Если бы у меня был лишний порошок, я бы накачалась наркотиками. Но Мина ведет строгий учет того, сколько она нам его выдала, и сколько было использовано.
Я должна добиться этого и без наркотиков.
Мне придется.
Потому что, если я не сделаю этого, то проснусь утром с тоской по нему. Дже станет тем, о ком я всю жизнь думала, когда ложилась спать и когда просыпалась, когда была с Марком, хотя должна была быть рядом с ним.
Тот, от которого мне пришлось отказаться еще до того, как что-то началось после моей связи с «Ачурди».
Я буду вынуждена жить с этим.
Но, что если все зайдет еще дальше, если его губы коснутся моих, смогу ли я остановить его?
Я не была уверена, что справлюсь.
Я должна была собрать все эти дерьмовые мысли воедино, только так смогу разобраться с этим и решить, как действовать дальше.
— Могу я воспользоваться твоей ванной комнатой? — спросила я.
Он все еще смотрел на меня, не отводя взгляда, его лицо не выражало никаких эмоций. Мне было достаточно его молчания. По нему я поняла, что он не доволен тем, что я не дала ему ни единого намека, не рассказала ему о причинах, не сказала ему больше ничего о себе.
Он указал на помещение рядом с кухней, я отправилась туда, заперев за собой дверь. Здесь был только унитаз и раковина. Ни аптечки. Ни какого-нибудь шкафчика. Никакой спрятанной бутылки алкоголя или быстродействующего «Ксанакса» (Примеч. «Ксанакс» — препарат-транквилизатор, который используют для терапии невротических состояний) в зоне видимости. Не уверена, что было бы уместно воспользоваться чем-то из этого без его ведома, но мне просто было необходимо что-то, чтобы усмирить эмоции, которые бурлили внутри меня.
Я открыла кран и подставила руки под холодные струи воды, позволяя им смыть пот. Затем набрала немного в ладони и поднесла к лицу, коснувшись своих щек. Моя кожа пылала. Грудная клетка, казалось, вот-вот взорвется. Дыхание приходило в норму, но еще не было ровным. В моих легких все еще ощущался груз, который не давал мне вздохнуть полной грудью. Я не знала, что мне делать. Не представляла, как все исправить.
Но это не значило, что можно просидеть здесь всю ночь. Я и так уже слишком надолго задержалась в ванной и не хотела, чтобы он пришел сюда проведать меня. Так ничего и не решив, я выключила воду и вышла, чувствуя тяжесть в своих ногах. Я была слишком растеряна, гораздо больше, чем думала.
Дже стоял за металлической стойкой на кухне. У раковины стояла пустая бутылка из-под пива, а в его руке была новая. Он посмотрел на меня. Этого взгляда я не смогу забыть. Он был хищным. Настолько пронзительным, что мое сердце ушло в пятки.
В мире, где «Ачурди» не имел бы власти надо мной, я бы ответила на этот голодный взгляд. Я бы подошла к металлической поверхности, взгромоздилась на нее голой, умоляя его касаться и целовать каждую клеточку моего тела.
Прошло так много времени с тех пор, когда мужчина делал это с животной страстью, на которую, я уверена, способен Дже. Эти олени были эгоистичными ублюдками. Но если я позволю Дже коснуться моей кожи даже самой мозолистой частью его руки, это будет конец для меня.
Вот до чего докатилась моя жизнь, превратившись в череду запретов без надежды на то, что это когда-либо изменится.
Если бы я только могла перемотать пленку назад...
Бедность, безразличие и нелюбовь со стороны моей семьи уже не пугали меня так сильно. Если бы у меня была возможность, я бы все отдала за них — квартиру, тачку, шмотки, все. Я просто хотела бы вернуться в то время, когда я столкнулась с этим выбором. Потому что тогда у меня была возможность сделать выбор в пользу любви. А теперь я принадлежу «Ачурди», и они управляют моей судьбой. Если я хочу жить, то мне придется подчиняться их правилам.
Я попыталась сделать глубокий вздох, но это далось мне с трудом.
— Я должна идти, Дже.
Он поставил бутылку на стойку и направился к двери. Дойдя до нее, он обернулся ко мне, глядя сквозь прищур глаз.
— Я отвезу тебя домой.
Было слишком много причин, по которым он не должен этого делать.
— Ты не можешь этого сделать, — прошептала я, стоя как вкопанная перед ванной.
Когда он приблизился ко мне, я сделала глубокий вдох и затаила дыхание.
Пожалуйста, не прикасайся ко мне.
Пожалуйста, прикоснись.
Пожалуйста, не касайся.
Мои мысли метались, и я не могла остановить их. Не могла предугадать, как он поступит. Я отступала назад, пока не уперлась спиной в стену.
— Господи, Тайлер, — он протянул руку и погладил меня по затылку, которым я ударилась о деревянную стену. Он задержал свою руку там. — Я не причиню тебе вреда.
— Я и не думала так.
— Тогда, о чем ты думаешь?
— Я думала...
Могу ли я произнести это вслух, не думая о том, как он наклоняется и касается моих губ?
— Ты собираешься поцеловать меня.
Я слышала его дыхание. В отличие от моего, оно было ровным. Я знала, что он думает о чем-то, но не могла предположить, о чем именно.
— Дай мне ответ прямо сейчас, и не лги мне. Уйдя, ты будешь в безопасности, или кто-то хочет причинить тебе вред?
Он считал, что кто-то обижает меня.
Я понимала, что не могу винить его за такие предположения. Слишком заметно, что я что-то скрываю, и доказательством этого не обязательно должны служить синяки на моем лице.
— Я живу одна, Дже. Никто не причинит мне вреда, когда я вернусь домой.
— Это не ответ на мой вопрос.
Его пальцы втиснулись между моей головой и стеной, чтобы я не могла отвести взгляд от него. Я должна была понимать, что он не позволит мне юлить и играть с ним в игры.
— Со мной все будет хорошо.
— Все равно неубедительно.
Я опустила взгляд на свои ноги, давление от его взгляда становилось невыносимым.
— Если все сейчас закончится, и не будет иметь продолжения, то тогда я в безопасности.
Его тяжелый вздох заставил меня поднять глаза.
— Это не то, что мне хотелось услышать.
— Это не то, что я хотела сказать.
Я пожалела о последней фразе, что сорвалась с губ. Он сделал то, чего не должен был. Он дал нам обоим надежду. Но ее нет. Не сейчас. Не в будущем. Пока «Ачурди» существует, и их бизнес процветает.
Его рука спустилась к моей шее, обхватив ее. Он проследил за моим взглядом и остановился на моих губах. Его губы в этот момент приоткрылись. Они были вовсе не тонкие, а идеального размера, чтобы покусывать и обсасывать их. Они были обрамлены темной щетиной, которую я хотела ощутить на своих щеках.
— Если я прикоснусь к тебе, ты остановишь меня.
Нет.
— Да, — я произнесла это почти шепотом. Мне не хватало решительности, чтобы управлять ситуацией. И с его рукой на моей шее у меня не было и шансов. Даже если бы его пальцы не касались моего тела, вряд ли бы мой голос звучал иначе. Я должна была попробовать еще раз. — Дже, не делай ситуацию сложнее, чем она уже есть. Мне нужно домой.
— Тогда я отвезу тебя.
Я повернула голову, мой подбородок коснулся его запястья, и я уловила его запах. Он не был облит одеколоном, как все мои объекты. От него не пахло мылом или шампунем. От него исходил запах осенних вечеров в Канзасе. Тех, где я посещала футбольные матчи в одном и том же свитере, потягивая горячий шоколад на чистом, бодрящем воздухе.
Немного природы, немного прохлады, и всецело мужчина.
Таким был Дже.
Я снова выпрямилась и посмотрела на него. Мне не следовало этого делать. Говорить стало еще труднее.
— Хорошо, но мы должны идти. — Когда он ничего не ответил, я добавила. — Прямо сейчас.
Я видела, что ему не понравилось мое требование, но он сжал мои пальцы и повел меня к двери. На этот раз, когда свет был выключен, я уже знала, чего ожидать. Я следовала позади него, ступая на каждую ступеньку, пока мы не вышли на улицу. Парковка находилась сбоку здания, где он помог мне запрыгнуть в его внедорожник.
