Мужик по фамилии Мендес является быстро.
Я не настроен миндальничать.
— Головой за девушку отвечаешь. Когда очнется, сделай ей какой-нибудь укол, пусть выспится. И никуда не отходи, чтобы ни одна мышь мимо не проскочила.
— Понял вас, господин Рейес.
Я чего-то понимаю в людях. От этого Мендеса, судя по роже, подставы можно не ждать. Врач и врач. Работает на тех, кто платит.
Сейчас плачу я.
А чтобы он все-таки не наделал глупостей, я зову ту служанку Пилар, которая сказала мне про чику. Пусть посидит в углу, поможет доктору, если что надо будет.
А у меня дохера дел, которые за меня никто не сделает.
Организовать помощь раненым.
Принять отчет по деревне. Кто там выжил, что с товаром, не прячутся ли там Фуэнтесы-старшие. Из поместья они не выезжали — я поставил людей следить и знаю.
Срочно вызвать криминалиста.
До конца обследовать все здания поместья.
Похоронить погибших парней с обеих сторон.
Похоронить Фуэнтесов, если это они. Рауля точно похоронить.
Привезти врачей из лучшей частной клиники и обследовать чику во сне, чтобы она не нервничала.
Самое хлопотное: привезти ее родителей, познакомиться с ними и попросить у них не ее руки, конечно, а просто право с ней встречаться. Как просят обычные парни у родителей обычных девушек.
Пусть хоть что-то между нами станет по-нормальному.
Пусть Анхела успокоится и прекратит дергаться и шугаться всего на свете. Родные стены лечат, а люди — еще лучше.
Я подожду, когда она ко мне вернется. Вернее, ждать не буду, я не настолько терпелив, но пообщаться с родными чике надо.
Если бы я только мог перекинуться хоть словом со своими…
Точно. Надо вскрыть сейфы Фуэнтесов и тщательно просмотреть все, что лежит внутри.
Любые документы и зацепки об аварии. Рауль же мог спизднуть, просто чтобы меня разозлить.
Дневником Клары я займусь позже. Отправлю его независимому специалисту, который понятия не имеет, кто я. Обработка дневника займет время, но и похер.
Клара теперь подождет.
«Неуклюжий», блять. «Похож на обезьяну», блять.
Я чувствую себя совсем дебилом. Придется морально подготовиться, чтобы потом прочитать этот гребаный дневник.
Даже углубляться во все это не хочу и думать, куда и на что я просрал столько лет.
Сейчас у меня есть более важные дела.
Вот-вот приедет Рамос, и мне станет чуточку полегче. Он теперь будет моим официальным наместником тут, и часть работ можно скинуть на него.
Он пусть и разгребает местное устройство бизнеса и мне отчитывается.
Единственное, что не могу пропустить я — осмотр чики врачами, похороны всех, кого надо похоронить, и знакомство с чикиными родителями.
Родители нервируют меня больше всего.
Если бы у меня была дочь, и кто-то ее обидел, я бы его тупо выпотрошил.
А я, наверное, ужасно сильно обидел ангелочка.
Но, блять, это мой характер. Я не смогу быть все время милым.
Я не знаю, смогу ли быть милым хотя бы пару часов.
Понятия не имею, что нас с ней на самом деле ждет. Особенно, если чика начнет упираться и спорить. Я же настою на своем, и будет скандал. Это в лучшем случае. В худшем опять какой-то ужасный обморок.
Но нет. Это вряд ли.
В любом случае, отказываться от своих желаний поздно. Именно эта женщина будет рожать моих детей, хочет она сейчас или нет.
А мои дети заслуживают историю, которой можно будет гордиться.
Я не я, если не создам идеальную семью, как была у моих родителей.
Я делаю необходимые звонки. Родителей ангелочка срочно посадить на вертолет и немедленно привезти. И в больницу звоню договариваюсь. Мне нужен лучший гинеколог.
Если сраный Рауль что-то все же сделал, это можно вылечить.
А я пойду к парням заниматься делами.
Отвлекусь хоть, поскольку из-за того, что было у меня с Кортни Фуэнтес, у меня какой-то блядский страх не оттолкнуть мать Анхелы, а, наоборот, слишком ей понравиться. Идиотизм, но мыслишка четкая.
* * *
Первыми прибывают врачи. Работа у них такая.
Мендес докладывает, что когда Анхела очнулась, то не до конца в себя пришла. Он ей сделал укол, и она спит.
Я спрашиваю у Пилар — ничего подозрительного девчонка не заметила. Даю ей наличку и прошу выйти. Незачем ей знать наши с Анхелой тайны.
И Мендеса тоже временно отсылаю.
Остаюсь с врачами из клиники и жду результат осмотра.
Проверяют все, что можно проверить в таких условиях.
Ничего особенного, а я себя чувствую хуже, чем когда ехал на штурм. Там все понятно было, а здесь от меня не зависит вообще ничего.
Чувствовать себя слабым отвратительно.
Медсестричка мне говорит:
— Судя по всему, дефлорация произошла около недели назад. Но в ближайшие дни половых контактов не было.
Не было…
А у меня гора с плеч.
Пилот вертолета мне доложил, что родители Анхелы вылетают. Я их мысленно так и зову: родители. Господа Рубио. Никакой фамильярности.
Не знаю, как бы я смотрел этим господам Рубио в глаза, если бы не уберег их дочь.
Я расплачиваюсь с докторами и прошу Мендеса и Пилар опять зайти. Пусть караулят чику, пока не прилетят ее родители.
А я пойду заниматься следующим делом. Рамос приехал, привез криминалиста, и тот начал работу.
Мне ужасно хочется поцеловать чику в губы, но я сдерживаюсь. Вдруг ее разбужу?
Теперь мне предстоит смотреть не на чудесную спящую Анхелу, а на то, что осталось от Кортни, если это она.
Выясняется, что она.
Вообще жесть какая-то выясняется.
Будто Маноло Фуэнтес ее застрелил, а потом поджег дом и сам застрелился.
И все это случилось еще даже до захвата.
Пиздец какой-то. Неужели Кортни рассказала Маноло про свои чувства ко мне, ну, может, нервы сдали, а тот отреагировал совсем не как ей хотелось? Не как половая тряпка.
А Рауль как про родителей понял, так съехал с катушек и начудил.
Надо допросить его оставшихся людей и восстановить полную картину событий.
Но это потом.
Пока нужно похоронить Фуэнтесов на их бывшей земле, а погибших боевиков отдельно.
На похоронах боевиков я присутствовать не обязан, другие дела в этом время порешаю.
Что ни говори, я чувствую вину перед Кортни. Я все делал правильно, а она была той еще стервой.
Но мне жаль, что оно вышло так.
Хотя у каждого своя судьба.
Может быть, моя теперь станет повеселее.
* * *
Шум вертолета немного выбивает меня из колеи, и я быстро осматриваюсь.
Раулева одежда села хорошо, вроде я чистый. Ну и славно.
Пойду встречать гостей.
Интересно, какие эти люди живьем, в которых пошла чика.
Внешне она взяла поровну от матери и от отца, это я из досье знаю.
А вот от их характеров зависит все. Они либо меня примут, либо нет, и моя война с ангелочком продлится.
Не хочу воевать. Любить ее хочу. И чтобы она меня любила.
Хватит с меня «неуклюжих обезьян» и прочей мути.
Я смотрю, как Эстебан Рубио помогает вылезти из вертолета жене, и чувствую, что характером чика больше в отца. А мать у нее, хм, интересная.
Что-то в мимике и пластике необычное. Свободное, раскованное и одновременно плавное.
Я вдруг понимаю, что хочу, чтобы Анхела вела себя так же, а не сопротивлялась и зажималась.
Она пока, как солдат, а солдат-то я. Ее дело — цвести на моей земле.
Я подхожу к Рубио.
— Здравствуйте, господа. Позвольте пригласить вас на разговор. Меня зовут Диего Рейес.
Судя по тому, как вытягиваются их лица, меня узнали.
Пилота я просил мое имя ни в коем случае не раскрывать.
— Здравствуйте, господин Рейес… — Эстебан отвечает вроде спокойно, но на деле как учитель на экзамене. Продолжай, мол, парень, а если облажаешься, то и получишь, что заслужил.
— Пройдемте в гостиную, — я показываю рукой, куда идти.
Тела с улицы убрали, все выглядит более-менее пристойно. Слугам я велел пока что по дому не гулять. А они и не хотят сами, Фуэнтесов оплакивают.
