Нач. Угрозы г. Дерябки
В. Ладной».
Но, помимо этих арестов, вызвавших сильнейшее волнение во всем Погребищенском округе, так как большинство арестованных были всем известные своей благонамеренностью обыватели, удалявшиеся от какой бы то ни было политики, люди тихие во всех отношениях, а гражданин Рикберг действительно оказался, по наведенным справкам, членом весьма солидного торгового коллектива, скупщиком необработанных кож, имеющим своих агентов и в Погребищенском округе,— помимо этих, если и не совсем обычных, то все же достаточно объяснимых событий, стали замечаться явления иного, фантастического характера.
Так, из села Пшенички сообщали, что появился человек роста высокого, тощий, обросший долгими волосами и проповедующий всюду, что голый человек, разыскиваемый властями, есть «сын человеческий», пришедший, по слову Божию, нагим, возвестить спасение, и что тот, кому явится сей голый человек, должен поклониться ему и следовать за ним.
Исполком дал распоряжение милиции арестовать этого проповедника, но когда его уже схватили и повели в арестный дом, на милиционера накинулись бабы, вооруженные кочергами, ухватами, и отбили проповедника, после чего ему удалось скрыться неизвестно куда.
Из другого места, из самого глухого уезда, доносили, что в народе распускается слух о том, что появление голого человека связано с наступлением предсказанного газетами зноя, будто такого небывалого, что от него сами собой воспламенятся дома, леса и пастбища, высохнут реки, полопаются у людей глаза, а скот живым начнет гнить. Что будто бы голого человека видели недавно в одном яру, волосы его горели как огонь, бегал он по чаще, возведя руки к небу и стеная:
— Горе нам! Горе нам!
Попы стали служить молебны и моления против засухи, а жители хуторов Ничипоровки и Тырса по ночам уходили в лес копать землянки.
Местные власти истребовали из Погребищ в спешном порядке сведущих агитаторов по антирелигиозной пропаганде и отряд внутренней охраны ввиду того, что в связи со всеми этими происшествиями бандиты обнаглели до чрезвычайности.
Между тем в другом конце округа, в местечке Топанцы, граждане, возмущенные дерзостью тайной организации, позволявшей себе столь неслыханное безобразие и бесчинства, нарушающие революционный порядок, собрались на митинг и вынесли резолюцию:
1) объявить бойкот всем лицам, позволяющим себе распространять слухи о голом человеке или хотя бы упоминающим о таковом;
2) вынести порицание тем, кто поверил в существование вообще голого человека;
3) признать его вовсе несуществующим;
4) выразить благодарность местному исполкому, твердо стоящему на страже, отчего в местечке Топанцы по сие время поддерживается образцовый порядок, и
5) послать приветственную телеграмму дорогим вождям пролетарской революции.
После чего с музыкой и пением «Интернационала» прошлись по улице.
6
А Прикота все еще не появлялся, все еще не было о нем никаких сведений, все еще оставалось скрытым его местопребывание. Удалось лишь установить, что на другой день после разыгравшегося в Погребищах скандала Илларион Михайлович приехал в одну из ближайших волостей, проверил отчеты по сбору продналога, выступил даже на митинге, где объяснял селянам новый земельный кодекс, а оттуда поехал дальше шляхом на Богокуты, после чего следы его потерялись окончательно. Правда, спустя несколько дней Василь Васильевич Кок, все еще не пришедший в себя после ухода жены, получил письмо, подписанное «ИЛЛАРИОН ПРИКОТА», и повсюду показывал его, как доказательство подлости этого человека.
В письме было написано:
«Здравствуйте, плюгавая душонка, как поживаешь?
Не унывай, брат Вася, не я первый наставил тебе рога. Твоя Аннета лакомый кусочек, и никто не откажется (здесь следовало какое-то слово, тщательно замазанное, а за ним ряд точек). Ты человек просвещенный, свободомыслящий. Ты понимаешь, что красивое тело, как всякое замечательное произведение, не может принадлежать одному человеку, а должно быть общественным достоянием. Держись крепко этой идеологии. Будь здоров. Постараюсь скоро с тобой увидеться и объясниться подробно. Сейчас некогда. Целую тебя. P. S. А все-таки ты свинья. Зачем поднял такую историю из-за пустяков?»
Письмо было глупое и написано крупным, неумелым детским почерком, отчего многие, знакомые с почерком Прикоты, заверяли Кока честным словом, что письмо это написано кем-либо другим, но Василь Васильевич крепко стоял на своем, точно такая уверенность облегчала его страдания.
Он носил письмо неизменно у себя в кармане и часто вынимал его даже на улице, чтобы убедиться в том, что оно существует в действительности. Ребятишки из детских домов, куда он заходил по долгу службы, еще издали кричали ему:
— Кока, Кока, покажи письмо!
Потому что и им неоднократно показывали его. На пятый день после получения первого письма Кок получил второе с той же надписью:
«Приходи, старичина, сегодня в 1 час ночи к карьеру жел. дор. Буду ждать».
Письмо это встревожило не одного только Василь Васильевича, и хотя снова было написано тем же крупным детским почерком, что и первое, однако уже не вызвало к себе пренебрежения, а напротив, заставило не на шутку призадуматься товарищей Хруста и Лишьдвоя. Последний посоветовал Коку пока что держать это письмо в секрете, но к вечеру о нем знало полгорода, а к полночи окраина гудела от любопытных, несмотря на то, что милиция не выпускала никого за городскую черту, оцепив на большом расстоянии то место, где должно было произойти свидание Василь Васильевича с Прикотой или тем, кто присвоил себе это имя.
Как назло, ночь выдалась темная, и Василь Васильевич поднимался к карьеру, то и дело цепляясь за репей, больно царапавший ему лицо. Но только он вполз наверх, желая стать на ноги, как что-то мягкое упало ему на голову, закрутилось вокруг шеи, и он едва не задохнулся.
Кок стал кричать, срывая с себя это нечто, оказавшееся простыней, неподалеку хлопнул револьверный выстрел, какие-то люди кинулись приступом на карьер, за ним посыпали обыватели, прорвавшиеся через цепь, товарищ Хруст громовым голосом гаркнул:
— Сто-ой!
Оцепенев от ужаса, сжимая в одной руке простыню, другой указывая на куст, Василь Васильевич пятился задом и едва хрипел:
— Вот он, я вижу его. Вот он — голый человек.
Товарищ Хруст, подбежав к кустам, тарахнул по ним из нагана, раздалось жалобное мычание, и в толпу кинулся раненый теленок, но ничего более подозрительного так и не удалось найти ни вдоль всего карьера, ни в прилегающем к нему поле.
