Настоящее
МЫ С КЭССИДИ СТАЛИ В НЕКОТОРОМ РОДЕ ДРУЗЬЯМИ. Я знаю, да, странно. Она добавила меня в Facebook, а потом начала лайкать мои фотографии, затем мы начали посылать друг другу мемы (а мы все знаем, что это ознаменует). Это также значит, что я могу видеть Кеннеди с разрешения Кэссиди, поэтому я в восторге. Мне нравится проводить время с Кеннеди на наших совместных занятиях хафпайпом. Она настоящий мастер — это объединило нас. Им с Кэссиди удалось приехать только дважды, но оба раза они оставались на выходные, и мы провели весь день и ночь, нанося граффити на хафпайпе. Кен делает милые рисунки. Сияющее солнце, розовая лягушка и кривые сердечки.
Так много сердец. Но больше всего мне понравилось нарисованное ею семейство, похожее на палочки. Она говорит, что это я, она и Мэддокс, мы все вместе на снегу. Она даже нарисовала рядом с нами маленькую снежинку и кота по имени Грэг. Не спрашивайте меня, почему она назвала его Грэг, она не знает, просто сказала, что ей нравится это имя. С этим не поспоришь. Кэссиди всегда загорала у бассейна, потягивая коктейли, в то время как мы с Кеннеди одевались в одинаковые джинсовые комбинезоны, забрызганные краской.
В последний свой визит Кен заплела мне волосы в косичку, и мы сделали огромное количество селфи, загрузив их в социальные сети. Я не была уверена, знает ли Мэддокс о нашем общении с Кэссиди и Кен, но спрашивать не собиралась. Я была счастлива, что являюсь частью жизни Кеннеди, и всегда буду благодарна ее матери за это. Хотя Кэсс не такая уж плохая девчонка. Она принцесса и стерва, но она отличная мама и не такая уж плохая подруга. Я всегда могу рассчитывать на ее поддержку. Когда мы только начали общаться, она сказала, что ей нужно кое-что прояснить, прежде чем мы сможем стать друзьями. Я нервничала, потому что это Кэссиди.
Затем она поведала мне кровавые подробности их с Мэддоксом развода. Она сказала, что однажды вечером приняла слишком много таблеток и запила их слишком большим количеством алкоголя, и все решили, что она пыталась покончить с собой. Слушать было трудно, но спустя десять минут все было кончено, и мы больше никогда не говорили ни о нем, ни о случившемся. Я уважала ее за откровенность, и понимала, почему Кэсс хотела и должна была рассказать мне все, она хотела убедиться, что я знаю, что девушка не сумасшедшая бывшая жена, пытающаяся сблизиться с настоящей любовью его жизни. Я прервала ее, когда она сказала это.
Лейла по-прежнему не в восторге от нее, но потихоньку оттаивает. Лейла — крепкий орешек, вот почему я не понимаю, почему она дружила с Тиффани, которая больше не была ее подругой. После свадебной драмы Лейла вычеркнула ее из своей жизни. Насчет Мэддокса мне ничего неизвестно.
Я отвечаю на звонок, отпирая входную дверь своего дома. Сегодня был очень длинный день, начавшийся в три часа ночи, сейчас девять вечера, и я без сил.
— Алло?
— Аметист?
— Привет, папочка. Чем занимаешься? — Голос моего отца, всегда вызывает у меня улыбку.
— Хорошо, малышка. Как дела? Ты совсем не отдыхаешь? Мы смотрим твоё шоу каждую неделю.
Я бросаю ключи на стойку и подношу телефон к другому уху.
— Спасибо, папа. Все хорошо, но я устала.
— Этот парень оставил тебя в покое?
Закатываю глаза. Я совершила огромную ошибку, сказав отцу, что Трэвис приставал ко мне, когда порвала с ним. Парень стал зависим от алкоголя и наркотиков, поэтому в шоу его пришлось убить. Ситуация с ним была очень плоха. Мне приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы остановить папу и дядю Маркуса от причинения боли Мэддоксу каждый раз, когда мы попадали в передрягу, но дерьмо между Трэвисом и мной? Это была совершенно другая история. У папы и дяди Маркуса был план и участок земли для тела Трэвиса. Мне потребовалась целая неделя, чтобы успокоить их.
— Да, папа. Теперь он в порядке.
— Хорошо. Скоро твой день рождения, что-нибудь планируешь?
— Ох. — Я открываю дверцу холодильника и достаю бутылку воды. — Еще нет. Я думала организовать что-нибудь скромное. Достаточно трудно созвониться со всеми, не говоря уже о том, чтобы всем собраться в одном месте и в одном городе.
— Ладно, детка, перестань странствовать и поскорее возвращайся домой.
— Обязательно, папочка.
Повесив трубку, я направляюсь в душ, пытаясь смыть напряжение дня, а затем забираюсь в постель. Подумываю включить Netflix, но ловлю себя на том, что наслаждаюсь тишиной. Никто не кричит «Мотор», никто не раздаёт приказы. Ни камер, ни орущих папарацци. Я поворачиваюсь на бок, подсовывая руку под голову. Через стеклянную стену виден бассейн, мой хафпайп, Лос-Анджелес мерцает как анимированный фон. Я знаю, что должна вернуться и навестить папу. Последний раз я была там с Мэддоксом. Вздыхаю, переворачиваясь на спину. Я боролась с желанием спросить кого-нибудь, как у него дела. Может он женился или завел новых детей. Кэсс всегда молчит, когда речь заходит о Мэддоксе, Кен тоже не говорит о нем. Каждый раз, когда я болтаю с Лейлой, она не упоминает его.
Я выдыхаю, переворачиваясь на спину. Гребаная бессонница. Мой телефон начинает звонить на столе, и я бесцельно тянусь к нему, отвечаю не глядя.
— Да?
— Эми, тебе нужно вернуться домой.
Я сажусь, услышав голос Тэлона.
— Что? Почему? — Я сбрасываю с себя одеяло и встаю, сердце бешено колотится в груди.
— Кое-что произошло, и ты нужна нам здесь. Не включай телевизор.
— Кто нуждается во мне? — Я срываю с себя пижаму, включаю громкую связь и бросаю телефон на кровать.
Влетаю в гардеробную, срываю одежду, бросая ее в чемодан.
— Все мы. Приезжай домой и ни с кем не разговаривай. Не включай телевизор, ничего не делай.
Он вешает трубку, и я замираю, уставившись на телефон на своей кровати.
— Бл*дь.
Бросаю свою одежду в сумку и, собрав вещи, бегу к машине, натягивая бейсболку на растрепанные длинные волосы. Я мчусь в аэропорт, сверкая яркими огнями. Нажимаю кнопку Bluetooth на руле.
— Позвонить Алише.
«Звонок Алише».
Раздаётся несколько гудков, прежде чем раздается сонный голос Алиши.
— Алло?
— Алиша, это я, слушай, закажи, пожалуйста, билет в Нью-Йорк на сегодняшний вечер. Ближайший рейс, на который смогу попасть.
— Уже занимаюсь этим. Все в порядке?
— Не знаю, но надеюсь, да.
Полет был быстрым, хотя я и не спала. Сотни разных сценариев проносились в моей голове — ни одного хорошего. Прохожу через зал прилета в огромных очках и бейсболке, надвинутой на растрепанные волосы, когда мое внимание привлекает телевизор.
Лицо Трэвиса.
Мои брови сходятся на переносице.
Видео мутное, нацеленное на кровать Трэвиса.
Я на кровати, голая, с размытыми цензурой частями тела.
Замедляю шаг, и кто-то врезается мне в спину.
Он заснял нас?
Я делаю глубокий вдох, меня бросает то в жар, то в холод.
— Чт.… что? — шепчу я, и комната начинает вращаться.
В голове пульсирует, а потом меня поглощает тьма.
Я прихожу в себя с тупой головной болью и тяжелыми веками. Приподнявшись на диване, потираю виски.
— Что, бл*дь, произошло?
Я прочищаю горло и тру глаза. Собравшись с силами, смотрю на Лейлу, Тэлона, Лизу и Вульфа.
Выпрямляюсь.
— У меня проблемы?
Лейла смотрит на Вульфа, потом снова на меня.
— Ты потеряла сознание.
— Ох. — Мои брови приподнимаются, затем возвращаются воспоминания. — Ох… — пищу я, закрывая голову руками. — Не могу поверить, что он так поступил со мной.
До сих пор молчавший Тэлон, вскакивает с дивана, проводя рукой по волосам.
— Это нехорошо.
— Подожди, — я расправляю плечи. — Ты поэтому сказал мне приехать?
Лейла пристально смотрит на меня.
— Нет, милая. Мы позвонили тебе, потому что Мэддокс отправил Трэвиса в больницу.
— Что? — Я вскакиваю с дивана, мои глаза мечутся между ними. — Что вы имеете в виду?
