное, что останавливало меня от нанесения травм Ларисе её же собственным стулом, было наличие стоящего в дверном проёме здоровенного парня в мешковатом костюме. В цепком взгляде его глаз, следящих за каждым моим жестом, сквозило откровенное недоверие. Он совершенно явственно видел, что я ищу способ выбраться отсюда и был наготове. Пока. Демонстративно подняв чашку, отсалютовала громиле и глотнула мерзкий чай. Ненавижу бергамот.
