— Что задумала? — уточнил, чуть прищурившись.
— Что-то, — улыбнулась ему ответно.
И запустила ладони под его футболку.
Все также глядя в черные глаза, двинулась ими вверх, постепенно избавляясь от белой ткани. Ильяс слегка приподнялся, помогая мне окончательно избавиться от верхней части одежды. Она осталась в его руках, крепко зажатая в кулаках.
— Родная? — недоверчиво позвал меня Ильяс.
— Что? — улыбнулась я шире.
Если еще недавно мне было страшно, стыдно и неловко, то теперь на их место пришло пьянящее чувство вседозволенности. Покорность Ильяса завораживала и будоражила. Точнее, легкость, с которой он велся сейчас на неизвестность в моем исполнении. Мало ли, что я задумала, но без лишних вопросов позволил мне делать, что хочу.
Идеальный мужчина!
Мой мужчина.
Которому я собиралась сделать приятно.
Не только для того, чтобы что-то ему доказать.
Потому что и самой хочется.
Он ведь не раз делал для меня то же самое.
Настала моя очередь.
Именно поэтому скольжу ладонями обратно вниз, к застежке на поясе брюк. И любуюсь.
Какой же он все-таки красивый.
Кто-то скажет, что Ильясу не хватает мышечной массы, но лично для меня он идеален. К тому же, я прекрасно знаю, какая мощь скрывается в этих руках. И не только в них. Каждый шрам на его теле — признак небывалой силы и храбрости. Обвожу каждый едва осязаемыми прикосновениями пальцев и губ, постепенно смещаясь все ниже.
Ильяс вздрагивает еще на первом поцелуе, я слышу как срывается его дыхание и чувствую прожигающий взгляд на себе.
— Этери…
Игнорирую.
И его зов, и мысль о том, что нам нужна еще одежда. Не до того сейчас. Пуговицу бы расстегнуть с первого раза, а то руки уж сильно дрожат от волнения.
Получилось.
И даже правда с первого раза.
Вот тут мне приходится немного задержаться в действиях. Так неожиданно возвращаются неуверенность и стыд, мешая дальнейшим действиям.
— Кошка, не надо, — слышу хриплый голос Ильяса.
— Молчи! — велю, поджав губы.
И злюсь. На себя. За свое промедление и нерешительность.
Но это хорошая злость. Помогает собраться с духом и сделать то, ради чего все затеяно.
Хватаюсь пальцами за края брюк и спускаю их с мужских бедер. Ильяс опять приподнимается в стремлении помочь. Хотя лучше бы зажмурился и не смотрел на меня. Это сильно отвлекает.
Впрочем, я о том забываю почти сразу. Все мое внимание приковано к тому, что твердо и направлено ровно на двенадцать часов вверх. Не уверена, нравится ли мне вид, но само по себе зрелище однозначно незабываемое. Осталось понять, что мне с ним делать дальше. Потому что все, до чего я додумалась, — это обхватить его руками.
Не знаю, кто из нас с Ильясом вздрогнул больше. Он — от моих действий, или я — от того, как дернулась в моих руках мужская плоть. Совсем неожиданно.
— Этери, — вновь позвал меня Ильяс.
И на этот раз я на него посмотрела.
В черных глазах так много всего пылало: жажда, нужда и даже мольба — у самой дыхание перехватило.
— Сожми крепче, — охрипшим голосом попросил Ильяс, и я невольно сомкнула пальцы плотнее. — Осторожно проведи вверх и вниз.
И я все-таки запоздало покраснела, открытым ртом хватая вдруг резко ставший тяжелым воздух. В легких осел, заполнив их полностью до краев, не позволяя сделать новый вдох. Получалось хватать только помаленьку и урывками, пока исполняла озвученное им.
Горячая твердая плоть слегка пульсировала в моих руках, и с каждым моим действием кажется становилась только больше, если такое вообще возможно. Хриплые мужские стоны подстегивали продолжать. И чем чаще Ильяс срывался на них, тем быстрее я двигала рукой, подстраиваясь под них.
— Этери, подожди, остановись… — вдруг попросил Ильяс, напрягшись всем телом, а на мое запястье легла его рука.
— Я велела держать руки над головой, — укорила, намеренно исполняя обратное.
Ильяс если и услышал меня, то не послушал.
— Родная, я серьезно, я сейчас кончу, — просипел, силой останавливая мою руку.
— Ой, — тут же растерялась, уставившись на его лицо.
На его висках выступил пот от того, что он сейчас вынуждал себя сдерживаться. Я растерянно замерла, не зная, что делать дальше. Не то, чтоб не хотела довести до конца начатое, но вот он сказал, и во мне что-то переключилось, вернув к прежним установкам. Стало жутко неловко от происходящего.
— Вот не мог ты просто кончить? — опять разозлилась на себя на слабость.
Ильяс слабо улыбнулся.
— Ты бы потом смущалась еще больше, — прикрыл глаза.
Может быть. А может и нет. Теперь уже не узнать. Но прежде чем я смогла встать и отойти, оказалась притянута и уложена на него.
— Я все испортил, да? — выдохнул шумно мне в шею.
— Да, — не стала врать.
— Прости. Обещаю исправиться в следующий раз.
— В следующий раз я планировала попробовать кое-что другое, — не удержалась от подкола.
Мужское тело подо мной застыло и будто окаменело.
— Это я тогда и правда лоханулся, — согласился Ильяс со мной с нотками досады в голосе.
А вот я рассмеялась.
Так-то!
Впору гордится собой.
Ведь смеюсь-то по итогу все-таки я, а не он, как и рассчитывала.
Он сейчас явно проклинает про себя собственное благородство.
Но как ни странно, я ему благодарна за то, что остановил. Потому что сколько бы не представляла, как бы это выглядело — его оргазм, фантазия пасовала, и я уже просто не уверена, что готова к такому зрелищу. Хотя все равно очень интересно. Прям дилемма настоящая в голове теперь. Ых…
— Идем домой? — предложила, раз уж продолжения никакого не будет.
— Нет, давай еще здесь побудем, — не согласился Ильяс. — Тут так хорошо. Тихо, спокойно, и ты рядом.
Улыбнулась.
Разве можно ему отказать?
Вот и я не смогла.
Устроилась удобнее прямо сверху, старательно игнорируя упирающийся мне в живот все еще возбужденный орган, слушая замедляющийся стук мужского сердца. Баюкающая мелодия. Как и исходящее от большого тела тепло. Нет, не заснула. Я. А вот Ильяс…
Я не сразу поняла этого. Только когда на нас села бабочка. Позвала его, а он не откликнулся, и, обернувшись, увидела, что спит. Не стала тревожить. Аккуратно скатилась с него, поправила на нем брюки и отправилась дальше искать клубнику.
Одна поляна, вторая, третья, очередная…
И так до тех пор, пока не поняла, что потеряла из вида место, где спит Ильяс. И вообще забрела куда-то не туда. А еще неподалеку, у кромки леса, спиной ко мне, застыл медведь.
Не знаю, насколько большой по профессиональным меркам, но мне он показался огромным. По красней мере, его задняя половина тела. Он что-то с удовольствием жевал, пока я, парализованная ужасом внезапной встречей, боялась даже лишний раз вдохнуть, не то чтоб еще и пошевелиться. Хотя в разуме все так и вопило: “Беги!”
На плечи легли чьи-то лапы…
С едва слышным писком чуть не осела на землю.
Те самые лапы не только за талию вовремя перехватили, но и рот зажали, чтобы я больше не пыталась звуки подавать. Я и не пыталась. Перед глазами потемнело, и я решила, что обморок — и правда лучшее в текущей ситуации.
— Дыши, родная, просто дыши, — раздалось едва слышное над ухом.
Перед глазами еще больше потемнело. На этот раз от осознания, что за моей спиной находится никто иной как Ильяс. А лапы на моей талии и лице — его руки.
— Сейчас я тебя отпущу, и мы уйдем отсюда. Главное, старайся не шуметь, ладно?
Тут же закивала головой.
Что угодно, только подальше от хищного зверя.
Правда почти сразу же пожалела. Без мужский объятий только обретенное равновесие вновь затрещало по швам.
— Я рядом, — шепнул Ильяс, крепко взял меня за руку и ободряюще сжал.
Он же потянул меня назад, и я, повинуясь этому жесту, послушно принялась перебирать ногами. Которые все-таки подкосились, как только мы отошли на достаточное расстояние, чтобы чувствовать себя в более-менее безопасности.
