Чтобы позволить нам просто быть…
— Я люблю тебя, — снова прошептала я, и глаза Артура распахнулись. Я заметила, что каждый раз, когда я это говорила, он как будто не мог в это поверить. Как будто он не считал себя достойным... не считал себя достойным любви…
Я замерла. Вот что это. Вот почему он всегда только трахался. Вот почему он никогда ни на что не реагировал. Он прятался за высокими стенами, которые возвел давным-давно, потому что не считал себя достойным любви.
Кожа Артура была прохладной — единственный признак того, что это как-то на него повлияло. Что мои слова любви и обожания пробиваются через плотную, покрытую боевыми шрамами броню.
— Я люблю тебя, — повторила я, и он отстранился, присев на корточки. Проведя рукой по волосам, оглядывал комнату, как будто ему нужно было сбежать, как будто нужно было быть где угодно, только не на этой кровати со мной. Как будто он не мог вынести, когда ему говорили, что его любят.
Я встала на колени и встретилась с ним взглядом. Его шея была напряжена, и вены на четко очерченных мышцах выступали сквозь кожу. Я обхватила ладонями его лицо. Он попытался вырваться, но я крепко держала его. Он не сопротивлялся мне так сильно, как я боялась. Он схватил меня за запястья, словно хотел отшвырнуть. Но вместо этого его руки держали меня, как спасательный круг, так же, как Джин держал Чарли. Как будто он мог упасть в ледяную пучину, если бы не держал меня так крепко.
Я медленно приблизилась, целуя его заросшую щетиной щеку, пока мои губы не встретились с его. Я целовала его. Нежно целовала его, показывая любовь, которую чувствовала. Любовь, которой, как теперь знала, он был так долго лишен. Любовь, с которой он понятия не имел, что делать.
Я потянула его на себя и легла на кровать. Он придвинулся ближе, прерывисто дыша.
Потом его губы встретились с моими, и он поцеловал меня. Этот поцелуй не был требовательным. Он целовал меня так, как я всегда мечтала. Всегда надеялась, что он сможет и когда-нибудь это сделает.
И как только он начал, не смог остановиться. Артур поцеловал меня в губы, в шею, в грудь. Он целовал мой живот и потянулся между бедер. Я раздвинула ноги, а он опустил голову и лизнул мою сердцевину. Моя голова откинулась назад, когда он лизнул мой клитор, затем передвинулся вниз к моему входу.
— Артур, — прошептала я, теряясь в удовольствии, теряясь в нежности, ласке. Я провела пальцами по его волосам и посмотрела вниз, когда он прикасался ко мне. Его руки лежали на моих бедрах, сдвигаясь только для того, чтобы ввести в меня палец. Его язык и палец двигались все быстрее и быстрее, пока моя спина не выгнулась дугой, и я не разорвалась на части.
Я закричала, и звук эхом отразился от старых потолочных балок. Артур переместился выше. Его глаза встретились с моими, когда он скользнул внутрь меня, обхватил руками, прижимаясь своей грудью к моей. Он застонал, и звук был словно симфония в моих ушах, когда он входил в меня в постоянном, сводящем с ума темпе. Когда я закрыла глаза, слезы защипали мне веки.
За все годы, что он приезжал ко мне в Оксфорд, за все ночи, прошедшие после той ночи на арене, ничего подобного не было. У меня никогда, никогда не было такого. И я знала, что это никогда не повторится.
Я открыла глаза. Он отстранился от моей шеи и заметил, что я плачу. Артур нахмурился, затем слизнул слезы, увеличивая темп. Он медленно сводил меня с ума, мягко толкаясь внутрь, пока я не напряглась, а затем закричала в экстазе. Я обнимала его так крепко, будто хотела раствориться в нем. Артур поцеловал меня, затем замер, застонав мне в рот в освобождении.
Он упал вперед, уткнувшись головой мне в шею. Его губы целовали мою влажную кожу. Он все еще оставался внутри меня, мягко толкаясь, продлевая остатки удовольствия. Я провела руками по его спине, гладя разгоряченную кожу.
Артур поднял голову, затем вышел из меня, прижав к груди. Его сердце бешено колотилось. Он тяжело дышал, и мне было интересно, о чем он думает. Я знала, что он мне не скажет. По крайней мере, чувствовала, что должна дать ему время открыться мне.
Но то, что мы только что разделили, было началом.
Мы только что занимались любовью. Артур только что занимался со мной любовью. Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда он позволит мне это.
Он считал себя мрачным, недосягаемым и нелюбимым. Для меня он был кем угодно, но только не таким.
Я уставилась на потолочные балки. Его рука сжимала мою. Он закурил сигарету и вокруг нас расползался запах дыма. Он клубился в воздухе над нами, и я наблюдала, как он исчезает, превращаясь в ничто.
Мои мысли вернулись к нашим разговорам. Когда Артур провоцировал меня, пытаясь проверить, не сбегу ли я. Что, если бы я бросила его из-за его образа жизни, из-за того, что он сделал и продолжал делать. Что, если бы я, в конце концов, не выдержала тьмы и пустоты, живущей в нем. Что, если бы я сбежала от демонов, с которыми он сражался каждый день и которые завладели его душой.
Я бы не смогла. Быть с ним — стоит того. Все, что у нас есть — хорошее, плохое и порочное — действительно стоит того.
— В темноте есть утешение, — сказала я тихо, чтобы не потревожить то, что только что произошло. Но Артур напрягся, и его рука сжалась в моей. Свободной рукой я лениво водила кругами по тыльной стороне его ладони. — Люди боятся темноты. — По тому, как он затаил дыхание, я поняла, что он прислушивается к каждому моему слову. — Но в темноте тоже можно найти утешение.
Я улыбнулась, увидев полуночное небо через люк в старом потолке. Звезды и луна светили прямо за окном, освещая нас там, где мы лежали.
— Вот так, — сказала я, указывая на небо. — Без темноты мы не увидим звезд. Луны. — Я повернула голову к Артуру, глядя на шрамы на его торсе, следы от ножевых ранений, от его многочисленных жестоких драк. Некоторые раны, судя по всему, были близки к смертельным. Я поцеловала его самый большой шрам, затем посмотрела ему в глаза. — Я не боюсь темноты, Артур. И никогда не боялась.
Он смотрел на меня так долго, что я не думала, что он ответит.
— Хорошо, — только и сказал он, когда я закрыла глаза и почувствовала, как он обнимает меня.
***
— Давай, принцесса. Просыпайся.
Я моргнула и открыла глаза. В комнате по-прежнему было темно. Но в свете лампы на прикроватном столике я увидела Артура. Он уже был одет и ждал меня. Я поняла, что он, должно быть, совсем не спал, когда увидела на часах, что прошло всего два часа. — Одевайся.
— Куда мы собираемся? — спросила я, протирая сонные глаза и спуская ноги с кровати. Ноздри Артура раздулись при виде моего обнаженного тела, но он бросил мне нижнее белье, черные леггинсы и толстовку. Я быстро оделась, чувствуя его запах на толстовке, пока натягивала ее через голову. Я засмеялась, когда посмотрела вниз. Край толстовки почти касался колен. Затем мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела веселую ухмылку на губах Артура.
Он так редко позволял себе показать хоть какие-то признаки радости, что от любого намека на нее захватывало дух.
Я надела кроссовки и взяла Артура за руку. Он вытащил меня из комнаты, а затем и из дома. Артур открыл дверцу «Рейнджровера», и я застыла в шоке — на водительском сиденье не было водителя.
— Ты за рулем?
— Какой ужас, — сухо ответил он. У меня потеплело в груди от намека на добродушный сарказм в его ответе.
Я села на пассажирское сиденье, борясь с улыбкой, когда Артур выехал на улицу Ист-Энда. Глядя на дома и закрытые пабы, мне казалось, что это совсем другой мир, чем тот, откуда я родом. Тот же город, но совсем другая жизнь. Но этот мир быстро становился и моим тоже.
Мы приехали на склад, где находился подпольный бойцовский клуб. Я напряглась, понимая, что мы снова спускаемся вниз. Но когда Артур подвел меня к стальным дверям, и они открылись, остались только мы. Я нахмурилась, глядя на пустые арены и пустые партеры. Было чисто, на полу арен лежал свежий песок. Все следы крови исчезли, в воздухе повисла пьянящая тишина. Как будто природа знала, что это место разврата, смерти и насилия.
