Даже не заметила когда успело стемнеть. И не ела сегодня еще ничего.
Щелкнул выключатель, яркий свет осветил кухню.
— Что за траур? — участливо поинтересовался Давид, бросив короткий взгяляд на меня.
Прошел к плите, оставляя за собой шлейф аромата его туалетной воды. Поднял крышку кастрюли. С удивлением вернул ее обратно. Я ничего не приготовила, да.
Он открыл холодильник, достал нарезанную колбасу, отрезал кусок хлеба, сделал несколько бутербродов.
Мне нравилось в нем вот это качество. Он никогда не говорил что я должна ему что-то. Готовить, убираться, следить за его вещами. Если дома было нечего есть, он перебивался бутербродами или заказывал что-то. На двоих. И никогда не упрекал меня в этом. Потому что, ну… я вроде как жена и это моя прямая обязанность — накормить мужа. Но он так не считал.
— Серьезно, что с глазами? — тарелка опускается рядом со мной. — Чаю тебе сделать?
Я скольжу взглядом по его накаченным рукам. Мышцы словно стальные канаты. Все в нем такое родное. Мое. Было. До этого дня. Потому что как оказалось все это время я делила его с другими. Наш брак оказался всего лишь качественной иллюзией.
— Я все знаю, — поднимаю на него взгляд и внимательно наблюдаю за реакцией на свои слова.
— О чем ты? — его лицо вытянулось, он напрягся. Так, словно ему есть что скрывать от меня.
А ему есть. И его поведение только доказывает это.
— Все, Давид, — произношу сухо, с нажимом. И буравлю его взглядом.
Он перекрывает кран. Отставляет в сторону чайник. Смотрит на меня взволнованным и виноватым взглядом.
— Все — это что? — его кадык дергается, руки сжимаются в кулаки. Пришло время серьезного разговора. Как хорошо что я успела выплакать все слезы и теперь не выгляжу такой жалкой.
— Я знаю что ты мне изменяешь, — севшим голосом заявляю я, внимательно смотря на мужа.
— Интересные заявочки, — хмыкает он, стреляя в меня насмешливым взглядом.
— Перестань! — моим холодным тоном можно было заморозить всю комнату. — Алена приходила и все мне рассказала.
— Алена? Какая Алена? — на его лице проступает искренние недоумение.
— С которой ты работаешь. И трахаешь в обеденный перерыв. А может и не только, — выжидающе смотрю на него, стиснув губы в тонкую линию. Кто бы знал как мне тяжело сейчас высказывать ему это все.
— И ты вот так сразу поверила, да? То есть ты мне вообще не доверяешь? Считаешь меня таким подонком, что у тебя за спиной с другими женщинами интрижки завожу? У меня же так много свободного времени, правда?! — повышая голос возмущается он.
— Конечно я не поверила! Поэтому проследила за тобой! И все в точности как сказала Алена.
— Ты следила за мной?
Кажется, его это удивило, обескуражило и возмутило даже больше чем тот факт, что я знаю о его изменах.
— Представь себе! Ты ведь не был в командировке, да, Давид? Никуда не уезжал ведь? — мой голос к концу срывается. В нем проскальзывает отчаяние и надежда. Надежда на то, то я ошиблась. Неправильно все поняла.
Он молча буравит меня взглядом. Говорить что-либо нет нужды. И так ясно. Я прикрываю глаза, впиваюсь ногтями в ладони.
Больно.
— И с блондинкой тебя утром видела. У женской консультации.
— Дура, — зло бросает он, скрещивая руки на груди.
Его слова выводят меня из себя окончательно.
— Конечно дура! Не была бы ею, давно бы что-то заподозрила! Сколько это продолждается, Давид? Как долго в нашей постели была третья?
Он молчит.
— Зачем ты замуж меня вообще тогда позвал? Зачем нужен был весь жтот фарс? Ты ведь даже ни разу в любви мне не признался. Ты любишь меня, Давид? Любишь? — срываюсь на крик. По щекам текут слёзы, меня всю трясёт. А от осознания того что это скорее всего последний наш разговор — на стену лезть хочется. Неужели все так и закончится?
— Перестань истерить. Умойся и приведи себя в порядок. Я не буду с тобой говорить когда ты находишься в таком состоянии, — холодно бросает он.
— Да пошел ты!
Я вскакиваю со своего места и несусь к двери, но Давид преграждает мне путь, хватает за руку.
— Отстань! Отстань от меня! Предатель хренов! Ненавижу! — луплю его по груди кулаками.
Он пытается меня успокоить, но меня прорывало, словно плотину. Я бью везде куда могу дотянуться, даже щеку ему до крови ногтем расцарапала.
— Так, все, с меня этого достаточно! — орет он, резко отталкивая меня от себя.
Я хватаюсь за стол, чтобы удержать равновесие и не упасть. Смотрим с яркостью и гневом друг над другом. В кухне повисла звенящая тишина.
— На это я точно не подписывался. Достало все на хрен! — зло рычит он. — Ты думала я горел желанием жениться на тебе? Ни черта подобного, — его голос сочиться ядом и издевкой. Смотрит на меня свысока.
Я аж опешила от такого заявления.
— Тогда почему?… — мой шепот утонул в тишине.
— У отца своего спроси — почему! Он у тебя, знаешь ли, тот еще стратег. Слил госзакупки какой-то компании за бабки, а когда решил выйти из дела его прижали. Вот он быстренько и пристроил свою дочурку в надежные руки. Чтоб охранял круглосуточно и глаз не сводил. Даже приплатить обещал.
От слов Давида мне становится плохо.
— Это не правда. Ты врешь, — произношу дрожащим голосом.
— У отца своего спроси что правда, а что нет. Он посчитал меня достойным выбором для тебя. Сказал, что хорошо на тебя влияю. Как тебе такая правда, а, Лер?
— Не верю, — шепчу, глотая слезы и глаз не могу отвести от мужчины, которого так любила… люблю.
Он громко вздыхает и качает головой. Открывает шкафчик и достаёт бутылку виски. Протягивает мне.
— Выпей, полегчает.
Я отталкиваю от себя его руку.
— Ты врешь. Врешь все. Папа бы так не поступил. И он честный! Он не стал бы взятки брать! Я сама у него спрошу! Сама!
Я выбегаю в коридор, хватаю с тумбочки ключи. Из квартиры выхожу прямо в комнатных тапочках. Ни о чем думать не могу, кроме слов Давида.
Это не правда. Он соврал.
— Лер, куда ты на ночь глядя-то? — доносится мне в спину из квартиры, но я только ускоряю шаг. Быстро спускаюсь по ступенькам и запрыгиваю в машину.
На автомате завожу двигатель, в прострации веду свой внедорожник по знакомым улицам. Слёзы застилают глаза, все расплывается. Я растираю предательскую влагу по лицу, запоздало вспоминаю что телефон оставила в квартире. Отцу не позвонить. Тянусь к бардачку, где-то здесь был мой старый. Если он работает, то…
Додумать не успеваю.
Громкий сигнал клаксона. Скрип тормозов. Мой немой крик. Удар. Темнота.
Глава 47. Давид
Я со всей силы ударил стену кулаком. Боль немного отрезвила, но ни капли не помогла справиться с тем, что творилось на душе.
Смотрю на дверь, за которой скрылась Лера и подавляю зародившееся желание бросится за ней. Пусть успокоиться. Нас обоим это нужно. А потом сесть и обговорить эту чертову ситуацию.
А пока… пока мне нужно разобраться с Аленой. Если я правильно понял, она пришла к нам с Лерой домой и наплела настоящую чушь. Или же это разум Леры так все исковеркал?
Изменяю я видите ли ей! Да у меня такой пиздец в жизни развернулся, что спать некогда, не то что танцевать с бубном вокруг других девок. Брат Даня совсем плох и прогнозы врачей неутешительны. Малолетняя заноза в заднице залетела и отказывается говорить от кого. Мать на успокоительных уже несколько недель. С тех самых пор как узнала о болезни брата. А Лера… Черт бы побрал эту девчонку!
Беру в руки телефон, но вместо того чтобы Алене звонить пишу сообщение Лере.
“Не натвори глупостей. Я утром приеду и все обсудим. Я не изменял тебе, глупышка. Прости за резкость, но меня накрыло”.
Отправляю и сразу же слышу где-то рядом вибрацию мобильника. Сумочка Леры на полу у входа. Она телефон свой забыла. Черт.
Ладно. Разберемся.
Нахожу в списке контактов Алену. Злюсь почему-то больше всего на нее. Если окажется что и в самом деле приходила к Лере — придушу суку. Какого черта она лезет в мою семью? Я ей ясно понять дал что ничего у нас не будет, мы договорились друзьями остаться и даже, кажется, были ими.
