Вспышка удивления, которая отразилась на его лице, почти стоила взгляда, полного ненависти, который последовал вслед за этим.
— Кто ты такая?
— Меня зовут Реджина Миллс, — ответила она, войдя в комнату и включив свет. Киллиан стоял прямо за дверью, и она не ждала, пока он сдвинется. Её глаза на мгновение встретились с глазами Эммы, когда она проходила мимо него. — И поскольку это мой дом, думаю, что, возможно, это я должна быть той, кто будет задавать вопросы.
Она вышла на середину комнаты и намеренно встала между Киллианом и его женой. Киллиан взглянул на Эмму, затем снова на Реджину, оценивая её сверху вниз с таким отвращением, что оно, казалось, таяло из его пор.
— Мне нечего тебе сказать, — ответил он, и Реджина пожала плечами.
— Вот и отлично, — сказала она. — Тогда ты можешь идти.
— Я никуда не собираюсь уходить.
— Ну, — Реджина вздохнула так, будто это было самое большое неудобство, когда-либо приземлившееся у неё на пороге. — Тогда мы оказываемся в некотором тупике.
— В смысле?
— Мне тоже нечего тебе сказать, — ответила Реджина, и хотя она была на полфута ниже Киллиана, она, казалось, возвышалась над ним. — Я стараюсь не проводить слишком много времени с людьми, которые бьют своих жен из спортивного интереса. Но если ты действительно хочешь быть здесь, то, полагаю, мы должны пройти через это. Может, для начала расскажешь, в чём, чёрт возьми, твоя проблема.
— Моя проблема? — выплюнул Киллиан, уставившись на жену. — Послушай, дорогая, это не имеет к тебе никакого отношения. Просто держись от этого подальше.
— Эмма — гость в моём доме, — ответила Реджина, звуча гораздо спокойнее, чем она себя чувствовала. — И она — мой друг. Это имеет отношение ко мне.
Эмма почувствовала, как её сердце на мгновение наполнилось. Реджина стояла спиной к ней, но она ощущала выражение её лица: она была горделивой, как и всегда, и она была решительной. Её тёмные глаза горели, а руки, которые всё ещё были скрещены перед ней, сжимались в кулаки. Но внутри неё всё дрожало от страха. Эмма знала её достаточно хорошо, чтобы уловить то, что Киллиан не мог.
— Тогда, наверное, нам лучше уйти, — сказал Киллиан. — Эмма, пойдём.
— Я так не думаю, — ответила Реджина, прежде чем Эмма успела даже подумать об уходе. — Я знаю, что Вы с ней делаете, мистер Джонс. Она никуда с Вами не пойдёт.
— Что я могу с ней сделать? — запрокинув голову, Киллиан засмеялся. Это был смех, который заставил желудок Реджины перевернуться. Она провела менее двух минут с этим человеком и уже пыталась понять, как Эмме удалось пережить два года. — Ты действительно доверчивая, не так ли?
— Прошу прощения?
— Я ничего с ней не делаю, — сказал он, качая головой. Пока он говорил, тело Эммы похолодело. — Послушай, я не идеален. Бог знает, что это не так. Наш брак не так хорош, как мог бы быть, но я стараюсь изо всех сил. Эмма просто… она слабая, наверное. Она всегда причиняет себе боль и путается в том, как это произошло. Я делаю всё возможное, но я не могу нянчиться с ней 24/7, у меня есть работа, понимаешь?
Реджина стиснула челюсти. Она чувствовала, как Эмма испытывает ужас позади неё.
Киллиан пожал плечами.
— У нас настали трудные времена после… несчастного случая. Эмма больше не работает, но мне необходимо содержать нашу семью. А потом я прихожу домой и вижу, что Эмма сделала с собой в тот день, и я… я могу привести её в порядок и уложить спать, но я не могу сидеть дома весь день, чтобы заботиться о ней. Я люблю её, но это просто не может так продолжаться. Вот почему я поставил маячок в её машину, я просто должен был убедиться, что она будет в безопасности и не сделает ничего глупого.
Эмма не видела лица Реджины, но видела, как расправляются её плечи под белоснежной рубашкой. Киллиан оглянулся и посмотрел на свою жену. В его глазах не было эмоций.
Она хотела свернуться калачиком и умереть.
Эмма ждала, когда Реджина взорвётся. Она чувствовала, как это приближается. Она оттянула рукава свитера ещё ниже, спрятав в них свои руки.
— Должно быть, это трудно, — тихо сказала Реджина, и сердце Эммы разбилось.
— Так и есть, — согласился Киллиан.
— Это не может быть легко для тебя, — продолжила Реджина со вздохом, качая головой. — Когда приходится обманывать самого себе. Я действительно не могу представить, каково это.
Глаза Киллиана вспыхнули. Внезапно возникшая вражда исходила от него, как огонь.
— Кого именно ты называешь обманщиком?
Реджина моргнула.
— Ну… Вас, мистер Джонс. Я думала, что это очевидно.
— Да как ты смеешь…
— Я скажу тебе, как смею, — перебила его Реджина, её спокойствие перерезало всю его злость, прежде чем она успела бы расцвести. — Потому что я не идиотка, и потому что я не позволю тебе бросать мне пыль в глаза. Потому что я встречала таких подонков, как ты, сотню раз раньше, которые думают, что могут получить всё, что захотят, пока они зарывают кого-то настолько глубоко, насколько это возможно. Даже если бы Эмма не сказала ни слова, я бы всё равно поняла, что ты за человек. Вот как я смею говорить с тобой таким образом, потому что ты просто не заслуживаешь ничего лучшего.
Киллиан уставился на неё.
— Ты ничего не знаешь.
— Я знаю больше, чем достаточно.
— Ты знаешь только то, что она тебе сказала, — прошипел он, показывая на Эмму своей искусственной рукой. — Это не одно и то же.
То, как он говорил об Эмме, как будто она была каким-то бесполезным присутствием в комнате, которое даже не могло понять, о чём они говорили, заставило зубы Реджины максимально стиснуться. Она скрестила руки на груди.
— Думаю, что об этом мне судить.
Наконец, Киллиан сорвался. Какие бы маски ни были у него на лице, они слетели, и он стиснул зубы, больше не играя в игру.
— Слушай сюда, — сказал он.
Эмма узнала этот голос, низкий предупреждающий тон и рычание в задней части горла, которое всегда говорило ей, что он больше не шутит. Она оттолкнулась подальше в угол дивана. Перед ней Реджина даже не дрогнула. При виде неё — такой крошечной, но совершенно неподвижной, — её глаза загорелись.
Киллиан продолжил:
— Что бы ты ни знала, или что бы ты ни думала, что знаешь, мне всё равно. Честно говоря, мне наплевать. Я не знаю, кто ты, и где, чёрт возьми, моя жена откопала тебя, но тебе нужно убраться с моего пути сейчас же. Потому что, клянусь Богом, если мне понадобится убить тебя, чтобы добраться до неё, я сделаю это. И я прослежу, чтобы никто не стал искать тебя после этого.
Реджина засмеялась, и это была самая глупая и смелая вещь, которую она когда-либо делала.
— По какой-то причине, я не нахожу твои угрозы настолько убедительными.
— Ах, правда? — усмехнулся Киллиан. — И почему?
— Потому что Эмма боится тебя, — просто сказала Реджина. Она так отчаянно хотела повернутся, чтобы показать Эмме, что она не имела в виду это как оскорбление. Чтобы убедиться, что она в безопасности. — И поэтому её так легко напугать. Но я не боюсь Вас, мистер Джонс, и ничто из того, что Вы скажете, не изменит этого.
— Тогда ты невероятно глупа, — огрызнулся Киллиан.
— А ты невероятно высокомерен, — ответила Реджина, и спокойствие её голоса начало сводить его с ума. — Если угрожать женщинам — единственный способ получить желаемое, ты пришёл не по адресу. Никто мне не смеет угрожать.
На мгновение Киллиан заколебался. Это было так ослепительно очевидно, что он не собирался вступать с ней в конфронтацию, и если он попытается оттолкнуть её, чтобы добраться до Эммы, она, не колеблясь ни секунды, ударит его так сильно, что его физиономия треснет пополам.
Никто никогда не вставал перед ним — на работе он носил униформу и оружие, и люди делали то, что он просил. Дома у него не было ни одной из этих вещей, и всё же ему просто нужно было лишь щёлкнуть пальцами, и Эмма делала всё, что он говорил.
Реджина стала барьером, которого он не ожидал, и в течение одной секунды казалось, что он собирается отступить.
