— Привезли?
Из дома на ступени струится свет. Мне знаком приземистый силуэт в проеме, голос… Язык немеет, я мычу, пока Толя обходит машину, а когда открывает дверь — забиваюсь в угол, как обезумевшее животное, готовое шипеть и огрызаться.
Толя заглядывает в машину…
Ему даже бить необязательно, чтобы я сдалась. Достаточно так смотреть, выставив вперед тяжелый подбородок. Я таращусь на него, сквозь сжатое горло едва сочится воздух.
— Он тебя трахал? — тихо спрашивает он. — Ты почему молчишь, сука драная? Я тебя спрашиваю. Каждый день?
Я боюсь реветь, отвечать — даже дышать, пока он смотрит с ядовитой ненавистью во взгляде. Расширенные ноздри и вздутые от напряжения вены на шее говорят, что он на пределе. Я монотонно всхлипываю, сжавшись в комок и это все, на что способна. Не дождавшись ответа, он несколько раз несильно лупит меня по лицу, и вытаскивает из машины за волосы. Парни из охраны виртуозно игнорируют, как бывший едва ли не по земле волочет меня к крыльцу.
— Заглохни, — требует он, когда я всхлипываю слишком громко. На ступеньках мне приходится подняться, чтобы не переломать ноги, и Толя зашвыривает меня в прихожую.
У меня кошмарное чувство дежавю, когда я падаю на колени. Не встаю, закрываюсь руками — тело помнит, чем заканчивались конфликты с Толей. Но здесь нет плети — она осталась в старом доме. Я немею, все внутри тонет в ужасе. Даже кричать не могу. Не могу ничего, только тупо мычу сквозь зубы, пока он лихорадочно расстегивает пряжку.
— Дрянь… — шипит он, лицо перекошено, а глаза слепы.
Взбесил его Беспредельщик, но влетит мне.
Толя рывком вытягивает ремень из брюк, перехватывает пополам. Я рада, что это не плеть и ударят не пряжкой. Остальное можно вытерпеть. На самом деле, вытерпеть можно почти все, если есть ради чего…
Я зажмуриваюсь в ожидании удара и слышу крик, полный слез:
— Мама!
На деревянной лестнице позади раздается детский топот. Полина бежит ко мне со всех ног, захлебываясь ревом, налетает на Толю и колотит по бедру кулаками.
— Не трогай маму!
Я кидаюсь на нее, как хищница — хочу закрыть, чтобы не влетело ей, но Толя опускает занесенную руку. Скрипит зубами, глядя как мы с плачем самозабвенно обнимаемся на полу, затем швыряет ремень на пол и стремительно идет прочь.
Вновь раздаются шаги: по лестнице спускается перепуганная девушка. Ярко накрашенный рот открыт, как у надувной куклы, черные волосы растрепаны. Она похожа на меня. Ей лет двадцать от силы.
— Почему ребенок выбежал? — рычит он, надвигаясь навстречу.
Она останавливается, вцепившись от страха в перила. Я прижимаю дочь к себе, чтобы она случайно не увидела, что произойдет. Толя бьет ее по лицу, и красотка падает, как подкошенная. Удивленный всхлип заканчивается тишиной. Она знает, что лучше заткнуться. Толя поднимается наверх, бросив напоследок:
— Последи за ребенком. Ника! Иди за мной.
Девушка сидит на ступенях, пялясь на меня. У нее мультяшно большие синие глаза, полные страха и изумления. Сил Толя не пожалел, но она не плачет. Значит, не в первый раз. Я не хочу выпускать дочку, но все-таки беру за плечи и смотрю в повзрослевшие глаза, полные паники.
— Мне нужно поговорить с папой. Побудь с тетей, хорошо?
— А ты не уйдешь? — у нее дрожат губы.
Я глажу по красивым косичкам «елочкой», которые заплела новая пассия Толи.
— Не уйду, — я вспоминаю оставленную в «мустанге» игрушку. — Я тебе зайца привезла, помнишь, обещала? Отдам попозже…
Полинка меня не отпускает, приходится вставать вместе с ней. Обхватив меня руками и ногами, она висит на мне теплым комочком. Придерживая ее за спину, я поднимаюсь вслед за Толей на второй этаж, где он устроил себе что-то вроде кабинета. Перед самой дверью передаю ревущую дочку новой девушке Толи, шепчу напоследок:
— Полина, я за тобой пришла… Мы теперь всегда будем вместе. Нам с папой нужно поговорить.
Девушка воркует с Полинкой, унося ее по коридору, а я вхожу в комнату. Минуту назад, я дрожала от ужаса, но встреча с дочкой придала необходимых сил. Я точно знаю, что ему нужно и это играет на меня…
— Дочь благодари, что не избил до полусмерти. Где паспорта?
Толя закуривает крепкую сигарету и садится в кресло. Только после этого смотрит в глаза. Он уже взял себя в руки, хотя пальцы еще дрожат после приступа гнева. Телефон кладет на столешницу, словно ждет звонка.
— У Беспредельщика, — отвечаю я, это не ложь, документы действительно остались в машине. Жду, что меня будут расспрашивать о его семье, обо всем, что видела, пока жила с Алексом, и что может помочь Толе. Но он молча пялится, прикидывая, как выгоднее разыграть козырь.
— Ты понимаешь, — он тушит сигарету в тяжелой пепельнице из черного стекла, — зачем он взял тебя в жены, сука ты драная?
— Он меня заставил.
— Да не ври. Передали, как ты по казино дефилировала. Он за тебя морду бил уважаемому человеку. Это был общий план или только его? Прикончить меня хотели за наследство?
— Толя… — голос начинает дрожать.
Не в моих планах, чтобы он вновь разошелся.
— Заткнись, пока не врезал.
Я смолкаю.
За время, что я провела с Беспредельщиком, я отвыкла от парализующего страха, который въедался, как кислота, до костей. Если он решит, что я тоже это планировала, а не была пешкой в чужой игре — мне не жить. А он, циничный и недоверчивый, к такому и придет выводу рано или поздно.
Толя трет серые от седой щетины щеки. Дела не ладятся — это видно по опасному повороту головы, злобе в глазах. Или встреча с Алексом не состоялась или что-то пошло не так. Иначе он избил бы меня сейчас, когда дочь не видит. Толя не знает, как поступить, поэтому медлит.
Я собираюсь с духом и предлагаю:
— Позвони ему. Он отдаст документы, если ты отпустишь… — долго мнусь, не зная, какое местоимение подобрать и решаюсь, — отпустишь нас.
Кого — нас, не уточняю. Боюсь, что он выкинет, если назову имя дочери вслух. Отчаянно надеюсь, что согласится и боюсь напроситься на избиение ремнем. Но Толя пять лет толком не видел дочери и отнял ее, чтобы наказать меня.
Толе не нужна Полинка, ему нужно уехать из страны. Я надеюсь, что он согласится на сделку.
Глава 33
Неожиданно его разбирает неприятный, булькающий смех.
— Ты кем себя возомнила? — Толя снова закуривает, давится дымом и кашляет. — Решила, Беспредельщику нужна старая подстилка? Ему нужны деньги!
В этом есть истина. Алекс заключил брак, чтобы заполучить наследство. Если Толя смотается с деньгами за границу, ему ничего, кроме нас с Полинкой, не достанется… Но ведь и без нас он ничего не получит.
— Пока мы у тебя, это ему ничего не даст.
— Заткнись, — беззлобно огрызается Толя, но я вижу, что заставила его задуматься.
Вспоминаю, как Алекс в казино не побоялся разбить лицо его приятелю и потом специально отпустил, чтобы донес Толе, как у нас все серьезно. Лишь бы заглотил наживку. Лишь бы повелся…
— Иди давай, — бросает он. — Накрывайте на стол со Светкой. Полный дом бесполезных баб.
Я выхожу в коридор и приваливаюсь к стене в полуобморочном состоянии. Светлана, которая так и бродила по коридору, настороженно таращится голубыми глазами. Не знает, чего ждать. Не решается приблизиться, не понимая, соперницы мы или нет, и просто ссаживает Полинку на пол. Та бежит ко мне, я приседаю на корточки, подхватываю на руки и иду к лестнице.
— Велел накрыть на стол, — говорю я Светке. — Покажешь, где кухня?
Кухня отделана в деревенском стиле: кругом резное дерево и луковые плетенки на стенах. На столе, сбитом из деревянных отполированных панелей, стоит подставка с готовым шашлыком — оказывается, отсюда пахло. Светлана торопливо достает из шкафа стопку тарелок и относит в столовую. Здесь есть еще дверь — я дергаю ее, заперто. Смотрю через окошко на задний двор с мангалом.
— Все двери закрыты, — глухо говорит Полинка мне в ключицу. — На улицу нельзя выходить.
