чужому имуществу.
Рамзин произнес это таким отстраненно-холодным тоном, что у меня волосы на голове зашевелились.
— Не-е-ет! — завопила я. — Не трогай его. Это несправедливо! Он никогда не прикасался ко мне!
— Ой ли? — склонил голову на бок Рамзин и достал из кармана телефон.
Проведя несколько раз по экрану, он положил его на стол передо мной. Я не захотела прикасаться к нему, а просто опустила глаза и едва не застонала. Это была дурацкая селфи, которую Семка сделал где-то неделю назад в баре, когда там праздновали день рождения одного их завсегдатаев. Семен тогда слегка перебрал и обнимался и фотографировался со всеми, в том числе и со мной. На фото он тесно прижимался ко мне, целуя куда попал в шею. Вот только откуда это фото у Рамзина?
— Это просто глупое селфи. Мы дурачились, — пробормотала я, поднимая глаза, уже зная, что для Рамзина это никакой не довод.
— Он… Прикасается… К тебе, — мужчина произнес каждое слово словно отчеканивая.
— Ты что, из каменного века, Рамзин? Это просто дружеское объятье. Ничего такого.
— В самом деле? — он схватил телефон и, проведя по экрану, прочел: — «Моя девушка — Яна. Мужики, правда, я счастливчик?». Восхищенные комментарии друзей придурков читать?
Я посмотрела на бледного Семена, едва дышащего в захвате Саши, и он прошептал одними губами: «Прости», став еще белее. Покачала головой, понимая, как Рамзин нашел нас, и что теперь мы в реальной заднице.
— Он просто глупый размечтавшийся мальчишка. Разве ты в его возрасте не делал глупостей?
— Глупости — да. Если бы он просто дрочил на твой светлый образ втихаря, я бы его вполне понял. Но назвать чужую женщину своей… Нет, настолько тупым я не был никогда.
Я решила, что не буду усугублять сейчас спором на тему о том, что не считаю себя его женщиной, равно как и вещью. Лучше поменять русло разговора, переключив с Семена на себя.
— Но ты же не думаешь, что я повелась бы на него? — я старалась казаться как можно безразличней и отвернулась от Семёна, потому что смесь вины и обиды на его лице резала меня наживую.
— Конечно, я не думаю, что ты стала бы спать с ним, тем более после меня, — самодовольно заявил Рамзин, но угрозы в его голосе не убавилось. — Но этот наглый прыщ посмел практически на весь мир объявить моё своим. А это я спускать не намерен.
— Пожалуйста… Игорь, — бровь Рамзина выжидающе поднялась. — Не нужно портить жизнь мальчишке. Он совершил глупость, и он не знал ничего о тебе и твоих на меня претензиях.
Семен возмущенно дернулся, но я хлестнула его предупреждающим взглядом, и он замер. Но само собой это не ускользнуло от внимания Рамзина.
— Не знал, — слегка протянул он, не отрывая своих глаз от меня и будто раздумывая, должен ли он принимать мои слова на веру. — А ты знала. Поэтому это будет больше наказанием для тебя.
— Что?
— А что? Ты же не думала, в самом деле, что я стану бить или морить тебя голодом в назидание? Я не собираюсь портить свою игрушку. И мне не нужно, чтобы ты зажималась, когда я буду тебя касаться. Ты нужна мне послушной, а не сломанной. Я ведь хочу трахать прежнюю Яну, а не дрожащую от страха куклу.
Но вот как можно одной фразой или даже просто звучанием голоса сделать так, чтобы я ощутила и вспомнила все, что он может со мной сделать. И при этом совершенно не важно, насколько оскорбительно это прозвучало. Так, словно его рот вдруг оказался повсюду на моем теле, и оно готово загнуться от иссушающей жажды почувствовать его и внутри. Как противно понимать, что ты никак не можешь управлять ни самими желаниями, ни их силой. Рамзин открывает рот, говорит, и весь контроль у него. Долбаный пришелец!
Рамзин повернулся к Семену.
— Моя Яночка не хочет, чтобы тебе делали больно, мальчик, — презрительно произнес он. — Но наказание за наглость ты должен понести в любом случае.
Семен дернулся в огромных ручищах Саши и неожиданно уставился на Рамзина зло и вызывающе.
— Хочешь наказать меня, валяй. Только Янку не трогай, — агрессивно выкрикнул он и тут же заскрипел зубами, потому что получил тычок под ребра от охранника.
— Как трогательно! Такая взаимная забота! Сейчас расплачусь, — продолжал глумиться Рамзин.
— Ты же на вид, вроде, нормальный мужик, — дерзко продолжил Семка. — Неужели такому, как ты, не в западло заставлять женщину быть с тобой против воли? Неужто без принуждения с тобой не спит никто?
— Замолчи, Семка… — успела выкрикнуть, я но тело парня уже выгнулось от боли, и он завопил отчаянно и громко.
При этом охранник не сделал ни единого движения, и только Рамзин смотрел на бьющегося от боли Семку пристально.
— Прекрати! — я метнулась через кухню и хотела толкнуть Рамзина в грудь, то тут же оказалась прижата к нему так, что даже нормально вдохнуть не могла. Его запах и интенсивный жар обрушились на меня, и все нутро заполыхало, эгоистично требуя забыть сию же секунду о существовании в этом мире чего бы то ни было и немедленно сдаться этому животному голоду, которым заразил меня Рамзин.
— Прекратить? — зарычал он мне в лицо.
— Да, пожалуйста. Прошу тебя.
Да, я уже умоляла, только к своему стыду не могла бы сейчас честно сказать, прошу я за Семку или озвучиваю собственную капитуляцию перед желанием.
— Ах, теперь ты просишь. А как насчет того, что я просил тебя вернуться? И даже обещал, что обойдется без наказания! — злость Рамзина наконец прорвалась в крике.
Но кроме нее от меня и не укрылось и вожделение, которое заставляло его тело едва заметно подрагивать от моей близости. И эта дрожь немедленно передавалась моему телу, словно нас кто-то тыкал одним на двоих электрошокером.
— Ты не просил, а приказывал! — ловя воздух, крикнула я в ответ.
— Это тупые отговорки, — наши губы были уже так близко, что мои огнем горели от желания одного из его подавляющих поцелуев.
— Не для меня, — я держалась на остатках упрямства, и мой голос упал до шепота.
— А мне плевать. У тебя была возможность избежать этого. Но ты приняла неверное решение, — такой же хриплый шепот в ответ.
— Я исправлюсь. Не нужно наказывать Семку. Если я виновата, то меня и наказывай!
— Э нет, дорогая. Ты не решаешь ничего. Ты делаешь, что я говорю, а не наоборот, — глаза Рамзина неотрывно смотрят на мои губы.
— Я согласна. Буду послушной, — решаюсь я.
— Докажи.
Я раздумываю лишь секунду,
