Ему, Гарри, впервые в жизни отсасывали! Так это делали старшекурсники, сначала более старшие, а потом и ровесники Гарри, в душевой или в туалете. Даже Рон, и тот отсасывал Шеймусу Финнигану. Только Гарри все обходили стороной, как зачумлённого. Ну, что вы, он же - Избранный, дери его Мордред! Якшается с сальноволосым ублюдком Снейпом и с оборотнем Люпиным - а от студентов не укрылась эта особенность Ремуса, а ещё он любимчик самого Директора. Так и не вылезает из его кабинета и вечно знает пароли. Вот пусть ему Снейп и отсосёт, если, конечно, Потти не сблюёт от отвращения прямо тому на грязные патлы. А Снейп даже и не заметит, что грязи на волосах прибавилось!
И Фортуна исказила события их жизней таким извращённым образом, что Снейп оказался с разницей в возрасте со своим бывшим студентом всего в два - четыре года, причём оказавшись младше. Говорил о его возрасте, тогда тридцатилетнем или чуть меньшем когда-то, ещё до похода Квотриус. А после похода отощавший Северус выглядел в мутном, медном зеркале ещё моложе и знал об этом. После попытки Квотриуса умереть он помолодел лет до восемнадцати - двадцати, чем вызвал почти искреннее удивление Сабиниуса Верелия - отца семейства - во время заочной помолвки, совершённой не по ромейским обычаям, без присутствия невесты.
Теперь же Северус впервые ощутил прилив такой нежности, которой не испытывал даже в минуты ласк, таких упоительных ласк после многократных соитий с Квотриусом. Впервые ему хотелось ласкать не «в ответ», не «в благодарность за», а просто так, ни за что. Только, пожалуй, за одно - за то, что есть на свете невинный юноша Гарри Поттер. И его член твёрд и напряжён от его, Северуса, ласки.
Этот пенис был слаще медового пирога, слаще лесного мёда, но Северусу впервые в жизни по душе пришлась сладость. Правда… было ещё одно исключение из общей неприязни сладкого зельеваром - семя брата, Квотриуса, сладчило и весьма ощутимо. Для Северуса же не было большего наслаждения от ласк, до или после соития, а иногда - и вместо, нежели вкусить спермы возлюбленного, нежного, такого всё остро чувствующего названного брата.
Но сейчас - все мысли прочь, за блок, сразу, без выкидонов, третьей степени сложности и защиты, все мысли о ком-то или чём-то, кроме ощущения этой прельщающей сладости. А ведь… внутри Гарри должен быть таким узким и горячим, таким узким. Даже две серьёзных попытки изнасилования обошлись для Гарри только моральными травмами. Но он, в то время сущий дикарь, заедал «боль волос и жопы» жирной холодной бараниной, с благодарностью глядя сначала на «благородного хозяина», потом - «прекрасного воина», и уже вскоре - просто «прекрасного Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ».
Как же быстро Гарри влюбился в «тот-кто-делает-навыворот», не его красивого брата, а в него, не слишком-то уж и красавчика, если сказать правду, Сева! И как долго подспудно развивалась ответная любовь Северуса к юноше, пока в одно прекрасное и одновременно, ужасное для них обоих, но каждому - по-своему, утро, не расцвела тогда ещё неясно каким цветком.
Теперь же понятным, принятым и уже родным - махровой чайной розой без шипов. Северус помнил о «пути их, усеянном розами без шипов» и какими-то диковинными цветами, «обагрёнными кровью невинности», долженствующими услаждать взор их и обоняние и внезапно вспомнил весь отрывок из «Истории Хогвартса» на арабском:
«Бисмилла ир-Рахман ир-Рахим.
И изрёк устами дивными к сладким лобзаниям зовущими кудесник тот прекрасновласый с очами чёрными в них же серебристым светом плещущимся чудесными неповторимыми да будет иншалла Гарунд-ибн-Джеми любовью моею ибо воистину прекрасен лик его младости и несверлёная жемчужина есмь он да будет он принадлежать мне во славу Мерринэ мир ему кудесника непревзойдённого ужасающего и карающего но милостивого к любящим и стало по слову кудесника черноокого и счастием во имя Мерринэ великого мир ему преисполнен был путь их любови великой и розами усеян без шипов и иными цветами многими чудеснейшим ароматом услаждающими обоняние их и прелестью неизъяснимой лепестков своих обагрённых кровью невинности дарующих наслаждение взорам их…»
И так Северусу показалось это уж излишне слащаво, с этими восточными выкрутасами, что непрошенная сладость затопила его рот, и он почти выплюнул сокровище Гарри изо рта, так и не завершив кропотливой работы над ним. Гарри ойкнул, как он обычно делал, допуская ошибку в родном, что было очень редко, или, чаще, латинском языках, и прикрылся рукой, а потом, как был, в пенуле Северуса, так и залез под покрывало и отвернулся носом к стенке.
Глава 20.
Снейп только-только пришёл в себя после нахлынувшего, сводящего челюсти от излишка сладости воспоминания, и понял, что с Окклюменцией плохо не только у самого Гарри, но и у находящегося рядом с ним. Значит, с посторонними мыслями нужно бороться силой воли, ведь ему, Севу, не занимать её.
Северус тотчас решил замять возникшую, мягко говоря, неловкость, новыми поцелуями, ласками и продолжением начатого и почти доведённого до фонтанирующего, он был уверен в этом, финала, если бы тот состоялся. Да Квотриус уже три раза бы за это время… таких интенсивных ласк кончил. Но он имеет опыт, а, впрочем, какой уж это опыт у Северуса с Квотриусом - менее трёх месяцев по-настоящему вместе! Но названный брат и в самый первый раз, тогда, на прокопчённой кухне кончил так быстро, насколько позволяли ласки Северуса, специально медлительные.
Это древняя страстная кровь его родителей бурлит в возлюбленном брате, у Гарри же - не кровь, а водица, как у простого англичанина. Не в пример самому пылкому и страстному Северусу, в чьих венах какая только кровь не играла, ведь бабушка - арабка и матушка - француженка так просто, «даром» не проходят. А сколько было иноземной крови до них! Целое море, и всеразличной!
Семейство Джеймса Поттера, не к близящейся ночи будь помянутым, было обыкновенной светской фамилией со всеми вытекающими - холодностью, раз один ребёнок в семье, и это у чистокровных-то магов, славящихся плодовитостью, и дурным воспитанием наследника, на которого и отцу, его зачавшему, и матери, его родившей, было глубоко и высоко плевать!
А о семье Лилиан Эванс можно с уверенностью сказать, что она была лишь только благовоспитанной, но заурядной, обывательской, ничем, кроме дочери - ведьмы не отличавшейся от десятков, если не сотен тысяч таких же простых маггловских британских семейств без роду и племени.
- Ну, что ты, мальчик? Что уж такого случилось, чтобы ты так обиделся на меня? Ты же не знаешь, как правильно делают минет, а я…
- Я тоже знаю! Вернее, я много пальцев раз видел, как… это делают! Быстро. Один палец - раз, два пальца - два, три пальца - три, и готово!
