— Черт! Катя! — он моментально перестаёт обращать внимание на Хохлова, тем более, что тот, для разнообразия, проявляет фантазию и прикидывается мертвым, подхватывает меня на руки и выносит из кабинета, у дверей которого уже начинают собираться привлеченные шумом сотрудники центра, — пошли скорее, скорую тебе…
— Ах, Антон… Не надо, я просто… Просто немного испугалась… — в противовес своим словам, цепляюсь за обшлага пиджака Зубова, смотрю в его глаза, позволяю слезам течь по щекам, короче говоря, делаю все, чтоб отвлечь самца от желания самоутвердиться и убить соперника, и переключить на другую реакцию — заботу о самке.
— Скорую вызовите, — отрывисто говорит сотрудникам Зубов, трепетно прижимая меня к груди, — там переломы. И сотрясение мозга.
После этого он уносит меня прочь из здания, сажает в машину.
— В больницу поехали.
— Зубов, — я мгновенно оживаю, — какую больницу, с ума не сходи. Иди, решай вопрос с Хохловым, а я пойду во второй. Меня Васильев ждет с отчетом.
— Ты с ума сошла? Ты на ногах не стоишь?
— Стою. И вообще, как ты там оказался так быстро?
Выскакиваю из машины, наскоро поправляю одежду. Привожу в порядок лицо.
Зубов рассматривает меня со все возрастающим изумлением.
— Это че сейчас такое было?
— Я просто почувствовала себя лучше рядом с тобой, вот и все.
— А-а-а…
— Ты же знаешь, что для женщины важна защита?
— Ага…
— Ну вот. Ты меня защитил. Ты — мой защитник! — тянусь поцеловать, отвлечь от глупых мыслей. Мне и в самом деле надо работать. А ему и в самом деле надо ликвидировать последствия своего гнева.
— Ладно… — смягчается он, — ладно. Мы еще дома поговорим.
— Конечно…
Я убегаю в сторону второго корпуса, чувствуя спиной напряженный взгляд Зубова. Ну да, грубовато получилось… Но ничего. Все решим.
Про Хохлова я забываю мгновенно. Не он первый шовинистический мудак в моей жизни и, боюсь, что не последний.
Хотя, если слава про моего будущего мужа пройдет по научному сообществу, то, может, остальные мудаки будут прятать свои мерзкие сущности?
Новый помощник
— Зубов, ты для чего там находишься?
Савин спокоен. Это нифига не приносит облегчения, конечно, но все же… Хоть не шипит по-змеиному, и на том спасибо.
— Осуществлять… — привычно прикидываюсь тупым солдафоном и собираюсь цитировать должностную инструкцию, но Савин не настроен сегодня играть.
— Заткнись.
— Есть.
— И прекрати мне здесь свои солдафонские замашки.
— Слушаюсь.
— Избиение сотрудника центра, одного из фигурантов… Зубов, ты мало в Африке просидел?
— Никак нет.
Савин долгих полминуты изучает мою каменную рожу, видно, желая отыскать там проблески интеллекта, не находит и вздыхает неожиданно понимающе.
— Вот всегда я говорил, один вред от баб… Любых… Отчет!
Подаю отчет, где кратко расписаны причины возмутительного инцидента, информация о котором, слава яйцам, никуда не пошла дальше кабинета отдела строения вещества. И кабинета Савина, естественно.
Как мне это удалось? Лучше не спрашивать. Скажу одно: дипломат во мне сдох в мучениях.
Тем более, что с Хохловым все оказалось не настолько печально. Сломана рука, да и только. Теряю хватку. Плохо.
Заявления никакого, естественно, он подавать не будет, хотя изначально хотел. Но потом перехотел.
Говорю же, дипломат я тот еще. Умею.
— Так… — Савин пробегает взглядом по написанному, — ясно. Еще что-то будет? Помимо этого бреда?
И чего сразу бред? Обидно прям! Да я полночи сочинял! Вторые.
А первые полночи Клубничку трахал. В туалете, да. Потому что в комнате спала наша дочь.
Мы ее вместе забрали из сада, я познакомился с воспитателем, кстати.
Нормальная, вроде, тетка. Я ее, естественно, все равно пробью по всем базам, как и вторую воспитательницу, и нянечку тоже. И заведующую садом, само собой. Конечно, сад специализированный, для детей сотрудников, но мало ли…
Нет уж. Лучше перебдеть.
После сада мы пошли покушать, в этот раз не пиццу, потому что Клубничка наотрез отказалась кормить ребенка пиццей чаще одного раза в месяц.
Нашли неподалеку другое заведение и там отлично посидели. Я пообщался с дочерью, обсудил с ней отличие динозавров хищных от динозавров травоядных, потом мы погуляли и поехали домой. На машине, потому что креслом я тоже озаботился.
Наверстываю, короче говоря, как могу.
Провели, в целом, офигенный вечер. И вот никуда не спрячешь появившееся после него ощущение правильности. Логичности происходящего. Спокойствия.
Словно то, что я делал до этого, как жил, как вел себя, все мои одинокие или не одинокие вечера…
Все это было в другой жизни.
Далеко-далеко.
Настолько далеко, что и вспоминать-то не хотелось.
А хотелось, наоборот, длить вот этот вечер, правильный, когда на душе покой и умиротворение. Когда все так, как надо. Как должно быть.
Дома Соня быстро уснула, а мы с Клубничкой спрятались в ванной. И вот что я вам скажу: очень хорошо, что у меня такая большая ванная комната! И стиралка там стоит прям удачно, и на полу места полно. И в самой ванной тоже вдвоем прекрасно поместились.
Отличный вечер, плавно переходящий в отличную ночь.
Побольше бы таких.
Каждый день бы так заканчивался.
Но для этого надо было немного поработать, а потому остаток ночи я кропал отчет, жопой чуя, что пригласят утром на ковер.
И оказался прав.
Правда, все же ожидал от Савина куда больше эмоций.
Но, судя по всему, у генерала голова была чем-то другим занята, потому что особо он не зверствует.
А, может, все впереди… Главное, не расслаблять булки.
— Так, сегодня примешь помощника на должность второго сисадмина. Парень будет тебя ждать на проходной. Поработаешь по процедуре полностью. Он пойдет во второй корпус, конкретно, к той машине, с которой произошел слив.
— А мне допуск?
— Не нужен теперь. Свободен.
Да… В таких условиях заговаривать о смене сферы деятельности не стоит. Ничего, вот решу здесь задачу… Савин, глядишь, и подобреет.
С этими мыслями доезжаю до работы, ставлю машину, поднимаюсь по ступенькам…
— Добрый день! Я — по распределению, — знакомый голос, знакомая рожа… Черт…
Савин, все же, изврат. Садист, сто процентов.
Смотрю на высокого белобрысого парня в очках и с серьгой в ухе. Изменился.
От прежнего лысого смурного мужика, одетого в черное и с характерными мозолями на пальцах не осталось ровным счетом ничего.
Сейчас передо мной — типичный житель столицы, близорукий, бледный, максимально безопасный любитель смузи и самокатов.
Если б своими глазами не видел, как этот глист управляется с оптикой, ни за что бы не поверил.
Мимикрия на высшем уровне.
Хорошо у нас нужные службы работают.
— Сосновский Максим, — коротко представляется он, улыбаясь смущенно и виновато. Да е-мое… Клоун. Ладно, поддержим. Мы тоже не пальцем деланные.
— Очень приятно. Пройдемте, надо анкету заполнить.
— А я уже… — протягивает мне бланк. Между прочим, секретный.
Но спрашивать, откуда взял, не имеет смысла. Понторез.
— Хорошо. Пошли, покажу твоего коллегу и фронт работ.
Разговариваем мы нейтрально, дальше тоже все проходит штатно. Вызываю на охрану Виталия, сдаю Сосновского с рук на руки.
Пока он идет, смотрю вслед, сравнивая его с сестрой. Нет, кроме цвета волос и бешеного острого взгляда, никакого сходства. Машка-неваляшка ростом метр в прыжке, а этот — оглобля. Вот тебе и близнецы.
Интересно, в какой заднице паренек побывал, что так пообтесался?
Ладно, выяснять я это все точно не буду. Парнишка вроде не дурак. Ему наверняка уже задачу поставили и все обрисовали. Мое дело — подстраховка. А он — на первых ролях теперь.
В течение дня ничего особенного не происходит. Я работаю, периодически посматриваю в камеры на свою Клубничку, и на нового сотрудника Центра, отмечая, что да, мимикрия охренительная. Влился в строй, как родной.
