И вот сейчас, спустя восемь лет, Аришка трясётся в моих объятьях от боли, что пережила по моей вине. Потому что я не поверил! Не заступился. Не защитил.
— Все будет хорошо. Мы все исправим! Слышишь? Все исправим, — шептал, словно ребенка успокаивал.
— Нельзя! Нельзя исправить! — качает головой отстранившись.
Видеть ее глаза, полные слез, для меня невыносимо. Я снова касаюсь ее губ, надеясь утешить, отвлечь и она снова жарко отвечает мне. Обвивает руками шею, взъерошивает волосы. Как раньше.
Все как раньше.
Прижимаю ее к себе крепко-крепко. Водя по стройной спине руками.
Все еще моя. Все еще родная. Все еще до боли горькая.
Будь трижды проклято это закрытое платье! Если бы не разрез с левой стороны, то монашеское одеяние, ей-богу! Наверняка Вадик ей такие покупает! Тот еще собственник и ревнивец!
Быстро отстраняюсь от девушки, снимаю блокировку дверей, выхожу из машины, обхожу ее и открываю пассажирскую дверцу.
— Двигайся на край, возьму тебя на руки, я живу совсем не далеко. Вон в том доме, на первом этаже.
Арина послушно двигается к краю сидения, я подхватываю ее на руки, захлопываю дверцу, нажимаю на брелке на сигнализацию и иду с Ариной на руках к своему дому.
По пути вспоминаю, как однажды мы пошли в заброшенные сады за малиной, а когда прилегли на травку отдохнуть, Она сбросила шлепанцы и ее прямо в пятку ужалила пчела. Я семьсот с лишнем метров нес ее на руках до дома ее бабушки, приговаривая, что своя ноша не тянет.
Не тянула и сейчас, хотя давно уже была не моей.
Весит все так же мало. Роды на нее никак не повлияли. Все так же осталась в формах восемнадцатилетней девочки.
Иду быстро, тороплюсь, чтобы ее худенькие, босые ножки не замерзли.
Арина положила голову мне на плечо, я чувствовал, как глубоко она дышит, как часто бьется ее сердце, словно у испуганного зайчонка. И я готов абсолютно на все, чтобы защитить ее от всех бед, коими грозит ей этот жестокий мир. После всего, что она пережила по моей вине, я должен! Я обязан!
Соседка, Марина Семеновна, как всегда, вышла выгуливать своего мопса в самый не подходящий час, и внаглую уставилась на нас, открыв рот, к счастью, обошлась без комментария.
Вытащив из кармана ключи от квартиры, кое-как вставил их в замочную скважину и провернул.
Арина прилипла ко мне просто намертво. Словно пыталась отогреться моим теплом за все годы разлуки.
А я лихорадочно соображал, как бы помягче сказать ей после всего услышанного, зачем действительно следил за ней. Зачем нашел. Наша встреча не случайна, она права. Но как об этом сказать теперь?
Я понимал, что разговор с ней будет очень непростым и болезненным, но и представить не мог, что былые чувства захлестнут меня настолько сильно. И уж тем более, и в мыслях не было, что мне откроется такая жуткая истина.
Как мне теперь со всем этим жить? Как принять все это?
Черт возьми! Я ведь уже четко понимаю, что хочу, чтобы она осталась со мной несмотря ни на что! Хочу, чтобы она простила меня и вновь стала моей.
Как только я захлопнул входную дверь, Арина сразу же подняла свою голову с моего плеча и потянулась к моим губам за поцелуем.
Интересно, это в ней, как и во мне, вспыхнула былая страсть сейчас? Или поругалась с Вадимом и решила отомстить, например, за измену? Клин клином, как говорится. Может, все же именно для этого она и приходила в “Пламя”? А тут я. И я для этого у нее самая лучшая кандидатура! Как бог послал, что называется.
Отказать даме, я не мог и не хотел.
Не прекращая целовать, пронес ее в гостиную, сел с ней на руках на диван и правая рука чертовки, сразу оказалась на молнии моей вздыбленной ширинке.
— Раздевайся! — приказал, чуть отталкивая ее.
Арина покорно встала, расстегнула боковую молнию на платье, наклонилась вниз, подхватила подол, потянула вверх и вот, она уже в одних черных трусиках, от которых тоже быстро избавилась.
Я смотрю на ее идеальное, словно выточенное искусным мастером тело и просто теряю дар речи от того, что вижу.
Ее длинная, красивая шея и маленькие, покатые плечи, просто одно синее пятно.
В глазах Арины дрожат слезы, она смущенно улыбается, словно говоря мне — вот видишь, на что ты меня обрек.
Глава 5
— Что это? — выдыхаю потрясенно. — За что?
— Что? — спрашивает удивленно и растерянно, словно мне, ей богу, не чему поразиться, смотря на нее обнаженную! Словно синяя от побоев шея, плечи, а еще и грудь, это совершенно привычное, блядь, дело!
— Аа, это! Ну, вот такой вот страстный у меня муж, — усмехается нервно и с вызовом вздергивает подбородок. — Страшно, да? А я привыкла. Представляешь?
Стирает слезы со щек и идет за платьем, которое отбросила в сторону.
— Пиздец! — выдыхаю, сжав кулаки.
Как? Как к этому можно привыкнуть?!!
— Почему ты терпишь? Почему не заявишь в полицию?
— О чем заявлять? — усмехается, застегивая молнию. — О том, что муж не сдержан в ласках? Он ведь не специально. Просто, когда небольшие гематомы наносятся каждый день, они накладываются, друг на друга, не успевая зажить.
Мозг мой закипает! Изо дня в день? Изо дня в день, блядь??
— Из ночи в ночь, точнее! — бьет прицельно и равнодушно.
Конечно! Она ж уже привыкла! Смирилась! А я не смогу! Никогда не смогу!
— Почему ты не попросишь быть сдержаннее? Не верю, что тебе нравится так!
— Дай мне тапочки и вызови такси, — говорит игноря мой вопрос.
Просила и не раз, но не была услышана?
— Я не отпущу, тебя к нему! Не позволю больше сделать тебе больно! — заявляю решительно. От ярости, кипящей внутри, мне хочется крушить все вокруг. — Мы сейчас же поедем к вам домой, заберем Надю, и все это закончится.
Теперь она смотрит на меня шокировано.
— Ты с ума сошел?! Да кто ты такой вообще, чтобы спустя столько лет, так нагло вторгаться в мою жизнь и принимать за меня какие-то решения?
— Я отец твоей дочери! И я не позволю, чтобы с матерью моего ребенка обращались как с рабыней!
— У моей дочери есть отец! Есть тот, кто присутствовал на родах, кто менял памперсы ночами, кто держал за ручку помогая сделать первые шаги. Он пел ей колыбельные, читает сказки, сам покупает самые красивые платья, водит в парк! Они очень любят друг друга! И я не позволю тебе, абсолютно чужому для Нади человеку, ломать ее мир! Что хлопаешь глазами? Не веришь, что Вадим ее любит? А хочешь, я тебе видео покажу? — бросилась к своей маленькой сумочке, что тоже валялась на полу. — У нас очень много домашних видео! Сейчас! — дрожащими пальцами тычит в дорогущий раскладной смартфон.
Я до хруста сжимаю зубы и кулаки.
Очередной спектакль, чтоб окончательно добить мою совесть!
— Хватит! Прекрати! — кричу так, что она вздрагивает и смотрит на меня, глубоко дыша. Ее тоже захлестнуло эмоциями.
Но она и представить себе не может, что чувствую я, понимая, что самым лучшим в мире отцом для моей дочери, стал подонок, издевающийся над моей любимой женщиной.
— Девочку он может и любит, но он прекрасно видит, что она от меня и мстит тебе за это синяками в постели, каждую ночь! Тебя это устраивает? Серьезно?
— А может и да! — отвечает с вызовом. — Может, я действительно достойна наказания за то, что однажды поверила тому, кто потом не поверил мне! Может, мне изначально следовало выбрать его и легче бы жилось сейчас!
Не справившись с эмоциями, схватил хрустальную пепельницу, что подарила мне Вика, на последнее двадцать третье и со всей силы швырнул в стену.
Арина испуганно вскрикивает, падает лицом в пол, а потом начинает истерично хохотать:
— А вы с Вадиком не такие уж и разные! Он тоже любит пошвыряться в стены чем потяжелее, если что не по нем, — говорит сквозь смех и слезы.
— И это идеальный отец?! Это видит мой ребенок? — кричу в бешенстве, еле сдерживаясь, чтоб еще и столик не перевернуть.
Звонит телефон Арины, и она прикладывает палец к губам, приказывая мне молчать. Я пользуюсь этим, чтобы перевести дух.
