Удостоверившись в этой мысли я несколько успокоился и вновь подумал о найденном горшке с золотом.
— Не стоит ли мне, — вновь потекли мои мысли, — прихватить маленькую Трину и этот сверкающий златом горшок, чтобы убраться отсюда восвояси? Возможно, не стоит. Ведь замок Зубень, где я собираюсь жить, совсем неподалеку, а трактирщица наверняка обвинит меня уж если не в покраже, то в своем бесчестии. С другой стороны, это было бы оскорблением магии, коей я собрался посвятить свою жизнь. Ведь в деле этом, как ни крути, я выступил как истинный маг, продающий свои услуги подобно всем прочим людям свободных профессий. Она подрядила меня на работу и пообещала плату. А я с честью эту работу выполнил.
— Но при исполнении ритуала, — и это тоже пришлось учесть, — я-то потерял гораздо больше, чем она. Я мучаюсь тут в раздумьях, я получил этот жуткий приказ, исходящий, возможно, из самых недр адской бездны, меня же, в конце концов, обозвал всякими обидными словами мерзкий дух. А она спит себе там внизу после удовольствий, которых ей, возможно, и за всю жизнь до этого не удавалось получить. Не зря же так сочились из нее соки похоти, да и стоны, которые она испускала были весьма красноречивы.
— Хорошо же, — решился я. — Бесчестно обворовать человека, который первым обратился ко мне с заказом, как к настоящему магу. Однако, плату за заказ надобно поднять, да и часть проблем моих пусть поможет решить. Как ни как, она женщина и, следовательно, была когда-то девицей. Не ей ли по-настоящему дать мне понять, что такое девство и насколько высоки мои шансы на успех в предписанном Инкубом поручении.
С этими мыслями я отправился на первый этаж, откуда по-прежнему доносился громогласный храп трактирщицы.
— Эй, проснись же! — громко потребовал я плеснув в лицо трактирщице изрядное количество воды и похлопав для верности по щекам.
Та перестала храпеть, села, а увидев, в каком находится состоянии, тут же на меня накинулась:
— Ах ты, мерзкий блудодей и развратник! Вольно же тебе сновать по ночам, спаивать честных жен и творить с ними всякие мерзости. Погоди, ужо явится мой муж, он тебя быстро сволочет в префектуру, где тебя подвесят за то место, коим ты пользуешься для греха!
Несколько опешив от такого напора, я все же не стерпел и возразил ей ответными упреками:
— Не ты ли, неразумная женщина, сама обратилась ко мне, дабы я совершил над тобою сей ритуал, чтобы найти клад твоего свекра, и даже посулила, в случае успеха, целых десять золотых? Теперь же, когда после нашего успеха, я в точности знаю, что в доме находится полный горшок золота, ты вдруг начинаешь обвинять меня в грехе?
Число золотых, составляющих мою долю, я специально увеличил, поняв, что она, кажется, плохо помнит происходившее перед ритуалом и во время его.
— Так свекрово золото здесь, в доме? — заблестели глаза женщины. — О, прости-прости, я, видно, сгоряча навела на тебя напраслину. От всего этого питья я как в тумане. А где же горшок?
— Подожди, — перебил ее я. — У меня к тебе тоже есть один вопрос. И вопрос этот очень важен из-за всего того, что сотворили мы этой ночью. Вопрос этот — относительно девства.
Собеседница моя лишь громко расхохоталась.
— Да ты совсем ополоумел, маг! — отсмеявшись сказала она. — Какое может быть девство у рожавшей мужней жены в моем возрасте?
— О, глупая женщина! — воздел я руки к небесам. — Видят Боги, уж если чье девство меня и интересует, то только не твое! Откройся, верно ли, что девственность всего дороже добродетельной девице и, что многие из них готовы, зачастую, предпочесть погибель потере оной?
— Насчет погибели не скажу, — покачала головой трактирщица, — но в наших краях для молодой девицы предмет этот значит весьма и весьма много. Уж, если пройдет молва, что она потеряла девственность, так мужики все до одного будут приставать к ней как к последней шлюхе, а подружки будут злословить у нее за спиной на каждом шагу. Поэтому девушка умная и рассудительная никого не подпустит к себе мужчину до свадьбы.
— Увы, мне, увы! — вновь закручинился я. — Значит, я никогда не выполню того, что от меня потребовал дух! Не так же я жестокосерден, чтобы лишить невинную девушку столь для нее дорогого.
— Постой-ка, — насупившись перебила меня трактирщица. — То что, твой похотливый дух потребовал, того о чем ты говоришь, как-то связано с нашим горшком золота?
— Конечно.
— А большой ли горшок? — еще более помрачнев спросила она.
— Чуть больше этого, — кивнул я на один из горшков использованных вместо курительниц.
— И весь полный золота?
— Даже с горой, — совершенную правду поведал я. — И ни одной потертой монеты. Все полновесные.
— Если сразу, как ты получишь девство, дух откроет тебе, где именно находится горшок, мы это устроим, — без всякого смущения вдруг сказала она. — Не дело же отказываться от цели своей жизни, из-за предмета, который рано или поздно все равно будет порван.
— Как это чудно все получилось? — мысленно удивился я.
— Не использую ли я благородную науку для обмана? — возникло у меня опасение вслед за этим.
В конце концов я решил, что прямого обмана с моей стороны не было, ибо я не сказал ни слова лжи кроме цены за свои услуги, а то, что разговор повернулся именно так и добрая женщина согласилась помочь мне выполнить задание духа хотя бы на одну пятидесятую, — свидетельство изрядной милости ко мне Богов.
— Клянусь всеми страшными клятвами, что скажу тебе где горшок, сразу же и немедленно, — подтвердил я. — А чье именно девство ты имеешь в виду?
— Разве не говорила я, что здесь моя дочь Найрена? — изумилась трактирщица. — Кто, как не она больше всего подходит для этого по возрасту? Ей как раз шестнадцать. Да и зачем путать в семейное дело посторонних?
— Как? — ужаснулся я. — Не ты ли только что расписывала все беды от потери девства? Бесчестье! Дурная молва! И вот теперь, после этого, готова способствовать тому, что твоя собственная дочь падет жертвой воли паскудника-духа?
— А ты опять собираешься использовать пестик? — вновь нахмурилась трактирщица. — И все эти предметы от которых у меня до сих пор трясутся колени?
— Нет, что ты! — я испугался, что она передумает. — Лишь то, что дала мне природа.
— Тогда не страшно, — усмехнулась она. — До свадьбы у меня было трое, но муж до сих пор считает, что взял меня девицей. Не будь дурой и делай все тишком, а особенно с теми, кто не станет об этом болтать. Выполняя эти правила любая умная и рассудительная девица прослывет девственницей до замужества. А там уж я научу свою Найрену, как ей себя вести и что говорить. Поспеши же за мной, ибо скоро рассвет и муж вернется домой!
