— Нет, я сам. Спасибо, — девушка кивнула и удалилась.
— Я не хочу есть, — озвучила мои мысли Леся.
— Солнце, тебе надо поесть, — как знал, что будет капризничать.
— Честное слово, я не хочу, — продолжала она, пока я брал тарелку супа с подноса и усаживался рядом с ней.
— Лебедева! — грозно, но с улыбкой обратился я к ней, на что она тоже улыбнулась. — Ты ведь хочешь поскорей увидеть сына? — достал я свой козырь.
— Хочу, — сразу стала серьёзной.
— Ну вот. А если ты не будешь есть, не наберёшься сил, будешь долго поправляться… ты сама отложишь этим вашу встречу — я говорил медленно, в то же время нажимая на пульт и поднимая кровать в удобное для Леси положение. — Так что, вредина, кушать будем?
— Будем, — моё солнышко улыбнулось и позволило мне себя покормить.
Как же я её люблю!
Леся
Сегодня утром мой трёхлетний сын назвал Марка папой, тот чуть не расплакался. Минуту он просто стоял как статуя, а потом взял нашего сына на руки и закружил его по кухне. А я не смогла сдержать слёз, любовалась этой парочкой и вытирала лицо, как и моя мама.
Прошло чуть больше года с того дня, когда мы начали жить заново в спокойствии и любви. Кошмары мучили меня ещё очень долго, но я сильная.
После того, как я уже смогла передвигаться на своих двоих, не держась за стены и за всё, что попадалось под руку, мы вернулись домой. Точнее, в дом Марка, где меня ждали Давид и мама. Марк сразу нашёл общий язык с моим сыном, и они в вдвоём пытались успокоить двух слишком эмоциональных плакс. Марк словами, а Давид конфетками, это было настолько мило, что мы продолжали плакать, но уже с улыбками.
Новость о том, что я потеряла ребёнка от любимого человека, разбила мне сердце, Марку было очень тяжело сообщить мне эту болезненную информацию. Это было заметно по его уставшим глазам, но мы справились, потому что вместе, потому что любим. И обещали друг другу, что у нас обязательно будут дети, и как можно больше.
Мама долго не могла поверить, что Мирослава Соколова больше нет, что он получил по заслугам, несмотря на то, что Марк всё твердил, что он слишком просто распрощался с жизнью. Возможно, но надеюсь, «там» с ним делают то, что он делал со мной и с другими несчастными людьми.
Когда взяли всех его подельников, то некоторые, более трусливые, были готовы на сотрудничество и выдали все тайны. Открылось очень много: Слава шёл по трупам уже очень много лет, и, само собой, не своими руками. Оружие, что он провозил, распространялось повсюду. В последние годы от наркотиков, что он продавал, умерли десятки подростков по всей территории страны. Чудовище!
Но всё в прошлом, всё прошло, и слава богу.
— Леся, — мама выдернула меня из неприятных воспоминаний. — Я лучше дома останусь, — сказала она мне.
— Как хочешь, мам, я сама понимаю, что ходить с Давидом по магазинам — это то ещё испытание, — мы с мамой хихикнули.
— Ты как себя чувствуешь? — этот вопрос последние четыре месяца звучит по десять раз на дню, и семь из них от Марка.
— Хорошо, мама. Всё хорошо, — успокоила её поцелуем в лоб.
— Солнце, мы готовы, — в гостиную вошёл Марк с Давидом на руках.
— Папа обещал купить машинку, — довольно похвастался сын.
— У тебя и так куча машин, сынок, — я встала с дивана и подошла к ним.
— Папа сказал, а с мужчиной не спорят, — сказал этот маленький манипулятор. Мы с с мамой сначала рты открыли от его слов, потом долго смеялись.
— Да, правильно, сын, — вклинился в разговор Марк. А глаза у него горят от счастья, и улыбка с лица не сходит.
Марк привязался к Давиду, как и сын к нему, но вот кто такой «папа», мой сын не знал. Его раньше ни один мужчина не баловал так, не играл с ним до одышки, не покупал огромное количество игрушек.
Этим занималась я, ведь Славе было всё равно. И вот, когда Марк каждый вечер после работы вручал Давиду игрушку, и когда он забирал его из детского сада, мальчик начал понимать, что это папа, который его любит. А вот назвал его папой только сегодня, мы не настаивали, не учили его говорить так или иначе, мы ждали, когда ребёнок сам поймёт и сам решит. Это только говорят, что они маленькие и ничего не понимают, но это не так.
— Давай помогу, — предложил свою руку Марк после того, как устроил сына в детское кресло на заднем сидении.
— Милый, я пока и сама могу, — я легко поцеловала его в губы и села в машину.
Я беременна, и эта новость поначалу нас пугала. Мы оба переживали и поддерживали друг друга. Потеря ребёнка оставила свой отпечаток, и страх накрывал нас, но сейчас всё хорошо. Четыре месяца нашей крошке, и мы счастливы до невозможности.
— Хочу трактор, — крикнул Давид, и это он не про игрушку.
— Трактор, так трактор, — и Марк включил песенку про трактор.
Это надо видеть: взрослый мужчина, иногда грозный и строгий, ездит в своём чёрном внедорожнике и поёт вместе сыном детскую песенку. Я в эти моменты всегда плачу, на что Марк ругается. Потом я и сама начинаю с ними петь.
В торговом центре Давид выбрал самую большую машинку, сел в неё и приказал идти за мороженым для сестрёнки.
— Сынок, мама лопнет от такого количества сладкого, — сказала я сыну, когда мы сели за столик в кафе.
— Не лопнешь, — уверенно ответил он. — Все девочки любят сладкое, а тебя две, — и откуда только у него в голове всё это?
— Полностью с тобой согласен, сын, — подержал его Марк.
— Вы хотите, чтобы я как шар стала, да? — обиженно спросила я.
— Не станешь, не переживай, — Марк обнял меня за плечи и поцеловал в висок. — А если и станешь, то мы всё равно будем любить тебя больше всего на свете. Правда, сын? — обратился он к милой и уже испачканной вовсю мордашке.
— Угу, — всё, пока не доест и слова не скажет.
— Я тебя люблю, солнце, — Марк положил ладонь на уже кругленький животик.
— И я тебя люблю… Марк Андреевич, — он прищурил глаза, а я тихо хихикнула, спрятав лицо у него на груди.
Марк
После возражений и споров мы с нашим сыном — потому что он наш — уговорили нашу маму на покупку пары новых платьев. И вот, держа за ручку нашего мальчика, медленным шагом идём к выходу из торгового центра, и вдруг меня окликает знакомый женский голос.
— Марк? — я повернулся в попытке узнать, кому принадлежит голос, так как мозг никак не мог вспомнить его обладателя. — Здравствуй, — поздоровалась Маша, моя бывшая помощница и по совместительству подруга Кати.
— Здравствуй, Маша, — Леся осторожно переводила глаза с меня на девушку и наоборот.
— Как дела? — спросила Маша и неприятным взглядом осмотрела мою семью.
— Тебя вряд ли это волнует, Маша, — желания с ней общаться нет. Она та, кто знала всё о планах Кати, и она вылетела вместе с ней из моего круга общения.
— Не говори так, я тебе ничего не сделала, — мягким голосом выдала она, на что я только усмехнулся и посмотрел в другую сторону.
— Я бы так не сказал, — абсолютно спокойно сказал я. — Прощай, Маша, очень надеюсь не встретиться с тобой больше, — и я потянул своих к выходу.
— Всё хорошо, милый? — спросила Леся, когда мы сели в автомобиль.
— Всё отлично, солнце, — она прищурила глаза пытаясь понять, так ли это на самом деле.
— Ты ведь знаешь, что я пойму и не обижусь? — пыталась она подтолкнуть к открытому разговору, но в этом нет необходимость.
— Солнышко моё, правда, всё отлично, — я положил руку на её коленку и легко погладил. — Всё давно прошло, просто неприятно встретиться вдруг с такими людьми, — у нас нет больше секретов друг от друга — ни одного. Мы знаем друг о друге абсолютно всё, и это нормально, так и должно быть.
Выходные в кругу любимых пролетели незаметно. Моих родителей, Леся сразу очаровала, а по-другому никак: она само обаяние. Поэтому, когда у них есть свободное время, они заваливаются к нам в гости, отец поладил с Давидом: мальчик вообще со всеми идёт на контакт, и в такие дни мы устраиваем семейные посиделки. Мужчины в одну сторону, девушки в другую. И я невероятно счастлив, что родители приняли Лесю и её близких и старались не расспрашивать её о том, что она пережила.
