Раник и Грейс уже дошли до американских горок, она что-то орет нам, размахивая руками, однако из-за шума толпы мы ее не слышим. Когда Тео в очередной раз выкрикивает «что», она сдается, и они с Раником занимают соседние места. А мы с Тео остаемся вдвоем.
Очередь быстро сокращается, народ заполняет сиденья, и мы тоже садимся в самом конце. Вместе. Я чувствую, как в животе начинает бить крыльями нежная бабочка. Но когда оглядываюсь на Тео, чтобы завязать разговор, замечаю, что он с ужасно сердитым лицом смотрит в одну точку — на затылок Грейс. Его руки так сильно сжимают установленную впереди перекладину, что костяшки пальцев белеют.
— Тео? — спрашиваю его. —Ты в порядке?
— Что? — Он поворачивается ко мне, и его гнев почти полностью исчезает. — Да, все хорошо. Просто немного нервничаю.
— Это нормально. Я уже прикинула длину трека с учетом высоты «Фараона». Если мои подсчеты верны, то при двух заездах мы будем кататься около сорока восьми целых и трех десятых секунд.
Аттракцион запускается, и я вижу, как оборачивается Раник. Он стреляет в меня испуганным взглядом, словно говоря: «Твою ж мать, мы и впрямь на американских горках, помоги мне». Я показываю ему большой палец, и он закатывает глаза с выражением «ты не очень помогаешь».
А потом из меня выплескивается весь разум. И «муравейник».
Я еще никогда не каталась на горках, поэтому смогла лишь примерно представить, на что это будет похоже. Я знала скорость, но без учета кручений, поворотов и перевернутых петлей вся моя экстраполяция оказалась ошибочной.
Раник вопит как сумасшедший маньяк, Грейс пронзительно и громко визжит, а Тео молчит, но изо всех сил держится за перекладину. Я же вскидываю руки вверх и всю поездку издаю вскрики.
Одурманенные, истощенные, но полные адреналина, мы решаемся на второй заезд. Вот только Тео больше не хочет, а Грейс без него не идет, и мы с Раником уходим вдвоем. Садимся на самое первое сиденье, и работник опускает нашу перекладину.
— Готова, принцесса? — ухмыляется Раник.
Я толкаю его колено своим и отвечаю:
— Как никогда.
Глава одиннадцатая
Элис
Вечернее небо становится будто темнее и глубже, и звезды на контрасте с ним начинают сиять еще ярче. Луны нет, но света вполне достаточно от ярмарочных огней, которые почти ослепляют нас, пока мы идем к ресторанному дворику. Вооружившись начос, корн-догами и стаканами с «маргаритой», мы находим полянку с мягкой травой и плюхаемся на нее.
Раник забирает у меня недопитую «маргариту» и бросает ее в ближайший мусорный бак.
— Эй, — возмущаюсь я. — Ты чего делаешь?
— Тебе уже хватит, — ухмыляется он, садясь рядом. — Это твоя первая выпивка, так что сбавь обороты.
— Но мне она нравится, — говорю ему. — И я нравлюсь ей.
— И не ей одной, — щебечет Грейс. — Раник весь вечер пялится на твою задницу.
— Не-а! — горячо защищается он. — Замолчи!
— Эй! — Тео встает, и в его глазах снова появляется та странная внезапная ярость. Только теперь она усилена алкоголем. — Не затыкай ей рот.
Раник тоже поднимается на ноги и невозмутимо засовывает руки в карманы.
— Чел, угомонись уже со своими нападками на меня. — Он вздыхает. — Это было шесть лет назад. Не мог отпустить от себя хотя бы одну девчонку? Они за тобой толпами увивались.
— Ты… ты понятия не имеешь, что говоришь. — Тяжело дыша, Тео сжимает кулак. — Ты отнял ее у меня!
— Она сама тебя бросила, идиот, — рявкает Раник. — Я ничего у тебя не отнимал. Она сама приняла решение, так что не сваливай все на меня.
— Что происходит? — хмурится Грейс. — Вы о той девушке из старшей школы? Тео, неужели он… боже, неужели Раник и есть тот парень, который с ней переспал?
Тео вздрагивает, а потом со всей силы бьет в челюсть Ранику, не успевшему сказать в свою защиту ни слова. Тот отшатывается назад, и Тео замахивается, чтобы повторить удар, но тут уже вмешиваюсь я. Встаю между ними, отталкиваю Тео и говорю:
— Эй! Прекратите!
— Я пытался забыть прошлое, но оно постоянно ко мне возвращается, — кричит Тео. — Сначала Стейси, потом Рэйчел, а теперь ты добрался до Элис, мерзкий урод! Но тронуть Грейс я тебе не позволю. Не дам измарать ее, как ты измарал всех остальных…
Измарал.
Кровь стынет в жилах. Тео думает, что я замарана…
Не успеваю моргнуть, как Раник наносит удар, и Тео падает на траву. Взвизгнув, Грейс становится рядом с ним на колени, и Тео стонет, пытаясь сесть.
— Можешь избить меня, — говорит Раник, с хрустом разминая пальцы, — можешь злиться и оскорблять. Но никогда… ты слышишь, кусок дерьма? Никогда не говори плохо об Элис. Ты хоть представляешь… — На его лице появляется боль. — Хоть представляешь, как чертовски усердно она работала, чтобы ты заметил ее?
— Раник, — выдыхаю я. — Пожалуйста, остановись.
— Что? — выплевывает Тео. — О чем ты?
— Хочешь знать, почему я «замарал» ее? — смеется Раник. — Почему мы тусуемся вместе? Да потому, что она пришла ко мне. Пришла и попросила, чтобы я помог ей понравиться тебе.
Грейс и Тео переводят взгляд на меня, и я закрываю лицо. Стыд мгновенно обжигает щеки.
— Элис… это правда? — спрашивает Тео. Я киваю, будучи не в состоянии отрицать. — Но почему он? Почему Раник?
— Ага, принцесса, — подхватывает Раник, — почему я? Почему ты просто не подошла к Тео и не сказала, что чувствуешь? Почему выбрала испорченного, злого меня вместо этого золотого куска мужского мяса, а?
Его слова жгут, как пощечина.
Грейс помогает Тео подняться, и они вместе ковыляют к столику для пикника в нескольких метрах от нас.
— Почему попросила помощи у отброса? — продолжает напирать Раник. — Ты могла обратиться к любому парню на кампусе, и он научил бы тебя всему совершенно бесплатно. Наверное, ты просто пожалела меня, да? Увидела на той вечеринке у бассейна и подумала: «Черт, у него такой жалкий видок, бьюсь об заклад, он сделает для меня все, что угодно».
— Вовсе нет…
— Я, кстати, сделал бы. Все, что угодно. Ради тебя.
От его неожиданного признания мое сердце рвется из груди. Я не могу дышать.
Грейс и Тео уходят от столика для пикника к медицинской палатке, и я бы посмотрела им вслед, но не могу — мой взгляд прикован к его искренним золотисто-зеленым глазам. Пытаюсь встать, но меня шатает. Из-за «маргариты» сложно даже прямо сидеть. Тем не менее мне удается катапультироваться на ноги, и я сразу же ухожу от Раника прочь. Подальше от искренности в его глазах.
Я в замешательстве. В голове крутится вихрь неуверенности и сомнений. Я слышу, как Раник зовет меня, но не останавливаюсь, продолжаю бежать между полосатыми шатрами и киосками с едой.
Я люблю Тео. По крайней мере, так я считала. Он был самым красивым и умным парнем, которого я когда-либо встречала, и единственным, кто относился ко мне терпимо. Большинство парней либо боялись меня, либо придумывали мне обидные прозвища. Но не Тео. Он был единственным, кто обладал потенциалом полюбить меня такой, какая я есть.
До тех пор, пока не появился Раник.
Он такой же красивый, как Тео, но его красота — с этими его сигаретами и кожанками — более свирепая. И да, в учебе он не семи пядей во лбу, но все же умен. По-другому, по-жизненному. Сначала, из-за его репутации, я недолюбливала его, но на наших уроках он всегда был со мной терпеливым и нежным. Ввести в мир свиданий кого-то вроде меня — неописуемо сложно, но он взял на себя этот вызов. Приложил массу усилий, чтобы организовать наши уроки, передать мне свою мудрость, поделиться советами и всем, чем он мог.
Но тот наш урок все запутал. Я запутала все. Он-то сдержал свое слово и ни разу не начинал приставать ко мне, а я… Жажда обучения овладела мной, словно призрак, и я переступила границы, за которые нельзя было заходить. Или можно? Действительно ли это была просто охота за знаниями? Правда ли я была такой храброй лишь потому, что хотела учиться? Или в этом было нечто большее? Может, на меня повлиял вид его гибкого тела, одиночество в его взгляде или смех, всегда такой заразительный и веселый, даже когда парню больно? А, может, то, что он относился ко мне, как к принцессе? Или его поцелуи, прикосновения и наблюдение за ним с другими девушками, которым я не годилась в подметки?
