Лера и Несс затихли. Мари не знала, что тут происходило в ее отсутствие, но только они, похоже, начали осознавать, что это все хорошо не закончиться.
Так как девушки сидели притихшие, испуганные, и развлекать их явно не собирались, мужчины заскучали.
— Поехали в гостиницу, — распорядился Рен.
Глава 2
Девушек вывели и распределили по машинам, которые стояли на стоянке недалеко от входа в клуб. Три больших черных внедорожника агрессивно урчали своими мощными движками, освещая галогеновыми фарами мокрый асфальт и серые унылые здания. Марисса оглянулась на подружек: Несс и Лера как-то обмерли, стали смирные и послушные. Они даже сопротивляться не собирались. Мариссу это больше всего бесило: всегда надо бороться до последнего, бороться, даже если все предопределено. "Без вас мне будет легче, ну давайте, сделайте что-нибудь", — мысленно умоляла их Мари. Надеялась она напрасно. Они покорно сели в машины, пугливо таращась на своих похитителей. Дверцы бесшумно захлопнулись, и машины покатили по улицам периферийного центра.
Марисса сидела на заднем сидении рядом с Реном. Чаще он ездил с водителем, чтобы спокойно решать свои дела по мобильному или копаясь в ноуте. Мариссе больше нравилось, когда он вел машину сам. Она вспоминала, как сидела возле него на переднем сидении авто, когда они ездили в "Кленовую рощу" или на дачу к Алексу. Сильные и одновременно нежные руки на руле, красивые, с длинными пальцами, четкие уверенные движения. Впрочем, все, что он делал, все его действия отличались какой-то легкостью и непринужденностью. Какой-то кошачьей грацией, что ли. Нет, скорее очарованием дикого зверя, хищника.
Ринар поглядывал на Мари, хмурился. Под темнотой его глаз, острым, проникающим в самую душу взглядом девушка чувствовала себя неуютно. Ей было страшно. За себя, но больше за Несс и Леру.
Мысли в голове Мариссы метались, обгоняя одна другую: "Я что-то должна сделать, но что? Как выручить девочек из этой гребаной ситуации, в которую они попали по своей же глупости. Все Лерка со своей авантюрной жилкой и любовью к халяве. Я догадывалась, что рано или поздно она вляпается во что-то подобное, но вот чтоб так. Еще и Несс втянула в историю. Ну, о чем она думала, подсаживаясь к группе брутальных дядечек? Да у них на лбу крупными буквами высвечивается — бандюги. Но это все лирика. А делать-то что?" — если бы Мари знала. В голову не приходило ни одной мало-мальски приличной идеи: убежать не удастся, пройденный этап. "На жалость и альтруизм рассчитывать было бы глупо. Но что-то попытаться сделать было все-таки нужно. Нельзя же просто так: как коровы на бойню", — терзалась Мари.
Машины въехали во двор небольшой гостиницы. Несс и Леру вытащили из машины. Марисса выскользнула сама, не дожидаясь призывов к действию. Если она сейчас что-то срочно не придумает, потом будет поздно — нервы девушки были на пределе. Повинуясь внезапному порыву, она рванула к Ринару. Положив ладошки ему на грудь и пристально глядя в глаза, начала свой речитатив.
— Рен, Рен, отпусти их, пожалуйста, ну отпусти. Ну что тебе с этого? Зачем? Они же ничего тебе не сделали, они не виноваты. Ты злишься на меня, знаю, злишься. Возьми меня, делай что хочешь, только их отпусти.
Это непроницаемое выражение, ледяной взгляд. Его глаза, цвета темного шоколада в минуты ярости становились совсем черными. Было страшно потеряться в их глубине. Лед и пламя, холодная ярость. Это было хуже всего. "Как через это пробиться, как достучаться до него. Ну, осталось же в нем хоть что-то человеческое?" — лихорадочно соображала девушка.
— Ринар, ну Ринар, — голос Мариссы срывался от переполняющих ее эмоций. Она пыталась подавить всхлипы: "Только не истерить, не паниковать. Тогда все пропало. Он же стоит, слушает. Значит не все еще потеряно. Хоть и смотрит как на щенка, который скулит у его ног и непонятно чего хочет".
— Ну, чего ты добиваешься? Я все сделаю. Хочешь, я буду твоей игрушкой, твоей рабыней, твоей вещью? Я буду послушной, очень послушной. Правда. Я буду выполнять все твои приказы, слова не скажу. Все, все что хочешь. Только отпусти девочек. Пожалуйста, ну пожалуйста. Умоляю.
Мариссу душили рыдания: "А что, если ему все это не нужно, если он потерял ко мне уже всякий интерес и хочет лишь одного — отомстить. Такие, как он, не прощают. Я бросила его. Наверно ни одной женщине, которые когда-либо у него были, даже в голову это не приходило. Обычно бросал он. Даже не бросал, просто забывал, как о надоевшей вещи. Я же ушла, даже не обернувшись. Но он сам мне это позволил. Мы договорились. Он обещал отпустить и сдержал слово. Я не взяла ничего из того, что он покупал или дарил, проигнорировав пачку денег, которую он пренебрежительно бросил мне, как бы за услуги. Пытаясь унизить. Я ушла, нет, даже не уходила. Я бежала, летела, летела на крыльях вновь обретенной свободы. И никогда больше не пыталась его увидеть, выкинула его из головы, постаралась все забыть. Я долго выкладывала стену вокруг воспоминаний этого кусочка моей жизни кирпичик за кирпичиком. Этой безумной, дикой истории, которая со мной произошла. Чего мне это стоило, чтобы вернуться опять к нормальной жизни. Стараться не думать об этом кошмаре. Не думать о нем. Пренебрежение к его царственной особе. Это хуже, чем преступление против человечества. Какое наказание он определит мне? Неужели моя сестричка, пребывающая в святой наивности, понесет кару за мои грехи. Что я еще могу? Мне больше нечего предложить ему. Нечем откупиться. У меня ничего нет. Больше ничего уже нет".
Какое-то опустошение и слабость накатили на девушку леденящей душу волной. Ноги стали подкашиваться, и она стала сползать на мокрый асфальт по его сильному телу. Рухнув на колени у его ног, Мари продолжала с мольбой и надеждой смотреть на него, стараясь не опустить глаза под его пристальным неумолимым взглядом. Больше всего ей сейчас хотелось спрятать лицо в ладонях и забиться в истерике, но она не могла позволить себе такую роскошь, не сейчас.
— Отпусти Несс, мою сестру. Во имя всего святого, умоляю, не делай ей ничего, — хрипло простонала Марисса.
По лицу стекали капли моросящего дождя, смешиваясь со слезами и растекшейся тушью. Она понимала, что выглядела сейчас не лучшим образом, но ей было все равно.
Его люди стояли поодаль и с интересом наблюдали за этой сценой. Хрупкая рыжеволосая девушка в красном, стоящая на коленях у ног их главаря. Холодная промозглая октябрьская ночь. Студеный ветер пронизывает насквозь.
Возможно, ее уничижение потешило его самолюбие. Никто, ни он, ни его друзья никогда не видели эту гордую независимую девушку в такой позе, унижающуюся, рыдающую, молящую. Наоборот, ее вызывающе задранный подбородок, высоко поднятая голова и готовность дать отпор в любой ситуации, как бы ни пытались ее подавить, оскорбить, унизить, вызывали восхищение и раздражение одновременно. Мари всегда старалась показать, что не боится их, только это помогало ей тогда выжить. Ведь только стоит показать свой страх перед диким зверем, как он тут же броситься и растерзает, сразу определив тебя как жертву.
