– Кто? Они? – Рыжеволосый, эта гнида зеленоглазая, издевательски рассмеялся. – Я никогда не был с ними на равных. Меня держали как слугу, на побегушках. «Джулио сделай это, Джулио принеси то!» – Его лицо перекосила гримаса: – Ненавижу! Пусть сдохнут, мучительно думая о том, как ты кричишь подо мной!
– Это не лечится, – фыркнула я. – Пока что мы в вертикальной плоскости! Кстати, я с некоторых пор не признаю Камасутру. Вредная книга. Столько увлекательного, что пока все попробуешь...
– Я все! – отбивался от меня Джулио. – Все попробую! Я тебя изуродую!
– Но у вас же запрещены издевательства над женщинами, – напомнила ему я. – Как и во всей цивилизованной галактике. Про Марс не знаю, врать не буду, а на Венере стопроцентно матриархат!
– А кто узнает? – насмешливо зафырчал зеленоглазый, еще пока не чувствуя запах своей смерти. Зря-я-я. – Ты не покинешь свой комнаты, будешь рожать в ней и подохнешь в ней же.
Даже так? С меня слетели последние остатки самоконтроля. Мне уже стало все равно, что там запрещено в цивилизованной галактике.
– Трупы твоих супругов я замурую тут же, в стене. – Осклабился, нажимая кнопку на какой-то брошке, наверное, амулете: – Чтобы не лишать тебя приятных воспоминаний...
Я оскалилась в ответ и зарычала.
В этот момент безумец совершил бросок и схватил меня за горло. И эта пакость начала меня душить!
– Попробуй только слово вякнуть, тварь! – выкрикнул рогоносец – на его лбу как раз наливался и расцветал дивными черно-лиловыми разводами крупный рог, уж никак не шишка. – Я тебя и полузадушенной поимею, слышишь!
– Нет! – вырывалась я.
– А теперь на колени! – веселился он, чувствуя свое преимущество. – Давай, тварь! Покажи, как ты их вдвоем ублажала! – Рыжий урод еще сильнее схватил меня за горло, пытаясь нагнуть и поставить на колени.
Атас. Так меня еще никто не унижал!
«Меня тоже, ребенок, – мрачно сказал Хаос. – Помни, что ты порождение Хаоса, хотя и приемное. Впендюрь ему по самые... В общем, действуй по обстановке, я в тебя верю!»
Не знаю, как это произошло, но я взвилась жужжащим пчелиным ульем, роем разъяренных ос, рассыпалась вокруг него поземкой, дымом, мельчайшими частицами хаоса. Окружила его собой, чтобы начать душить.
Не было во мне ни жалости, ни сострадания, ничего. Миллиардами лиц я смотрела в синеющее лицо, окутывая его хаосом и поглощая кислород из его легких, жизнь из его тела.
– Пусти, пусти! – хрипел Джулио, судорожно тыча пальцами в тускнеющий амулет, пока он с хлопком не взорвался. – Дай уйти!
С равным успехом он мог кричать мне и «Честное пионерское, больше не буду!»
Той мне, обезумевшему рою молекул, было все равно.
– Отпусти меня! – взмолился рыжий, захлебываясь и задыхаясь одновременно. – И я отзову магов. Я... Хр-р-р, хр-р-р... Я-а-а... Кха-кха-кха...
Но разве хаос имеет чувства? Поземкой обвилась я вокруг предателя, выдавливая из него жизнь.
– Магдалена! – Дверь с нескольких ударов высадили. В комнату вихрем ворвались
Эмилио и Филлипэ в одежде для верховой езды, вооруженные казгази. Оба прилично помятые, камзолы спереди изрезаны в клочья. На рукаве Эмо запеклась черная полоса.
Сзади, держась за окровавленные головы плелись Тэн и Рев.
– Где ты, Магдалена!
– Нет Магдалены! Нет! – провыл ветер из частиц. – Нет Магдалены! Нет! – прошептал хаос. – Нет Магдалены! Нет! – пронеслось эхом по комнате.
Мужчины застыли, не понимая что происходит. Они сжимали в руках оружие и переводили настороженные взгляды с опустевшей кровати на корчащегося в предсмертных судорогах Джулио.
– Нет Магдалены! Нет! – отскочило от стен. И безумец рассыпался пеплом.
– Есть Маруся! – радостно завопил хаос, возвращая меня в этот мир.
– Маруся! – кинулись ко мне два предателя. – Ты встала!
– А вы хотели, чтоб легла?! Навеки? – оскорбленно взревела я.
Слуги, пятясь, без напоминаний покинули супружескую спальню. Рев буквально за шиворот утащил за собой Тэиа со словами: «Пошли, нечего нарываться. Брат он тебе или не брат – прибьет щас и не вспомнит!»
– Не подходите! – вытянула я руки, останавливая временных супругов. Или уже не супругов?
Но что могло удержать двух обрадованных мужчин, увидевших меня живой? Только топор в лобешник или хаос. И как только их руки попытались сомкнуться вокруг меня, они прошли мимо, хватая пустоту.
Я оказалась у окна и спокойно сказала:
– Никто из вас до меня не дотронется!
Парни побледнели, у них опустились плечи. Они переглянулись и отступили.
«Это жестоко, Маруся, – пожурил меня бог. – Дай им хоть какой-то стимул, чтобы они тебе помогали».
– «Манипулятор!» – недовольно пробурчала я. А вслух добавила: – Пока я этого не захочу!
– А когда ты захочешь? – широко открыл ну абсолютно невинно-младенческие сиреневые глазки сексуальный террорист с солидной выслугой лет. – У нас есть смягчающие вину обстоятельства...
Я очень холодно на них посмотрела. Практически безразлично. И так же отстраненно запулила каждому в голову по вазе:
– Джулио взять не захотел, так вам достанется! И начнем с вины!
– Маруся, – успокаивающим жестом поднял ладони травмированный в голову синеглазый. – Нас опоили...
– Хорошая отговорка, – невозмутимо ответила я, выдирая у стула еще одну ножку. Очень удобная. Где-то я уже это вроде слышала? Ах да, «если я проснулся в постели с голой бабой и ничего не помню... то ничего и не было!»
Мои сожители стояли и слушали меня, открыв рты. Захотелось предложить им их срочно закрыть. Вдруг ворона залетит? Белая. Мутант.
Я приняла боевую позу:
– Так вот, мазурики. Варианта два: бежать быстро или бежать медленно!
– А разница? – мужчины переглянулись и начали брать меня в клещи.
– Никакой, – чистосердечно заверила я их, дружелюбно помахивая остатками стула.
– В обоих случаях конец будет один – его не будет!!!
– Это жестоко, – набычился Филлипэ, получая по протянутым рукам.
– Зато справедливо, – не согласилась я. – И чувствительно! Счас я вам устрою тоже самое, что вы мне, но с помощью подручных средств. И после того, как выхожу вас и подниму со смертного одра, то, возможно, мы еще когда-нибудь станцуем «Лебединое озеро».
– Но нас опоили, – робко попытался выстроить свою защшу Эмилио.
На-а-аивный! У меня за плечами был Николя. Такие отмазки человек придумывал – закачаешься и рухнешь. Ей-богу, поверишь, что губная помада на трусах, причем с изнанки – это вражеские происки конкурентов.
– Да хоть обкормили! – отломала я еще одну ножку. Про запас. – Нечего в рот тащить всякую дрянь! А то: «А помнишь, Джулио, ту рыженькую крестьянку с большими дойками до колена?..»
