– Нет! – рявкнул Мусса, и она вздрогнула. – Ты не уйдешь! Я знаю, что все, что хочу сказать на данный момент, мелко и почти не важно. Также знаю, что слова в принципе не значат ничего в такой ситуации. Но, Элоди, родная моя девочка, позволь мне доказать действиями, что я изменился. Я осознал в полной мере, каким жестоким и тупым идиотом был, позволяя эти наши уродливые отношения. Я эгоистично пользовался тобой, твоим теплом, ничего не давая взамен. Просто держал тебя подвешенной. Я ведь не был слепым и видел, что ты не из тех женщин, кто может встречаться с кем-то только ради секса, и мне льстило, что ты испытываешь ко мне нечто большее, чем простое физическое влечение. Но при этом и менять в своей жизни и в себе я ничего не хотел. Я не мог порвать с тобой, потому что на самом деле паниковал при мысли, что ты уйдешь насовсем. Но приблизиться тебе не позволял и сам не делал ни единого шага навстречу. Марат был прав, назвав меня трусом. Я и был трус. Но все изменяется, Элоди. После той мерзкой сцены в клубе, когда ты ушла, я в первый момент думал, что так даже лучше. Мне сейчас невыносимо стыдно за все, что там случилось, а теперь, когда я знаю причину твоего прихода, я даже не смею и просить тебя простить меня за ту отвратительную выходку. Хотя, по-большому счету, не важно, зачем ты тогда пришла. Даже если бы все было хорошо, и ты просто решила бы навестить меня. Ничто не давало мне права так вести себя с тобой. Для меня нет оправданий. И я не прошу забыть это. Прошу дать мне шанс попытаться все исправить. Пожалуйста, Элоди.
– Боже, неужели ты не слышишь меня, Мусса? – устало взглянула на него Элоди. – Я правда больна.
– Я слышал это, родная, – кивнул Мусса, притягивая Элоди в свои объятья. – Но это ничего не меняет. Я не намерен отдавать тебя никому и ничему больше. Ни другому мужчине, ни одиночеству, ни болезни, ни тем более смерти. Я хочу, чтобы наши жизни отныне были связаны. Не хочу больше быть сам по себе. Хочу жить только для тебя и ради того, чтобы делать тебя счастливой. Пока мне это не удавалось, но обещаю, что буду учиться изо всех сил. И с болезнью мы будем вместе бороться, Элоди. Ведь тогда у тебя вдвое больше сил будет, и мы обязательно победим.
Элоди закрыла глаза и тихо всхлипнула.
– Как бы я хотела, чтобы все это было правдой. Чтобы у нас мог быть шанс. Ты даже представить себе не можешь. Я давно не злюсь на тебя и не держу обиды: по сравнению с тем, что сейчас творится в моей жизни, это совершенно незначительно. Но, к сожалению, все это только фантазии, Мусса. Уходи, пожалуйста. Не искушай меня тем, чего быть не может.
Элоди попыталась освободиться, но Мусса только крепче обнял ее.
– Нет! Я сказал, что больше не уйду и тебя не отпущу. Мы теперь вместе, Элоди.
– Это не так.
– Это именно так! И никак по-другому! Если понадобится, я унесу тебя отсюда на руках и буду держать в плену, пока ты не согласишься с тем, что я прав, и для нас обоих больше нет никаких в жизни вариантов – только быть вместе.
– Мусса, прошу, будь реалистом. Я сейчас не в том положении, чтобы играть в игры.
– Никаких больше игр. Никаких больше недомолвок и зависаний посредине, Элоди. Я готов зайти так далеко, как только готова ты.
– Опомнись, Мусса. Ты хотя бы представляешь, что ждет меня? Ты хочешь быть рядом со мной, с такой, как я сейчас? Думаю, очень вряд ли ты бы захотел увидеть меня без одежды. А дальше может быть только хуже. Намного хуже. Тебе только кажется, что ты готов. На самом деле это не так. А думаешь, я смогу вынести, если ты в один прекрасный день решишь, что для тебя все это уже чересчур?
– Если ты не испытаешь, на что я готов, то так и не узнаешь, Элоди.
– Зачем тебе я, Мусса? Если ты просто решил остепениться, то оглянись вокруг! В мире столько здоровых женщин, которые смогут полюбить тебя, если ты им это позволишь. С ними ты сможешь радоваться каждому дню, они смогут родить тебе детей…
– Замолчи, Элоди! Мне плевать, сколько вокруг других, люблю-то я тебя! – выкрикнул Мусса, и несколько прохожих оглянулись на них.
– Что?
– Что слышала. Я люблю тебя. Люблю. Тебя. Люблюююю! Так достаточно понятно?
Элоди вырвалась и попятилась, и в ее глазах блеснули слезы.
– Нет. Это не то, что ты чувствуешь, – упрямо дернула головой она.
– Именно то, Элоди. И поверь, что я ни с чем это не могу перепутать. Потому как испытываю это впервые и молчать об этом не собираюсь.
Элоди смотрела себе под ноги и молчала, а Мусса ждал, давая ей время.
– Мусса, даже если и так, то не забыл ли ты, что я не одна?
– Ты о Валюшке? Вот уж поверь, о ней захочешь – не забудешь. Я же сказал тебе, что готов. Не буду врать – боюсь до усрачки. Я и ребенок… это, сама понимаешь, нечто мало совместимое. Но если ты будешь направлять меня, а Валюша проявит ко мне капельку снисхождения, то, может быть, из меня и выйдет толк.
Элоди сверкнула на него глазами, но опять отвернулась.
– Все равно… Это невозможно, Мусса. Как бы сильно мне этого ни хотелось. Я должна вернуться к Олегу.
– Да о чем ты, Элоди? Ты сошла с ума, если думаешь, что я тебе это позволю!
– Ты не можешь остановить меня. Я должна. Прощай, Мусса.
– Хрена с два, прощай! Никаких, мать их, прощаний, Элоди! Или ты мне сейчас все объясняешь, или я запихну тебя в машину и увезу отсюда так далеко, что ты и представить себе не можешь! – Мусса сжал кулаки в гневе.
– Ты не понимаешь! – Элоди умоляюще посмотрела на него.
– Ну так расскажи так, чтобы даже такой осел, как я, все понял!
– Олег заберет у меня Валюшку насовсем, если я к нему не вернусь!
– А вот с этого момента поподробнее.
Элоди покачнулась, и Мусса подхватил ее и, несмотря на протесты, понес к машине.
– Боже, Элоди ты вообще ела все это время?
– Я пыталась.
Мусса усадил Элоди на пассажирское сиденье и, обойдя машину, сел за руль.
– Ну вот, теперь я готов выслушать и прошу, давай ты расскажешь мне все.
– Я продала ферму, – обреченно выдохнула женщина.
– Я в курсе. Когда искал возможность увидеться с тобой, я приезжал.
– Так вот, у меня теперь нет ни жилья, ни работы, да и большую часть денег я отдала на сохранение Олегу. Я привезла к нему Валю, потому что надеялась… В общем на то, что если они будут рядом каждый день, Олег почувствует… ну, не знаю, если не любовь, то хотя бы нежность и привязанность к дочери, и, если меня не станет, у Вали будет родной человек.
Элоди, сказав это, робко взглянула на Муссу, словно ожидала того, что он отчитает ее за глупость. Но он только кивнул и продолжал внимательно смотреть на нее.
– Олег же сразу поставил мне условие, что он будет заботиться о Валюше, только если после больницы я вернусь к нему и мы станем для всех счастливой семьей. Он сказал, что вся эта история с тем, как он оставил меня с ребенком на руках, очень вредит его имиджу. И он хочет исправить мнение окружающих о себе.
