Мужчина замер. Не может иметь детей. Его любимая Зара не может больше иметь детей…
Сердце кольнуло острой болью. Она так горько плакала сейчас перед ним, ее плечи
тряслись. И на его глаза навернулись слезы. Не вернуть уже никогда Диану, и другой не
будет. Что же он натворил… Макс сжал зубы и, собирая все силы, встал с кресла. Пару
секунд стоял, держась за подлокотники, усмиряя головную боль, дополненную ее
всхлипами.
— Не подходи ко мне!
Он и не собирался. Макс упал перед ней на колени и задрал ее кофту. Ирина ахнула. Он
приложил руки к ее плоскому животику, слезы потекли и по его щекам тоже. Девушка не
шевелилась, только успевала проглатывать соленые слезы с губ.
— Диана… — прошептал Макс и прикоснулся к ее животу щекой, закрывая глаза. —Прости меня, любимая дочь. Прости, — поцеловал нежную кожу, покрывшуюся
мурашками.
— Уходи, — сказала она, переставая плакать и отталкивая его, а то, правда, простит.
— Нет. Только с тобой.
Ирина сорвалась с места и вылетела из кухни, а Макс остался стоять на коленях и
проклинать себя. Она позвала Стефана на помощь. Он, на миг, растерялся… Все в
слезах…
— Макс! Вот ты идиот. Доктор же сказал, нельзя даже из-за футбольного матча
нервничать! — отчитывал брата, поднимая его с пола и усаживая в коляску.
— Я люблю ее… — донеслось до Ирины, когда Стефан выкатывал Макса на улицу.
— А она тебя, видно, нет. Заметь, имеет на это право.
Мужчины ушли, а девушка прислонилась к двери и наблюдала за снежинками и
отъезжающей машиной Стефана. И что она тут делала, в квартире Леши… Пора было
съезжать. Собрав быстро свои вещи, она оставила Алексею прощальную записку, рядом
положила деньги, ключи и все, что он ей оставил. Ничего не надо. Он и так дал ей
слишком много.
— Прощай, старая жизнь, — сказала девушка и вышла на улицу ожидать такси.
Глава 15.
Она проснулась сегодня рано. Долбанный Новый год. Нужно было, хоть как-то, украсить
дом. Черт с ней, с елкой. Но пара гирлянд, мишура, еще какая-нибудь новогодняя ерунда
не помешают. Ирина открыла шторы, заново привыкая к виду из окна.
— Давненько я тут не была.
В этой квартире она прожила столько лет до того, как Макс ее купил. Здесь Маринка
спасала ее, когда он выкинул ее из своей жизни. И здесь же она спасалась сейчас. От чего?
От самой себя. От своих чувств. От гребаной реальности.
Она прошла в кухню и окинула равнодушным взглядом содержимое холодильника.
Фрукты, овощи, кондитерские изделия… Была не была, «Наполеон» ждал ее. Заварив чай, Ирина отрезала себе большой кусок торта и с видом истинного блаженства стала
завтракать. Сладкое, все же, отлично помогало в те моменты, когда хотелось держать в
руках только мыло и веревку. Или телефон… И набирать его номер, звонить ему, звать его
к себе, говорить, что она все простит.
— Нельзя, — мотнула головой девушка и откусила еще кусок. — Больше сладкого, и я не
сорвусь, буду мыслить трезво.
Когда торт был на исходе, она остановилась. Нужно было умыться и выдвигаться в
магазин. Действия были доведены до автоматизма. Ни капли осознанности. Поесть, чтобы
заглушить боль, умыться, пойти в магазин. Потом, наверное, она опять поест… Девушка
нанесла макияж, оделась и уже обувалась у выхода, когда в дверь позвонили. Хм… кто это
мог быть? Только Марина знала об этой квартире. Дурацкий глазок не работал!
— Минуту, — крикнула она, завязывая шнурок на ботинке. Открыла дверь.
— Зара…
— Только не ты! — Ирина попыталась закрыть дверь, но Макс втиснулся в нее, закрывая
собой проход.
— Давай поговорим.
— Мы уже все друг другу сказали.
— Ты, может, и сказала. Я — нет.
Макс запер дверь и встал горой перед ней. Она даже не догадывалась, что голова у него до
сих пор кружилась, тошнота не оставляла ни на минуту, а доктор каждый день что-то
колол ему в вену. Ей не нужно было знать, как херово он себя чувствовал. Ради нее он
может говорить, умирая. Лишь бы выслушала. Его любимая Зара стояла сейчас, нахмурившись. Она была дико недовольна его поступком, но она выслушает его.
— Не хочу тебя видеть. Не хочу с тобой говорить. Не хочу иметь к тебе никакого
отношения, — ушла в отказ она, скидывая ботинки и проходя в комнату. — Не ходи за
мной! Не хочу…
— Не хоти и дальше. Просто выслушай меня. Можешь закрыть глаза, отвернуться, как
хочешь, просто выслушай.
— Нет! Уходи, уходи!
— Зара, я люблю тебя.
— Это я уже слышала, у бабочки хорошая память.
— Ты никогда меня не простишь?
— Никогда.
— Зара… — он протянул к ней руку, но она отшатнулась от него, отходя к дивану. — Я не
могу без тебя. В груди зияет дыра. Ты — единственная мне нужна.
— Не надо мне этих заезженных песенных слов, — фыркнула она.
Мужчина остановился посреди комнаты, насупился. Он был похож на быка, целящегося в
красную тряпку. Ирина почувствовала дискомфорт. Одна, с ним наедине. Убьет ее, и никто
не спасет. Макс оглянулся назад, увидел небольшую вазу на столе. Схватил ее и кинул об
стену.
— Придурок!
Он подошел к кучке осколков и взял один, самый большой. Посмотрел на него безумными
глазами и двинулся к ней.
— Нет, нет… Что… что ты хочешь сделать? — испуганно шептала она, пятясь к дивану.
Его расширенные зрачки и раздувающиеся ноздри пугали ее до чертиков. Ирина дошла до
дивана и села на него, дальше двигаться было некуда. Она заплакала и закрыла голову
руками.
Макс упал на колени, опять. Только перед ней он мог стоять на коленях. Всю жизнь…
Девушка выглянула из-за скрещенных рук и закричала, когда он сделал первый порез.
— Я, — вонзил осколок глубоко в запястье. — Никогда, — ударил рядом, кровь потекла
густым потоком по руке. — Не причиню, — осколок впился выше, в вену на сгибе локтя.
— Тебе боли, — еще раз резанул руку.
Поднял на нее сумасшедший взгляд.
— Потому, что я люблю тебя, — занес руку для нового удара, но она перехватила ее. По
лицу девушки неслись быстрой рекой слезы, а по его руке — кровь.
— Не надо. Что ты делаешь?
— Доказываю тебе поступками свои чувства. Больше никаких заезженных песенных слов, только мои собственные, оригинальные поступки.
— Придурок, идиот, дебил! — орала она на него, поднимая его тяжелое тело с пола. —Проваливай из моей квартиры, больной!
