У Кольки, который ёрзал второй час по стене моим портретом, руки затекли.
– Шеф, давайте уже повесим, хоть куда-нибудь!
– Куда-нибудь не получится. Гвоздь нужно вбить точно над центром камина.
– Шеф, может проще камин сдвинуть центром к гвоздю? ― скулил Михей, ― он же всё равно электрический.
Я стояла в углу и молча улыбалась. В стене красовалось дырок восемь, но все они почему-то не устраивали моего мужа.
– Ладно, вбивай чопик вон в ту дыру и шуруп вкручивай.
К обеду мой портрет повис-таки над камином, который муж приказал перенести из кабинета отца. Андрей Григорьевич пожимал плечами, мол, зачем сынуле понадобился обогрев летом, но для Егора это было важно, и старик махнул рукой.
Разбуженные жужжанием дрели домочадцы с утра прорывались в нашу спальню с умными советами, причём, каждый со своим. В основном советы сводились к тому, что стоит промыть глаза и посмотреть на часы, а не устраивать ремонтные работы до восхода солнца. Но, если учесть, что полный восход наступал часам к одиннадцати, когда друзья и родственники выползали на завтрак, угодить всем было сложно. Теперь обитатели Царства Кощеева пошли на экскурсию по второму кругу. Мама вымела куски штукатурки, обтёрла несчастный камин, и наша спальня вновь приобрела жилой вид.
– Да, ― Раиса скрестила руки на груди. ― Прекрасный художник. Не только внешнее сходство обозначил, но ещё и духовный мир раскрыл.
– А Вы заметили, ― Коста отошёл к двери, ― с какого бы ракурса не рассматривать портрет, создаётся ощущение, что Вася смотрит тебе в глаза?
Андрей Григорьевич хохотнул.
– Помнится, был у нас на зоне такой же умелец, Ван Гог хренов. Картинки такие под заказ писал для жён вертухаев, а вот кольщиком был знатным.
– Ваг Гог? ― я насторожилась.
– Ага, из интеллигенции. Папашка каким-то профессором был, так он по-французски шпарил, мама дорогая!
Мы с Егором переглянулись.
– И где сейчас твой Ван Гог, отец?
Старик пожал плечами.
– Так помер, лет двадцать, как помер. В проруби зимой утонул. Правда, вместе с ним весь общак воровской под лёд ушёл, да какой с мертвяка спрос. А я, как откинулся, сынка его опекать стал. Хорошим парнем мне показался, думал, человека из него сделаю, да ошибся, видать.
– А сынком кто был? ― поинтересовалась Маринка.
– Так Холодок и был, мэр ваш ненаглядный.
Моя подруга побледнела и потащила меня в коридор.
– Теперь ты поняла? ― мы вошли в кабинет свёкра и плотно прикрыли дверь.
– Нет, не очень. Если Ван Гог и есть тот самый покупатель бриллиантов, то зачем он охотится на сына? Простил бы долг ему.
Подруга звонко рассмеялась.
– Это мы решили, что охотится. А дело было так. Почтеннейший Тимур Михайлович Холодок, всю жизнь оружием приторговывал. За что имел несколько ходок. Да, была версия, что при побеге наш фигурант утонул, но тела так и не нашли.
– Нет тела, ― нет дела.
– Точно. Дело закрыли. Каким-то образом, наш гениальный художник умудрился осесть в Париже. Думаю, не сразу, а, спустя очень много лет, когда воровская братия подуспокоилась. Писал себе портретики, переправлял огнестрел. А кто на старика с кистью подумает? А вот когда сынок его влип, решил помочь деньгами, да бриллианты на хранение взять. Это не аванс был. Ван Гог деньки передал, чтоб сынку побег организовать. Естественно, унести цацки мэр не мог, поэтому поручил столь щепетильное дело своему доверенному лицу. Дальше тебе всё известно.
Я закусила губу.
– Знаешь, у меня в голове не укладывается, что такой интеллигентный старик…
– Я биографию Сергея Тимуровича наизусть помню до пятого колена. Так вот, на батюшке его много чего интересного висело, включая убийства и прочие тяжкие. Вот только доказательств не было.
– Ладно, допустим, но что нам делать с этой информацией? Убить художника? Да у кого рука на него поднимется?
– Ты права. Вот только у него и поднимется, и опустится, не дрогнет, будь уверена! Я, пока к вам ехала, столько грибников и охотников тут насчитала…
– Откуда здесь грибы?
– Вот и я думаю, откуда? Зато дичи полно. И эта дич ты, Васька, да родственники твои.
Я задумалась.
– Мариш, а официально никак нельзя этого Ван Гога к ногтю прижать?
– За что? Было бы за что, его давно бы прижали. Как я поняла, к Коста твоему от него же приходили. А потом свидетелей пытались ликвидировать. Даже детей чуть не спалили.
– Тогда выход какой?
Маринка задумалась.
– Нужно ждать.
Ждать долго не пришлось. Только помяни чёрта, как он появится. Телефон в моём кармане ожил так неожиданно, что я подпрыгнула на месте.
– Мадам Василиса? Рад, что дозвонился.
Я включила громкую.
– Как поживают мои бриллианты?
Да, я узнала голос Ван Гога. Видимо, за двадцать лет, русский он подзабыл. Лёгкий акцент выдавал художника.
– С кем говорю?
– О, это совсем неважно, мадам. Важнее то, что со мной рядом находится один Ваш знакомый, и этот рыжий мальчик не хочет умирать.
Я проглотила комок в горле.
– Анри? Я хочу слышать его голос.
– Васили… не… взду… м… прилетать… ты… м…
– Удостоверились? Мальчик у нас и всё ещё жив.
– Чего Вы хотите?
– Я же сказал. Хочу получить то, что находится у Вас. И меня не волнует, как Вы добудете камушки, как вывезете их в Париж. Даю три дня.
– Стойте, как я смогу связаться с Вами?
– Я сам свяжусь. И не вздумайте привести хвост. За каждым Вашим шагом будут наблюдать.
Белее смерти, я опустилась в кресло.
– Всё слышала, Мариш? Вот что мне теперь делать?
Подруга обняла меня за плечи.
– Во-первых, успокоиться и не паниковать. А, во-вторых…
– А, во-вторых, в этом доме есть мужчины. ― Кощей вошёл в свой кабинет и пристально уставился на нас.
– Вы чего надумали, барышни? Совсем мозгов лишились?
– Думайте, что хотите, Андрей Григорьевич, но я полечу. Они убьют мальчика, да и нас в покое не оставят.
– Думаешь, самая умная, я уже дал задание своим корешам в Париже прижать Ван Гога к стенке.
– Ага, а он сидит себе на набережной и ждёт, пока его прижмут. ― Фыркнула Маришка.
Логачёв взялся за трубку стационарного аппарата.
– Гусь, привет! Чем порадуешь?
Чем дольше говорил собеседник, тем мрачнее становился мой свёкор. Зато Маринка злорадно потирала ладошки.
– Что? Сбежал Ван Гог? Не дождался Гуся Вашего лапчатого? Тогда слушайте меня…
Глава 35
Я летела в Париж частным рейсом. Успокоив домочадцев, что акушеры есть и во Франции, а случись что, стюардесса с родами поможет, обняла всех по очереди и заверила, что обычно справлялась с самыми безнадёжными проектами. А этот… тфу, ерунда.
– Вот попробовали бы вы сырки несъедобные покупателям всучить и убедить, что лучшего в своей жизни они, отродясь, не ели!
– Всё бы тебе шуточки шутить, невестка! ― Кощей волновался, как никогда. Ещё бы, ведь именно ему предстояло ехать в багажнике Джипа, дабы не привлекать внимания вражеских шпионов, а потом провести целых три часа в воздухе. Летать Андрей Григорьевич боялся до посинения.
– Может, останетесь? ― я попыталась уговорить старика в последний раз.
– Нет, Василиса. Я этому гаду в глаза посмотреть хочу.
– Тогда чего нервничаете? ― Раиса пожала плечами. ― Вот у нас даже свинья летать не боится.
– Мне до свиньи далеко. ― Огрызнулся Логачёв.
Я обняла Егора.
– Ты только не волнуйся. Думаю, через пару дней вернусь.
Мой муж сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Чёрт бы побрал всё это, жена! Я против того, чтобы ты летела.
Маришка оттянула меня от благоверного.
– Запомнила? Наши будут в штатском. Пять человек. По сторонам не озирайся. Тебя поведут. Твоя задача только передать коробку. Стекляшки подделаны мастерски. Определить сможет только спец. Я вылечу через два часа. Если что, буду рядом. Сруковожу на месте.
