Наконец он поднимает голову и отпускает меня. Я вскидываю голову в гневе, но моя плоть кричит о большем количестве его прикосновений.
Спайдер заходит мне за спину и развязывает мои запястья, хватая меня за руки и медленно опуская их по бокам. Сведение к минимуму болезненных последствий резкого движения после столь долгого времени. Он потирает их, затем снова встает передо мной, освобождая меня от веревки и бросая ее на землю.
Затем он легко подхватывает меня на руки.
Облегчение от того, что мне больше не нужно стоять на ноющих ногах, неописуемо.
— Я сама могу ходить, — вру я, даже когда мои руки обвиваются вокруг его шеи и сжимают его жилет.
— Успокойся, женщина. — Он поправляет свою хватку под моими коленями и вокруг моей спины. — Если я позволю тебе идти прямо сейчас, ты в конечном итоге упадешь лицом вниз.
Он направляется обратно в здание клуба. Снейк и Ди ушли. Я была так сосредоточена на том, что делал Спайдер, что совсем забыла о них и не заметила, как они ушли.
Большинство участников вечеринки либо ушли, либо вырубились на своих стульях и на земле, некоторые из них прямо на женщинах, с которыми они занимались сексом.
Спайдер наступает прямо на Уистлера, который громко храпит.
— Разве кто-нибудь не должен лечить запястье этого человека? — ошеломленно спрашиваю я.
Спайдер издает смешок. — Акс и Текила оба пытались. Если этот маленький засранец не хочет, чтобы его лечили, мы не будем его заставлять.
Но я замечаю радостный блеск в его глазах.
— Что? — он криво улыбается и толкает заднюю дверь. — Этот придурок пытался наложить свои руки на то, что принадлежит мне. Он заслуживает того, что получил.
Ладно, почему я нахожу это очаровательным, что он такой собственник? Я не должна была. Этот человек только что оставил меня привязанной к дереву голой на глазах у более чем двух десятков мужчин на несколько часов. И он, вероятно, сломал Уистлеру запястье не для того, чтобы защитить меня, а из-за какой-то извращенной потребности владеть мной.
По пути по коридору в его спальню я спрашиваю его о том, что не дает мне покоя с тех пор, как он застал меня за этим занятием.
— Спайдер, как ты узнал?
— О чём?
— Я имею в виду, как ты узнал, что я собираюсь сбежать, когда и как я это сделаю?
Его глаза сверкают. — Окно моей ванной было открыто.
Я хмурю брови. Я знаю, что не сделала ничего такого глупого, как оставить окно открытым, когда проверяла его ранее в тот день или ночью.
— Когда ты закрываешь это окно, ты должен полностью закрыть его, пока оно не щелкнет. Ты этого не сделала, и я никогда его не открывал. Я вышел с собрания, пошел отлить и обнаружил, что окно не закрыто.
Я закатываю глаза. — Так вот почему в спальне было так жарко.
— Ага.
Боже милостивый, как же я могла быть такой глупой?
— Но, тогда как ты узнал, что я собираюсь бежать именно в то место, куда я пошла? За то дерево?
— Я догадался. Я подумал, что, если тебе придется бежать через этот двор, зная, что кто-нибудь может выглянуть в любую секунду и увидеть тебя, ты захочешь спрятаться и убедиться, что за тобой никто не следит. Это единственное место, где можно спрятаться. К тому же, здесь повсюду камеры. У Рэта есть одна, которая смотрит прямо на это дерево.
— А что, если бы ты все-таки ошибся?
— Тогда мне пришлось бы преследовать тебя. Поверь мне, я занимаюсь спортом с двенадцати лет. Я бы поймал тебя раньше, чем ты успела уйти далеко.
Я в этом не сомневаюсь. Старейшины Его Святого Мира были сторонниками того, чтобы мы поддерживали форму и занимались спортом каждый день, но я не делала этого уже несколько месяцев, и мы не тренировались так, как это, очевидно, делал Спайдер. Все его тело покрыто мощными мышцами. Он бы догнал меня за считанные секунды.
Через минуту мы добираемся до его комнаты. Спайдер ногой захлопывает дверь своей спальни и усаживает меня поперек кровати.
Я сажусь. — Могу я переночевать где-нибудь в другом месте?
— Где еще ты собираешься спать? — он снимает пистолет и кладет его в ящик тумбочки, запирает ящик и кладет ключ в карман.
— Где-нибудь, где тебя нет?
Он фыркает. — Нет. — Он толкает меня на спину, пока я не ложусь головой на его подушки.
Я вздыхаю, но не могу не расслабиться в постели. — Я не хочу быть в этой постели с тобой.
— Грубо. — Он разворачивает меня так, чтобы я лежала поперек кровати, хватает меня за лодыжку и тянет через матрас к себе.
У него снова тот томный взгляд с тяжелыми веками. Несмотря на все, через что он заставил меня пройти, боль между моими ногами снова возобновляется, накаляясь под его голодным взглядом.
Может быть, это потому, что я слишком устала, чтобы беспокоиться, или потому, что мои конечности слишком болят, чтобы бороться. Или, может быть, это потому, что я провела полночи в постоянном возбуждении, и то, как он смотрит на меня прямо сейчас, заставляет меня чувствовать себя одурманенной нерастраченной потребностью. Как бы то ни было, я не оказываю никакого сопротивления, когда он раздвигает мои ноги, затем несколькими движениями запястий расстегивает ремень и штаны.
— После всего, что ты только что сделал, ты ожидаешь, что я займусь с тобой сексом?
Отлично, во всяком случае, никакого физического сопротивления.
— Ты собираешься сказать мне, что не умираешь от желания почувствовать мой член внутри себя? — оставив штаны низко висеть на бедрах, так что его мужское достоинство торчит, как гвоздь, он раздвигает мои бедра и скользит пальцами по моим все еще влажным складкам.
Так что он собирается затащить меня еще глубже в свой мир греха и жестокости.
Ох, кого я обманываю? После последних двух дней я действительно больше не могу падать ниже.
— Я не думаю, что есть какой-либо способ остановить тебя, — жалко отвечаю ему.
Он проводит по моим губам подушечкой большого пальца, медленно, собственнически лаская. Мой предательский рот открывается, и у него вырывается рычание, когда он смотрит, как мои губы приоткрываются. — Ты моя. Я беру то, что хочу, когда хочу.
— Как обычно.
— Прекрати свое нытье. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Я могу заставить тебя кончить в любое время, когда захочу.
— Нет, ты не можешь.
— Нет? Давай посмотрим, смогу ли? — Спайдер замолкает, наклоняясь так, чтобы его голова оказалась у меня между ног. Он вдыхает. Черт возьми, он что, обнюхивает меня?
— Спайдер, что ты… О боже. — Я вытягиваю слова, когда его язык пробегает по моему центру, скользя сквозь влагу.
Я дергаюсь на кровати, задыхаясь. Он не может делать то, что только что сделал. Шок и подавленный ужас пронзают меня насквозь.
Пасторы предупреждали об опасностях порока и о том, как неправильно заниматься сексом до брака, но никто не предупреждал об этом. Это единственное облизывание его языка посылает по мне волну удовольствия, которое не поддается описанию.
За этим следует глубоко укоренившийся страх. Когда я пытаюсь оттолкнуть его голову, он хватает меня за запястья и прижимает их к кровати.
— Спайдер…
— Закрой свой рот. — Эта команда выводит меня из себя, но то, как он это произносит, пронизанное таким желанием, усиливает ноющую потребность в нем, которая пульсирует во мне до боли.
— Но как ты можешь просто… О боже… — В то время как его руки легко ловят мои широко раздвинутые ноги, его язык снова щелкает, и я кусаю костяшки пальцев, чтобы не использовать имя Господа всуе.
— Блядь. Я собираюсь облизать тебя всю, Дикая кошка. — Два его пальца скользят в меня, вызывая стон.
Наклонившись, я хочу оттолкнуть его голову, правда, хочу, но, когда он проводит кончиком языка прямо по моему клитору, моя рука вместо этого пробегает по его волосам. Он делает это снова, и мои пальцы хватаются за его волосы, когда я задыхаюсь от удовольствия.
Это так неправильно, но у меня, кажется, не хватает силы воли остановить его. Стыд впивается в меня, и я пытаюсь сомкнуть ноги, но он толкает мои бедра в стороны, раздвигая их руками, сковывая мои запястья своими руками.
