Матвей ходил вне себя от радости, улыбался, как умалишенный и постоянно крутился возле меня, как будто заняться больше было нечем. И это порядком раздражало, потому что его забота переросла в какую-то болезненную потребность все контролировать.
Не выдержав, я поставила условие: с понедельника выхожу на работу!
Скандал был жуткий, Матвей уперся рогом и все никак не хотел соглашаться с моими доводами. Ох, как мы тогда ругались, а потом мирились так, что до сих пор при воспоминании о том дней, щеки горят и низ живота приятно тянет.
— Он и до тебя добрался, да? — выгнула бровь, глядя на Макса. Тот даже врать не стал, закатил глаза и сев напротив меня, продолжил:
— Лар, если ты сейчас не поедешь домой, он тут все разнесет. Я тебя прошу, ради Бога, езжай, — обычно спокойный и невозмутимый Макс сейчас был не похож на себя. Взъерошенный, уставший, еще бы, у его беременной жены на седьмом месяце внезапно включились «хотелки», то арбуз ей среди ночи захочется, то креветок. И каждый раз ей хотелось того, чего в доме, естественно, не было. На Макса смотреть было страшно, а то ли еще будет, когда родится малыш. Теперь вот Матвей ему головной боли добавил.
— Тебе бы тоже не мешало отдохнуть, — улыбнулась, погладив его по волосам.
— Да, пожалуй, стоит, — он кивнул, а потом улыбнувшись добавил: — Я тебя подброшу.
— Не стоит, — покачала отрицательно головой, — ты ведь его знаешь, сейчас примчится, — сложно было сдерживать улыбку, когда счастлива так, что хочется делиться эти счастьем со всеми вокруг. Нет, эти два месяцы не были безоблачными, но я научилась справляться со своими страхами.
— Тогда я поехал, — Макс собрался, запер свой кабинет и попрощавшись со мной, уехал к жене. А я осталась сидеть в приемной, в ожидании своего ненормального, помешанного на моем самочувствии женихе, который уже наверняка мчался сюда на всех парах.
Я как раз заканчивала оставшиеся дела, когда в приемной раздался звонок. Глянула на отобразившийся номер — пост охраны.
— Слушаю.
— Лариана Николаевна, — раздался в трубке голос охранника, — здесь к вам посетительница, настаивает на встрече.
— Ко мне? — удивилась, потому что кроме Матвея я никого не ждала.
— Да, к вам, утверждает, что она ваша мать и вы ее ждете.
— Что…что вы сказали? — вопрос я задала на автомате, просто потому, что нужно было что-то сказать.
Мама? В ушах зашумело, я словно вернулась назад в прошлое — туда — где изо дня в день слышала упреки матери. Видела ее недовольный взгляд.
Она исчезла сразу после того, как отец с ее легкой руки попал под раздачу и ни разу не появилась. И вот спустя четыре года она объявилась и нашла меня даже в другом городе? Как?
— Лариана Николаевна, вы здесь?
— Д…да, пропустите ее, — сама не знала, зачем позволила ее впустить, наверное, в глаза хотела посмотреть. Увидеть в них хоть намек на раскаяние.
Но уже спустя несколько минут поняла, насколько наивны мои надежды. Мама появилась на пороге приемной. Выглядела она также, как и в нашу последнюю встречу. Холенная, ухоженная, в дорогом сером костюме. Хватило одного взгляда, чтобы понять: никаких угрызений совести эта женщина не испытывала.
— Здравствуй, Лара, — ее надменный тон не ускользнул от моего слуха, впрочем. Поджав губы, женщина стояла у двери, сжимая в руках небольшой черный клатч, а я не спешила приглашать ее внутрь.
— Что тебе нужно? — перешла сразу к делу.
Стоило ей появиться на пороге, как я тут же пожалела о том, что разрешила ее пропустить. Она не изменилась и никогда не измениться, а пришла, потому что ей что-то от меня требовалось. Не поленилась даже, нашла меня.
— Так ты мать встречаешь? — она любила надавить, вызвать во мне чувство вины, попрекнуть. Мать недовольно поджала губы, но пройти дальше не решилась.
— У меня никогда не было матери, а теперь говори, что тебе нужно или уходи.
—Не думала я, что ты станешь такой, Лара, — очередная попытка вызвать во мне чувство вины. А ведь когда-то это действовало. Давно, в прошлой жизни.
— А какой ты думала я стану, мама? После того, что ты сделала? После того, как предала нашу семью?
— Не драматизируй, твой отец изменил мне…
— Он тебе не изменял, а ты подписала ему приговор и мне за одно. Сколько тебе заплатили, мам? Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты предала отца и покалечила мне жизнь? — я говорила спокойно, сама себе удивлялась. Сколько раз я представляла себе эту встречу, сколько раз мечтала посмотреть ей в глаза. И вот сейчас она стояла передо мной, совершенно чужая. — Ты хоть понимаешь, что из-за тебя я попала в руки отмороженного садиста, хоть представляешь, через что я прошла?
— Ты сама виновата, Лара, веди ты себя достойно, все было бы иначе.
Я слушала и ушам своим не верила. То есть она знала? Знала и сейчас во всем винила меня? Это я себя вела недостойно? Я?
— Повторяю, говори, что тебе нужно и уходи.
Хмыкнув, она все-таки прошла внутрь и без доли смущения, усела напротив.
— Мне нужны деньги, — произнесла будничным тоном, я даже поперхнулась от такой наглости. Так вот в чем дело, у нее просто закончились деньги. Я усмехнулась, тут, наверное, нечему было удивляться. Эта женщина всегда любила только себя.
—Ты правда думаешь, что я стану тебя обеспечивать? После все что было?
— Прекрати, — она закатила глаза, словно я сейчас сказала самую большую глупость, на какую только была способно. — Ты неплохо устроилась, и мужчина у тебя из обеспеченной семьи.
Надо же, она и это уже прознать успела. Только не знала, что к родительскому бизнесу Матвей никакого отношения не имеет.
— Я всю жизнь искала твоего одобрения, хотела, чтобы мама меня любила, чтобы как у других было, — я улыбнулась, глядя на совершенно чужую мне женщину. — Уходи, мам, я тебе ничего не дам, живи своей жизнью, а в моей больше не появляйся.
— Вот как ты заговорила. Уверенная стала, вкус денег почувствовала. Думаешь всегда так будет? Мужики не моногамные создания…
— Выведите ее отсюда, — поток желчи мой матери был прерван сквозящим яростью голосом Матвея. Я даже не заметила его появления в компании двух охранников центра.
Я не останавливала мужчина, когда те схватили возмущающуюся мать и потащили вон из приемной. Просто наблюдала за происходящим и ничего не чувствовала. Совсем. Опустошение какое-то. Только краем уха различала доносящийся из коридора голос Матвея.
— Если ты, тварь, еще раз появишься в ее жизни, я тебя, сука, отдам своим парням, пустят по кругу, а потом вывезут в лес и закопают, ты меня поняла?
Я вздрогнула от ледяного тона, предназначенного моей матери. Я знала, что Матвей вполне способен выполнить свои угрозы и совесть его мучать не будет. Мне до сих пор не было точно известно, что стало с моими насильниками. Матвей ничего не говорил, уходил только иногда по ночам, а с утра возвращался весь в крови и с горящими от гнева глазами. Я не спрашивала, знала, что все равно ничего не расскажет, и остановить его я тоже не пыталась. Он бы все равно слушать не стал. И сейчас я была уверенна, что он приведет в действие свои угрозы, если мать еще раз появится в нашей жизни. Что ответила мать, я не услышала, но уже через минуту, Матвей вернулся в приемную.
— Зачем ты позволила ей пройти?
— Не знаю, — опустила глаза под его давящим взглядом.
Шумно вздохнув, Матвей подошел ближе и наклонившись поднял меня на руки.
— Поехали домой.
— Матвей, костыли, — вспомнила, уже когда он вынес меня в коридор. Ничего не говоря, он кивнул улыбающемуся охраннику и тот поняв все без слов, прошел в приемную. Все также на руках Матвей вынес меня из здания. У него вообще какой-то пунктик был на этот счет. При каждой возможности он носил меня на руках, хоть в этом уже и не было особой надобности.
Мама успела испариться до того, как мы вышли из здания. Угроза Матвея наверняка подействовала должным образом и больше эта женщина в моей жизни не появится. Эта страница была перевернута раз и навсегда, но оставалась еще одна.
