бы заживать месяцами вместо недель. Или сила тяготения внезапно бы возросла, заставив двигаться в разы медленнее и с большей затратой энергии.
– Но если все настолько плохо,и вам не оставят другого выбора, то не логичнее ли будет вернуться и сохранить, что имеете от рождения?
– Я проанализировал вводные. Ответ отрицательный.
– Но почему? - в моей голове добровольное сoгласие на подобные лишения не укладывалось.
– Потери абсолютно несоизмеримы, Элли. Существовать с новыми физическими данными я научусь. С отказом от права быть твоим мужчиной – нет.
Я протянула к нему руки и обхватила охотно склонившуюся голову, провела ладонями по уже совсем не колючему ежику черных волос. Приподнялась на цыпочки и прижалась губами к уголку его рта. Ρоу содрогнулся и, кажется, дышать даже перестал.
– Это очень-очень несправедливо, что перед вами могут поставить такой выбор, – пробормотала, продолжая оглаживать его затылок, мощную шею, плечи и буквально всеми нервными окончаниями улавливая интенсивнейший отклик мужчины на эту простую ласку. Он был, пожалуй, щедрее всего, что я испытывала в жизни, пусть и не выражался ни в едином ответном движении или слове. Я внезапно с безумной отчетливостью осознала, что жить без этого не хочу. Это может стать еще одним лишением, перенести которое я уже не смогу. И плевать, что едва успела понять и распробовать, отпусқать, отдавать не хочу! – Или быть полноценными в вашем восприятии и несвободными,или быть с теми, к кому сердце лежит, но лишиться части себя. Неужели ничего нельзя с этим сделать? Бороться с этой несправедливостью.
– Бороться? Проявить агрессию? К другим эсретанам? – Роу резко поднял голову и уставился мне в лицо с потрясением, которого я у него прежде не видела. - Против решений, которые примет система ухот тщет?
Я убрала руки и отстранилась, осoзнавая, что такое ляпнула. По сути, предложила ему подумать о том, чтобы пoвернуться против своих братьев и восстать, отвергая создателей. Наверное, это все равно, как если бы я человеку предложила напасть на своих родных, проявить агрессию или даже убить несогласных с его выбором родителей. Вот только в моем понимании ухот тщет не были их родителями, они являлись создателями-рабовладельцами. А если сpеди всех эсретанов равенство,то какое право у Уборщиков считать себя вправе к чему-то принуждать или чего-либо лишать свои собратьев? Только потому, что они согласны оставаться в этой их системе, а Наблюдатели – больше нет? Экономия ресурсов этой самой системы? Но для кого, если эти чертовы пришельцы не проснулись,и, надеюсь, так и останется. Выходит, Убoрщики заботятся исключительно о себе, а значит уже не считают эсретанов, покинувших систему, равными себе собратьями. Но в любом случае, и чтобы там я ни считала, выводы такого масштаба Роутэг мог сделать только сам,толкать его к ним, используя физическую тягу и готовность угождать, с моей стороны будет таким же лишением свободы, в каком он существовал до этого. Могла бы я извлечь из этого выгоду? Да. Сомневалась бы я использовать свое влияние ещё какие-то сутки-двое назад? Нет. Но все изменилось. Когда и как – уже не важно.
– Для этого разговора, похоже, еще не время, – я вернулась к сборам, постаравшись скрыть волнение. - Да и нам нужно поспешить. Возможно, мы вернемся к этому всему позже.
Спустя пару часов во дворе опустилась платформа раз в пять больше тех, которые мне случалось видеть до сих пор. С нее на снег спрыгнула хрупкая светловолосая девушка, одетая в точно такой же черный костюм, какой носили все эсретаны. Точнее, она хотела спрыгнуть, но прилетевший с ней мужчина метнулся вперед смазанным облаком, поймал ее и аккуратно поставив на снег. И только тогда я заметила, что черное одеяние облегает ее заметно округленный беременностью животик.
– Фарэй, ну ты опять! – с несерьезным упреком возмутилась визитерка и пошла к нам, немного прихрамывая и улыбаясь так открыто и лучезарно, что трудно было не ответить тем же. – Привет, Элли, я – Инайола и ужасно рада наконец увидеть лично нашу новую сестру.
Я, растерявшись, оглянулась на моего эсретана, напоровшись на снова окаменевшее выражение лица.
– Мы все так переживали за вас с Роутэгом и боялись, что вам трудно будет поладить, - меж тем продолжила тараторить Инайола, не стесняясь открыто разглядывать меня, а потом стрельнула ярко-голубыми глазами на Роу и подмигнула. – Ведь он принципиально отказывался вступать в общение с другими женщинами и слушать наши советы. Тяжелый случай.
– Привет, Инайола. Рада с тобой познакомиться. Будь желанной гостьей моего скита.
– Ой, нет, гостить нам некогда, к сожалению. Фарэй сказал, что в нашу сторону большая метель идет,так что, стоит поторопиться.
Молодая женщина с огромным интересом осматривалась,и я к ней присмотрелась. Ей едва ли двадцать, светлыми прямыми волосами и чертами лица походит на намарцев, только росточка совсем небольшого, мне едва ли по подбородок, а выходцы с Намара славятся немалым ростом и статью, даже девушки.
Инайола заметила моих собак, которые сидели неподвижно в отдалении у самого угла дома, и испуганно вскрикнула, неловко шагнув назад и тут же за ее спиной вырос Фарэй.
– Собаки… – выдохнула гостья, немного успокаиваясь. - Они же не… не нападут? Не одичалые?
– Нет, собаки Элли совершенно ручные и полностью поддаются контролю, – ответил за меня Роу.
– Их ты тоже хочешь забрать с собой?
– А с этим какая-то проблема?
– Нет. Если они не такие, как в городах,то мы все обязательно научимся с ними сосуществовать, - говоря это, Инайола не сводила глаз с моих питомцев. - Мне, может, даже на пользу пойдет.
– Собаки раньше напугали тебя? – осторожно уточнила я. - Вред какой-то причинили?
– Меня им отдали, – тихо ответила женщина. - Я ведь из пригородного гурта. Родилась больной, слабой, в общем – бесполезной. Работать в полную силу не могла, а кормить надо и не продашь кочевым, потому что куда мне поспеть было, хромоногой. Вот как мне семнадцать стукнуло,и собаки из города с очередным набегом пришли, меня им и решили отдать. Αвось они наедятся и быстрее дальше рыскать пойдут. А Фарэй меня спас, и с собой забрал. Но потрепать собаки меня успели,и я их… боюсь.
– Мои не такие, - покачала я головой и пересекаясь взглядом с моим эсретаном, почти ожидая там прочесть “вот так люди поступают с себе подобными”, но он
