— Всякий раз, когда я замечал на тебе синяк, корил себя за то, что был в школе или отлучался из дома, чтобы побыть с друзьями. Каждая отметина на тебе, каждая твоя слеза, которые я видел, всецело разделялись мной с тобой. Господи, ты же методично уничтожал меня, кусочек за кусочком. Каждую ночь я молил о том, чтобы мне были дарованы силы защитить тебя, и за это я поплатился жизнью. Ад услышал мой призыв, забрав взамен мою душу, и я постепенно растворялся, исчезал в тисках извращенных соблазнов, теряя свою человечность, пока Мелоди вновь не пробудила во мне свет. Мальчик, который положил свою жизнь на заклание во имя любви к брату, оказался преданным им же. Это чертовски больно.
Его практически черные глаза держат меня под прицелом.
— Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я пожалел тебя, Блейк. И для тебя, вероятно, только для тебя, порой мне бы хотелось сделать это, но я не могу. Я жажду лишь разрушения. Это единственное, что дарует мне хоть какие-то ощущения.
— Почему ты столь безжалостно играешь с моей жизнью?
Райан пожимает плечами.
— Потому что я упиваюсь властью. Человечество слабо. Любовь — это слабость. И ты ей поддался, Блейк. Пытался приручить зверя, но на самом деле он никогда не подчинялся тебе. Ты всего-навсего монстр, которого создал я.
Мелоди теряет сознание, и я должен отвязать ее. Райан знает, о чем я думаю. В умении читать людей он превосходит даже меня.
— Освободи ее.
Тянусь за ножом, который припрятал в ботинке, наблюдая за действиями Райана. Кровь Маркуса наполняет воздух запахом смерти. Перерезав веревки на запястье Мелоди, перехожу к той, что у нее на шее. Я чувствую, как Райан движется в мою сторону, но освобождение Мелоди стоит того, чтобы получить удар, обжигающий мои ребра, когда лезвие прокалывает мне легкое. Боль очень сильна, но не настолько мучительна, как осознание того, что мой младший брат только что вонзил в меня нож.
Я обрушиваюсь на пол, Мелоди грузом падает на меня сверху. Ведро накреняется и выплескивает свое ледяное содержимое на пол. Ее просто оттаскивают от меня. Я теряю Мелоди, как и все остальное. Мне невыносимо наблюдать за тем, как сгорает все, что мы построили. Я не имею возможности пробираться сквозь пепелище, чтобы потушить угли, сулящие изменить меня безвозвратно. Мне не вынести, если Мелоди падет от его руки, в том случае, если я выживу. Моя теплая кровь пропитывает ткань рубашки. Не хочу верить, что вот так теряю ее. Она моя. Я — чей-то ночной кошмар, но сейчас проживаю свою жизнь. Мой мир вот-вот будет разрушен руками единственного человека, которого я любил все свое существование.
Говорят, что всегда чувствуешь, когда встречаешь того самого человека. Так вот, Мелоди имела на меня столь сильное влияние, что наши души слились, и теперь я не могу позволить своей тьме забрать ее из этого мира. Ответственность за Райана лежит на мне. Я позволил ему сделать меня таким. Мне стоило глубже смотреть в суть.
Я хочу, чтобы Мелоди очнулась. Мне нужно, чтобы она боролась, но, черт подери, этого не происходит. Мое солнце предает меня, ее свет гаснет в тени демонов моего брата. Как я мог позволить ему зайти так далеко?
— Неужели я сделал тебя таким дерьмом? — Захлебываюсь кровью подступающей к горлу. Чертовски плохой знак. Меня беспрестанно терзает вопрос, реально ли все происходящее сейчас. Я отчаянно пытаюсь вдохнуть, чтобы наполнить легкие.
Райан возникает надо мной и мотает головой.
— Тебе не понять, Блейк. Ты убиваешь людей, и для тебя они не больше, чем мясные туши, а это может испортить любого, даже родного брата.
Мое дыхание становится подобно свисту.
— Перечисление моих грехов не поможет тебе искупить свои, Рай.
От напряжения он скрипит зубами.
— Мне не нужно искупление, как ты не понимаешь!? Ты не причастен к этому. Я таким родился. Меня всегда преследовало чувство болезненного и безграничного дискомфорта и тесноты в собственной шкуре. Вокруг было множество разных людей, но в то же самое время все они были одинаковыми. Вы все — это сплошная однородная масса, управляемая такими слабостями, как любовь и преданность. Я никогда не разделял этого и хотел быть выше.
Райан разминает шею, шипя сквозь зубы. Я замечаю какие-то движения со стороны Мелоди, но не хочу привлекать внимание брата к этому. Мне необходимо заговорить его, чтобы дать ей возможность уйти.
— Неужели моя любовь к тебе не имела никакого значения? Я же твой брат.
Склонив голову набок, он с жалостью смотрит на меня.
— Мне льстила твоя привязанность, и я сыграл на этом. Упивался возможностью манипулировать. Переворачивать с ног на голову чью-то жизнь — это непередаваемые ощущения. Наблюдать за тем, как люди ломаются, загонять их настолько далеко в мою порочность, чтобы они начали сомневаться в том, не является ли это их собственной непреодолимой потребностью. Причинение вреда только разжигает мои аппетиты, и я действительно ощущаю, что живу только тогда, когда имею власть. Единственное, что мной движет — разрушение других снаружи и изнутри, контроль над их телами и душами. Я стремлюсь к тому, чтобы оставить их ни с чем, чтобы они ощутили в себе ту же пустоту, что и я. — Райан пинает меня по ногам. — Тебе бы следовало благодарить меня, Блейк, что я избавил тебя от лишних страданий. Не терпится увидеть лицо Мел, когда последний вздох покинет твои легкие? Хочу, чтобы она осталась со знанием того, что ты расправился с ее родителями.
Я плачу. Впервые за хренову тучу лет. Слезы оставляют след на моих щеках. Я совсем не знал своего брата. Человек, стоящий надо мной, исчадие ада. Он — истинное воплощение зла. Я был уверен, что Маркус нанял еще кого-то помимо меня, когда обнаружил бойню, войдя в дом той ночью. Я просто ушел, когда Мел появилась там.
— Это ты убил их?
Жизнь во мне угасает, и зрение затуманивается.
— Мне просто не терпелось посмотреть на тебя. Я прибыл туда накануне вечером и не придумал ничего лучше, чем представиться другом Мел, только прибывшим в эти места. Они были столь гостеприимны, что пригласили меня на ужин.
Он усмехается, бросая взгляд на труп Маркуса, лежащего практически в той же позе, что и мать Мелоди.
— Мне так жаль. Ради бога, прости меня, Блейк! — Крики Мелоди врываются в пространство. Я слышу свист лезвия, разрезающего воздух, и удар, когда оно проникает внутрь. — Боже, прости! Прости меня, во имя всего святого. — Ее рыдания еще более истошны, чем в ту ночь, когда она обнаружила своих родителей.
Лицо Райана искажается в абсолютном недоумении. Мелоди словно вела неведомая сила, дарующая ей мощь, так как лезвие вонзается Райану в спину и проходит насквозь, показавшись из живота. Он поддается вперед и смещается немного в бок, чтобы с глухим стуком рухнуть поодаль от меня. Темные глаза бездушного мальчика смотрят прямо на меня. Сколько бы мой разум не внушал мне, что брата, которого я любил, здесь нет, мое сердце все еще обливается кровью, когда я наблюдаю за тем, как он умирает. Короткие и резкие порывы воздуха срываются с его губ, прежде чем он становится недвижим. Ни взмаха ресниц. Ничего. Мои глаза тоже закрываются, погружая меня в небытие.
Глава 40.
Жить дальше
МЕЛОДИ
Блейк пробыл в коме почти шесть недель. От полученных травм он едва остался жив. Я была в шаге от того, чтобы свести счеты с жизнью. Райан должен был умереть. Он казался одним из нас, но был отнюдь не человеком. Он лишь играл эту роль, обманывая, манипулируя, развращая человеческие души. Райан — повелитель греха, ведомый самим дьяволом, но и я не всесильна. Мне не дано было распорядиться его судьбой. Обнаружив в нем признаки жизни, они забрали его к себе, заключив его в лечебницу для душевнобольных. Райан забрал у меня все, но и Блейк, хоть и не убивал моих родителей, все же приходил туда именно с этой целью. Как я могу позволить себе быть с тем, кто даже помышлял о подобном? И почему я люблю его настолько сильно, что готова свернуться калачиком и умереть от мучительного осознания, что не могу себе позволить остаться с ним?
