«Нет, — хотела я крикнуть ему. — Ты — тот, кого я хочу, но я не могу получить тебя. Не сейчас.»
Я хотела признаться, хотела остановить его, не дать ему уйти. Я хотела взять назад все то, что только что сказала ему, но не могла.
Поэтому я выбрала самый простой выход. Молчание.
Тео покачал головой, выражение его лица стало стоическим, а затем его взгляд переместился на горизонт позади нас, и он издал сардонический смешок. Он сжал губы и кивнул, похоже, соглашаясь с моим решением.
Я чувствовала, как его сердце сжимается из-за ран, которые я нанесла, и как последствия этого становятся злокачественными в моей крови.
— Хорошо, София. Если ты этого хочешь, — наконец сказал он.
От его отстраненного тона у меня на глазах навернулись слезы. Я смотрела, как он уходит, захлопывая за собой стеклянные двери, и исчезает из виду.
Я стояла и дрожала, борясь с желанием пойти за ним и все объяснить. Я хотела побежать за ним и умолять о прощении, разоблачить свою ложь, потому что видеть опустошенное выражение его лица причиняло мне больше боли, чем я могла себе представить.
Но я должна была напомнить себе, для чего было это все.
Отряхнувшись, я вернулась в дом. Убедившись, что внизу больше никого нет, я направилась к распахнутой форточке, где со времени моего визита на прошлой неделе находилось все необходимое для убийства Виктора.
Я заметила, что камера мерцает. Я отошла от нее, зная, что в камеры, которые охватывали эту сторону здания, вмешались и они показывали копию записей прошлой ночи.
В другие камеры не были повреждены, поскольку они были нужны мне, чтобы показать людей, которые пришли сегодня вечером. Но поскольку эта сторона здания была предназначена только для гостей, это не вызовет подозрений.
Передвинув старое зеркало, я взяла отвинченную дверцу форточки, сняла ее со своего места и положила рядом с собой. Затем я взяла небольшую сумку, которая лежала внутри. Расстегнув молнию, я заглянула внутрь и взяла свою набедренную кобуру, закрепила ее и пристегнула "Беретту" к правой ноге, чтобы облегчить доступ.
Моя рука потянулась обратно внутрь, чтобы взять последний предмет снаряжения, когда мои пальцы наткнулись на края зажатого кусочка последнего осязаемого воспоминания, которое у меня осталось.
Я вытащила фотографию из потайного кармана, и запах потерянного дома ударил в нос. Края были потрепаны, цвета размазаны в нижних углах. Но семья, улыбающаяся мне в ответ, была все та же, запертая во времени, как будто той ночи никогда и не было.
Это был последний день рождения Baba, который мы отмечали все вместе, прежде чем я уехала через несколько дней в колледж.
Я подняла голову, сдерживая слезы, которые грозили вырваться наружу. Опустив взгляд обратно, я поймала свое отражение, зависшее над снимком в моей руке. Мои глаза скользнули по фотографии, сравнивая молодую женщину на ней с той, что смотрела на меня.
Она выглядела беззаботной. Счастливой. Она не была свидетелем жестокого убийства своих родителей. Она не ощущала пустоты, того, что чувствует человек, у которого нет дома.
У тебя есть Тео.
Был Тео.
Тот человек, которым я была с ним, хотел проснуться, хотел взбунтоваться и пробраться под мою кожу, но Виктор создал новую версию меня, которая жаждала возмездия.
Мне пришлось отбросить все мысли о Тео, потому что то, что я собиралась сделать, не оставляло места эмоциям. Моя месть должна быть лишена эмоций. Любые чувства могли испортить мои планы, а этого я не могла себе позволить.
Я проверила время, прежде чем отправить Виктору быстрое текстовое сообщение, приглашая его присоединиться ко мне в саду, чтобы побыть наедине, зная, что он воспользуется возможностью и проследит, чтобы Джексон остался в здании.
Схватив все необходимое, я поспешила в конец коридора, мимо выходной двери, и нашла скрытую лестницу, ведущую прямо к тому месту, где меня встретит Виктор.
Мой позвоночник напрягался с каждым шагом, предвкушение скручивало мой живот по мере приближения к цели.
Время для вынесения приговора, Виктор Моралес.
ГЛАВА 30
СОФИ
Я
— Ты здесь, — ласково сказала я, подойдя к мужу и обнииая его за талию.
Виктор повернулся в моих объятиях и прижался мягким поцелуем к моим губам.
— Mi amor, — промурлыкал он.
Я подавила отвращение и нарисовала на губах улыбку.
— Что мы здесь делаем? — спросил он с хитрой ухмылкой на лице.
Я сохранила кокетливый тон, схватившись за лацканы его костюма и притянув его ближе.
— Я подумала, что мы сможем немного повеселиться.
Он посмотрел поверх моего плеча, его внимание было приковано к зданию позади меня.
— Мы не можем просто уйти.
Я захлопала ресницами, одной рукой потянула его за галстук, а другой провела ногтями по рубашке, остановившись на поясе.
— Это ненадолго. Я обещаю.
Он застонал, дрожь удовольствия пробежала по его телу, когда я обхватила его за брюки. По моей коже поползли мурашки от его реакции, желчь поднялась к горлу.
— Хорошо. Но давай только побыстрее, — наконец согласился он.
Как будто этот мужчина знал, как можно быть быстрым. Я внутренне покачала головой, снова обращая свое внимание на него.
— Не здесь, — сказала я, взяв его за галстук и ведя его следом.
— Куда мы идем?
Я указал на камеры.
— Подальше от любопытных глаз.
— Умно, — самодовольно сказал он, с ухмылкой глядя мне вслед.
Когда мы подошли достаточно близко, я остановилась и повернулась к нему лицом. Выражение лица Виктора потемнело, когда он сократил между нами расстояние. Обхватив своими отвратительными пальцами мое горло, он оттолкнул меня назад, прижав к одному из контейнеров.
— Всегда искушаешь меня, — прохрипел он, облизывая губы и глядя на мое тело.
Мой живот сжался, и я мотнула головой в сторону, чтобы отгородиться от его отвратительного вида, мои руки сомкнулись на его руках.
Все кончено почти, София.
Он сосредоточил свое внимание на моем обнаженном горле, проводя небрежные поцелуи по бокам моего лица, прежде чем зарыться лицом в изгиб моей шеи, покусывая и посасывая кожу там.
Его руки начали скользить по моим бокам, и я напряглась, когда его пальцы добрались до моей обнаженной кожи. Напевая себе под нос, он медленно провел рукой по боку моей обнаженной ноги, но я схватила его руку и положила ее на свою задницу, отвлекая его.
Его хватка сжалась на моей спине, и он зарычал, прижимаясь своим телом к моему. Я уперлась руками в холодный металл позади себя и стала ждать. Время тянулось, и каждая секунда казалась часами.
Пока он снова возился моей шеей, я потянулась за шприцем, спрятанным в платье и пристегнутым к бедру рядом с "Береттой". Я приготовила иглу и схватила его за затылок, прижимая его голову ближе к моей шее, наклоняя его именно так, как мне было нужно.
Я сделала глубокий вдох и прицелилась на обнаженную шею сбоку. Игла уколола его, прежде чем зайти глубже, и белая жидкость проникла в его вены.
Он сделал шаг назад, поднося руку к своей шее, и улыбка украсила мои губы. На этот раз она была искренней, а не отрепетированной. Он попытался броситься в мою сторону, но потерпел неудачу и упал на колени.
— Оливия? — спросил он, сделав паузу и заметив легкую невнятность в своем голосе.
— Что ты наделала? — Его речь становилась все хуже, и он заметил это, его лицо исказилось в сердитом выражении.
Успокоительное, наконец, подействовало в полной мере, и его тело откинулось назад, и он упал на землю, его голова ударилась о землю с громким стуком. Я подошла ближе и встала над ним, наблюдая, как он теряет сознание.
Я ввела ему достаточно успокоительного, чтобы он отключился на достаточное время, чтобы я смогла перенести его тело и подготовить его.
