- Там есть лист регистрации, если ты хочешь спеть. Должно быть, ты хочешь продолжить и записать свое имя. Уверен список будет большим, ночь-то длинная
Я хватаю Эддисон за руку и стаскиваю со стула.
- Давай же. В прошлый раз ты не пела, а также, заметь, это ты громче всех кричала о том, чтобы выйти на сцену
Бен был прав-список очень уж длинный. Мы с Эддисон записываем свои имена. Интересно, вызовут ли нас на сцену до полуночи. Я, вероятно, буду слишком пьяна, чтобы вспомнить, как петь.
Наша официантка ставит передо мной Совиньон Бланк. Я заказала его только потому, что это одно из тех вин, которое мне понравилось после встречи с Лахланом. Я делаю глоток и удивляюсь тому, как какой-то бокал вина может заставить меня чувствовать себя ближе к нему, даже тогда, когда он находится на расстоянии семи часов.
Один за одним люди выходят на сцену. Некоторые из них довольно прилично поют, но другие - это просто катастрофа, но всё это создано только лишь для забавы. Как по мне, так люди всё громче и громче хлопают тем, кто реально облажался. Так сказать хлопки жалости.
Приблизительно за пятнадцать минут до полуночи Эддисон вызывают на сцену, а значит я следующая. Она немного пьяна, и надеюсь, что она не напортачит. Она берет гитару с подставки и садится на стул, прежде чем поместить ремешок на шее. Она играет несколько аккордов, и я представляю как должно быть я выглядела на сцене, не включая в расчет выпивку.
Она начинает петь “You were meant for me”. Неужели она, таким образом, пытается искусно послать сообщение Заку или она просто слишком уверена, что сможет спеть ее пьяной. Несмотря на это, Зак не сводит с нее глаз, что заставляет меня завидовать.
Закончив петь, публика громко ей хлопает. Заслуженно. Она отлично справилась. Меня вызывают следующей, и на этот раз я занимаю свое место за роялем. Проклятье, если бы Лахлан был здесь, я не знаю, как бы я пела эту песню, но его нет, поэтому это моя собственная маленькая шутка с самой собой.
Я наклоняюсь к микрофону и обращаюсь к толпе, потому что ничего не могу с этим поделать. Я артист. Это у меня в крови. Это то, чем я занимаюсь.
- Все готовы встретить Новый год?
Публика громко отвечает, давая мне тем самым знать, что они хорошо проводят время.
- На днях я играла эту песню на рояле и решила, что исполню ее по-своему. И, конечно же, мне понравилось, как она при этом звучала
Я играю несколько аккордов и вновь обращаюсь к публике.
- Черт, мне понравилось, как она звучала, но мне интересно, что вы думаете об этом. Она называется “Private dancer” прекрасной Тины Тернер
Как только я начинаю петь, мурашки бегут по моему телу.
“Мужчины приходят сюда,
И эти мужчины одни и те же,
Ты не смотришь на их лица
И ты не спрашиваешь, как их зовут”
Я закрываю глаза и пою, потому что не хочу смотреть на зрителей. Я хочу думать лишь о том приватном танце, который я танцевала для Лахлана.
“Я - ваша приватная танцовщица,
Танцовщица за деньги,
Я буду делать то, что вы захотите,
Я - ваша приватная танцовщица,
Танцовщица за деньги,
И любая старая музыка подойдет”.
Я забываюсь и тону в словах.
“Позвольте мне ослабить вам воротничок,
Скажите мне, вы хотите увидеть вновь, как я танцую шимми?”
Закончив петь, я возвращаюсь на место. Спускаясь со сцены, объявляют, что до отсчета времени остается три минуты. Иисус, надеюсь, Бен не прикоснется ко мне. Что я буду делать, если же это всё таки произойдет?
Подперев подбородок рукой, я в миллионный раз сожалению, что я не с Лахланом. Вдруг телефон, лежащий на столе, начинает вибрировать, извещая о новом сообщении. Я улыбаюсь. Это от Лахлана. Он, вероятно, желает мне счастливого Нового года.
“Да. Я вновь хочу увидеть, как ты танцуешь шимми”.
Он здесь. Я поворачиваю голову, пытаясь отыскать его среди моря лиц. Не найдя его в толпе, я пишу ему. Я боюсь не найти его к тому моменту, когда начнется обратный отсчет.
“Где ты?”
Мгновение спустя я чувствую его руки у себя на талии и губы рядом с ухом.
- Прямо здесь
Я оборачиваюсь, смотря на него с недоверием.
- Я думала ты не вернешься до завтра
- Я приложил все усилия, чтобы закончить все дела, и днем выехал из Лавдейла, чтобы мы были вместе во время обратного отсчета. Я не хотел, чтобы кто-то другой целовал тебя в полночь
Я знаю, какой смысл скрывается за этой фразой. Он не хочет, чтобы Бен целовал меня, но Лахлан даже представить себе не может, что я не позволила бы никому поцеловать себя в новогоднюю ночь, кроме него.
- Пять. Четыре. Три. Два. Один!
Он ладонями обхватывает мое лицо и яростно целует меня, в то время как громко играет “Auld Lang Syne”.
Отпустив меня, он делает шаг назад, чтобы видеть мои глаза.
- Пойдем домой со мной
Мы едем к Лорелин домой. Я сижу в машине, в то время как она собирает сумку. Пока я жду ее возвращения, у обочины останавливается такси, из которого выходит Бен. Вдруг на пути к дому он спотыкается. Кажется, он пьян. Мне хочется пойти за ним, чтобы проследить за ним, но я не делаю этого, поскольку Лорелин должна появиться с минуты на минуту. Сомневаюсь, что смогу поладить с пьяным Беном, если даже с трезвым у меня не получается найти с ним общий язык.
Уже прошло достаточно времени, но Лорелин так и не спустилась, отчего мне становится не по себе. К черту всё. Я хочу знать, что заставило ее задержаться. Я выхожу и направляюсь к дому.
Нажимаю на звонок, но ответа не следует, нажимаю снова и наконец слышу голос Лорелин.
- Я почти закончила. Скоро спущусь
Краем уха слышу, как Бен что-то кричит на заднем плане, но никак не могу разобрать, что именно.
- Оставь меня, Лорелин. Сейчас же
Слышу как щелкает дверь и открывается. Не дожидаясь лифта, я за раз преодолеваю две ступеньки, чтобы как можно быстрее оказаться на третьем этаже. Я бью в дверь, и как только Лорелин открывает ее, замечаю, что она плакала. Я смотрю на него, а потом перевожу взгляд на нее.
- Что он с тобой сделал?
- Ничего
Она не будет смотреть на меня, а всё потому, что что-то произошло. И это что-то начинает бесить меня.
- Скажи мне, Лорелин, что черт возьми он сделал с тобой!
Она поднимает свою сумку.
- Мы можем просто уйти, пожалуйста?
У меня нет желания уходить от сюда. Он сделал ей что-то, и я собираюсь выяснить, что именно. Я захожу вовнутрь и становлюсь лицом к лицу с Беном.
- Что, черт тебя подери, ты сделал?
