Но что теперь делать мне?
Судя по всему, Инга Викторовна одобрила наши якобы романические отношения со своим младшим сыном. Иван Петрович, увидев меня, тоже недовольства не выказал — более того, заметно повеселел. Никита напрочь забыл о предстоящих знакомствах и активно вживался в роль влюблённого, ожидающего, когда на его чувства ответит любимая девушка. А любимая девушка, то есть я, ждала только одного — Филиппа.
Ждала и совершенно не представляла, как себя дальше вести. Я здесь из-за него, но с его братом. По легенде я присматриваюсь к Никите, но не уверена, что смогу хотя бы отвести глаза от Филиппа.
Еще час назад все казалось гораздо проще и правильней — спасти друга, все выяснить для себя. А сейчас я настолько запуталась даже в мыслях, что в какой-то момент перестала отвечать на реплики мамы Никиты. Учитывая ее вежливость, подозреваю, она довольно долго позволяла мне просто рассматривать ель, прежде чем вежливо заметила:
— Потерпи, Аня, уже завтра у нас будет оживленно и интересно.
— Завтра? — смущенно улыбнувшись, снова вернулась из размышлений в реальность.
— Пикник, — напомнила она, поднимаясь. — Пикник завтра вечером. Это ведь из-за него Никита решился вывести ваши с ним отношения из тени!
Я во все глаза смотрела на улыбающуюся женщину, а потом сообразила, что да, я правильно поняла. Пикник действительно только завтра! Более того, завтра вечером! А что тогда я делаю здесь сегодня?!
— Ну вот, — покачала головой Инга Викторовна и весело рассмеялась. — Сначала я запугала Никиту и он начал действовать. А теперь я сказала что-то, что насторожило тебя!
Я покачала головой, давая понять, что нет, не испугана, просто… Все, что я хотела сказать Никите, я не могла сказать его маме. Поэтому вновь кивнула и промолчала. А женщина вдруг склонилась ко мне, внимательно посмотрела в глаза и серьезно сказала:
— Мои сыновья стоят того, чтобы за них побороться.
После чего она, как прежде, легко улыбнулась, подмигнула мне заговорщически и покинула террасу. А я снова в раздумьях уставилась на ель. Она сказала: «мои сыновья…». Не «Никита», не «мой сын», а — «мои сыновья»…
Она что, думает, что мне нравятся оба?!
И если даже и так… Ну, вдруг, хотя это полный бред… При чем здесь борьба и я?!
— Ты здесь уснула или просто заняла место для пикника? — вывел меня из задумчивости голос Никиты. Выйдя на террасу, друг склонился надо мной, внимательно всмотрелся в глаза и нагло усмехнулся, сообразив: — А, нет. Второй вариант отпадает: ты уже знаешь, что пикник будет завтра.
— И заметь, не благодаря тебе… — я только набрала в легкие воздуха, чтобы высказаться, как Никита отстранился и в два шага покинул террасу.
Спустя секунду он выглянул из-за стеклянной двери и заботливо посоветовал:
— Пока выдохни. Хочу застать тебя живой и здоровой.
Я медленно выдохнула и качнула головой. Никиту не переделать — какого-то подвоха и стоило ожидать. Уж кто-кто, а я за столько лет знакомства должна была догадаться. Впрочем, провести лишнюю ночь в таком красивом месте, как это — не самый худший сюрприз. Однажды в детстве Никита подбил меня встретить закат в заброшенном доме на отшибе деревни, а сам, пользуясь темнотой, сначала куда-то испарился, а потом подкрался и схватил меня сзади за шею — вот где был страх и ужас. Причем такой силы, что после этого просмотра заката бабушка обмолвилась, что волосы мои стали гораздо светлее, чем раньше.
Конечно, на самом деле волосы мои просто выгорели — они и без того были светлыми, а я еще и все лето на солнце пробегала. А замечание бабушки и закат в заброшенном доме просто совпали по времени, но я долго пилила Никиту, что теперь из-за него я почти седая, старенькая и никому не буду нужна.
— Вот и отлично! — не впечатлился он моим горем. — Не придется избивать конкурентов, когда я решу на тебе жениться.
— Каких конкурентов?! — вспылила я, пораженная его бездушностью. — В этой деревне из мужчин только ты и пять дедушек!
— Ну так я же не говорю про здесь и сейчас, — отмахнулся он, но увидев, что я просто киплю от возмущения, рассмеялся и успокоил: — Не грузись, Анька. Это не серьезное предложение. Я тебя просто утешить хотел!
Естественно, его предложение не могло быть серьезным. Мне тогда было лет тринадцать, и о мальчиках в таком серьезном ключе я даже не думала, не говоря про замужество. Но стало почему-то обидно, и несколько дней я не могла спокойно смотреть на Никиту. И гулять не выходила, когда он приходил за мной в бабушкин дом. А потом как-то быстро прошло и забылось.
Удивительно, что сейчас вспомнила. К чему вообще? Пустое. Как будто гребень из старинного бабушкиного сундука достала, покрутила перед глазами и недоуменно вернула обратно. Ни к чему он. Непонятно зачем и лежит.
— За твою доброту и мое прощение! — я снова так глубоко задумалась, что вздрогнула от голоса Никиты и недоуменно уставилась на золотую медальку, которую он протягивал. — Так, понятно, недосыпание. Моя ошибка.
Он зашуршал фольгой, поднес шоколадную медальку к моему рту и попросил:
— Открой.
Я с усмешкой посмотрела на шоколадку, и услышала тихое и вкрадчивое:
— Открой свой рот…
Надо мной образовалась тень, и взглянув вверх, я увидела, что Никита взялся одной рукой за спинку кресла, таким образом нависнув надо мной и словно взяв меня в плен. Я хотела пошутить, сказать что-то забавное, но встретилась с ним глазами и вдруг почувствовала, что меня бросило в жар.
И поняла, что Никита это увидел.
Удивленно моргнула, сделала вдох и нашлась, что сказать легкое и непринужденное, когда снова услышала:
— Открой свой рот. Ну же, сделай это! Я знаю, ты хочешь… Для меня… Ну же, Ань… Большой палец Никиты прикоснулся к моей нижней губе, чуть раскрыл ее, и…
— Ну вот, — молниеносным движением медалька была закинута в мой рот, а Никита, отстранившись, довольно заметил: — Я знал, что если что и вернет тебя ко мне и в реальность, то исключительно призыв шоколада!
То есть, эти его слова…
Тая, шоколад успокоил и вообще подействовал благотворно. Без него я бы запустила в Никиту чем-нибудь потяжелее, или хотя бы чашкой из-под чая, что была соблазнительно близко, а так облизала губу, наслаждаясь тем, как медленно его лицо покидает усмешка, а в глазах мелькает растерянность, как у меня пару минут назад, и, поднявшись, искренне поблагодарила:
— Спасибо. В реальность вернулась.
Я успела дойти до двери террасы, прежде чем Никита понял, что я действительно ухожу.
— Ань, ты куда?
— Ошибку твою исправлять, — зевнув, я вышла с террасы, проигнорировав ворчливое сомнение, что некоторые ошибки не так просто исправить, как хочется.
Не знаю, что Никита имел в виду, но у меня задуманное вполне получилось. Поднявшись в комнату, которую мне отвели, я легла в большую кровать и выключилась на пару часов. А проснувшись, поняла, что я снова в хорошем настроении и что у меня дежавю, потому что в изголовье кровати вольготно разместился Никита и очередная медалька.
— А эта за что? — перевернувшись на живот, я потянулась за сладостью.
— За то, что во сне не храпишь.
— А, заметил? И слюну не пускаю, — похвасталась я, и на подушку рядом с первой медалькой, тут же была помещена и вторая.
Я довольно забрала заслуженные сокровища, а вот когда увидела третью медальку, насторожилась.
— А это как понимать?
— Как подкуп.
Глава № 4
Так как мы шли пешком, дорога к озеру на этот раз заняла больше времени. Но я с удовольствием дышала свежим воздухом, любовалась окружающей зеленью и с любопытством посматривала на людей, изредка мелькающих между деревьев. Двух депутатов я, кажется, даже узнала. Впрочем, политика меня мало интересовала, так что я вполне могла ошибиться.
Никита ни на кого внимания не обращал — перекинув через плечо сумку, где уместилось все необходимое для купания, он бодро шагал вперед и смотрел исключительно перед собой.
