— Это по каким таким признакам?
— У тебя вид Мухи, слопавшей две котлеты!
Муха материализовалась на кухне и вопросительно мяукнула. Я почесала кошку за ухом и ответила ей:
— Нет, котлет нету, это Женька прикалывается так.
Кошка возмущённо фыркнула и уплыла обратно в комнату. А я отмахнулась от сестры:
— Ну тебя. Лучше скажи, ты к тёте Оле собираешься?
— Ой, что там делать в этой глуши?
— Закрутки на зиму ей помочь сделать! Коза! Ты чем там собралась заниматься? Соблазнять тракториста Колю?
— Закру-у-утки, — уныло протянула Женька. — А чего сама не поможешь?
— Когда мне, пардон? Отпуск в сентябре, а там уже огурцы сгниют!
— А на кавалеров есть время…
— Евгения! — я повысила голос и пшикнула на халат водой из пульверизатора. — Не зарывайся!
Сестра фыркнула и, демонстративно задрав нос, удалилась из кухни, не забыв, впрочем, прихватить чашку кофе. Я только глаза закатила, но ничего не сказала. Халат погладить и лететь ласточкой на работу. У нас не любят опозданий.
В здание стоматологического центра я ворвалась, как вихрь, в целую одну минуту девятого. Наспех показав охраннику бэйдж, взбежала по ступенькам и бросилась в общую комнату, чтобы переодеться. Нина Аркадьевна, старшая медсестра, женщина седовласая и строгая, сидела на моём месте и отвечала на звонок. Проводив мой вихрик взглядом, она только головой покачала. Ну, не сердитесь, Нина Аркадьевна, буду должна!
Натянув халат и бросив сумку в шкафчик, я метнулась на рабочее место. Старшая медсестра вручила мне трубку со словами:
— Назначь Залесской на сентябрь осмотр. И не забудь прозвонить тех, кому на профилактическую чистку.
— Хорошо, спасибо, Нина Аркадьевна, — я схватила трубку, глянул на экран компьютера, где была открыта карточка пациентки: — Доброе утро, Светлана Викторовна, с вами Юля, давайте вместе подберём дату, которая подойдёт вам. В какое время вам удобнее, с утра или после обеда?
Пока мы выбирали, когда Залесской удобнее прийти в клинику, Нина Аркадьевна копалась в бланках у меня за спиной. А когда я попрощалась, заверив пациентку в безграничной любви, которую испытывает именно к ней весь персонал, и отправила трубку на базу, старшая медсестра встала по ту сторону стойки и облокотилась на неё, положив подбородок на сложенные в замочек ладони:
— А чего это мы вся так светимся?
Таким добрым и чуть ироничным тоном это было вопрошено, что я улыбнулась и загадочно ответила:
— А того, Нина Аркадьевна! Что, так заметно?
— Прямо благостный свет из очей струится, — усмехнулась женщина. — Влюбилась, что ли?
— Ну… Эм… Не-е-ет, — протянула я. — Наверное…
— Молодость, — покачала она головой, явно ностальгируя по тем временам, когда мужчины от неё падали и сами в штабеля укладывались, и ушла в кабинет. А я наморщила лоб. Надо сделать морду лица попроще, а то так и будут спрашивать, штой-то я свечусь.
В обед по пути в кафе я проверила мобильник на предмет новостей и увидела две смски. Первая была от контакта «Мирусь» и гласила: «Зачётные ножки Глинская!» Вторая — от Кузи, загадочная: «Вечером в десять на ППД форма одежды посвободнее». Блин, кожно-венерологический — это КВД. Гаишники — ППС, а правила дорожного движения — ПДД. У нас, девочек, бывает ПМС. А что такое ППД? Яндекс ничего внятного подсказать не смог, поэтому я отправила Кузе ответ вопросом: «Что такое ППД?»
Когда я уже доедала обед, телефон завибрировал, и на экране отразилось уведомление. Я спешно открыла смску и прочитала: «Площадь пролетарской диктатуры, неуч : ) » Ишь! Ещё и обзывается! Ну, я ему покажу, как обзываться! Я этому Кузе покажу… Кузькину мать!
Что бы такого надеть посвободнее?
Задумалась, а в животе уже проснулся электрический скат, огласив своё пробуждение долгим сладким спазмом, пронзившим женские репродуктивные органы. Мне нравится всё это, чёрт возьми, нравится!
Глава 4. Машина дана человеку, не только чтобы на ней ездить
12 августа, понедельник
Одежды посвободнее в моём шкафу было как говна. В смысле, завались! Но только в плане штанов. Я прекрасно понимала посыл Кузи — сегодня мы в гостиницу не пойдём. Периодически, собираясь, я вспоминала об этом, и мои нервишки заходились нервным хихиканьем от этой мысли. Успокоить их было невозможно, только если выпить, а мне за руль, поэтому я милостиво позволила электрическому скату периодически возбуждаться разрядами.
Стоп, стопоньки! Не думать пока о сегодняшнем вечере! Искать свободную одежду. Может, у Женьки найдётся подходящее что-нибудь?
— Женьк! У тебя есть длинная широкая юбка?
На мой вопль приползла сонная Муха, осмотрела шкаф и прыгнула на полку, чтобы потоптаться на вещах. Согнав её, я закрыла шкаф и снова рявкнула:
— Евгения!
— Да иду я, иду, — с ворчанием Женька вплыла в мою комнату и зевнула: — Что тебе надо, злыдня?
— Длинную. Широкую. Юбку.
— Она на тебя не налезет.
— Налезет, тащи!
— Порвёшь — урою!
Я только фыркнула в ответ. Женька несла юбку долго. Ну очень долго. Наверное, жалела и к груди прижимала по пути, орошая слезами. Но всё же донесла. Длинный клёш в шотландскую клетку, синий с серым, прямо то, что доктор прописал! К ней я натянула самую простую маечку с пуговицами-заклёпками из плотного трикотажа — чтобы соски не торчали. А на ноги — мои любимые чёрные сникерсы на липучках.
Посмотрев на меня, сестра скептически хмыкнула:
— Красотка. А куда ты опять собралась? На свидание?
— Ага. Опять и на свидание.
— Ты когда мне его покажешь? Интересно же!
— Дай подумать… М-м-м… Никогда!
— Ну, не будь заразой, — проныла Женька. — Ну, мне же надо знать, за кого ты замуж выйдешь!
— Кто тебе сказал, что я выйду замуж? — я завязала волосы в хвост на затылке и критически посмотрела в зеркало. Красотка или нет, а по-моему, нормально.
— Ты меня троллишь, — огорчилась сестра и ушла к себе.
А я пожала плечами и, схватив сумку, вышла из квартиры. Нет, ну не могу же я ей сказать, что это просто секс для здоровья! Я старшая, я должна давать положительный пример. Так что пусть думает, что я её троллю.
До площади Пролетарской Диктатуры я добралась относительно быстро — всего за полчаса, учитывая вечерние пробки. Где искать Кузю, интересно? Припарковавшись на свободное место, взяла телефон и набрала смску: «Я на площади. Ты где?» Через пять секунд в окошко стукнули, и я разблокировала дверцы. Кузя ввалился в машину на переднее сиденье и критически огляделся:
— Слушай, Глинская, ты не могла купить тачку побольше?
— Кузя, не нервируй меня, — буркнула, снимая Матиз с ручника. — Куда едем? А, да. Привет.
Вместо ответа он наклонился и запечатлел на моих губах долгий поцелуй, пахнущий мятной жвачкой. Я запаниковала:
— Кузя, у меня задний ход горит!
— Пусть себе горит, — беспечно ответил он, но я резво пресекла всякие попытки обнять меня и нервно повторила:
— Куда едем?
— Какая ты сегодня строгая, — восхитился Кузя. — Давай через Неву, а там сразу направо после моста, а потом покажу.
Прикинув в уме карту города, я озадачилась:
— Куда ты меня везёшь?
— На месте увидишь, — загадочно ответил этот засранец.
Через мост и направо, а потом Кузя сказал:
— Сворачивай. Давай под мост.
— Кузьмин, что за план?
— Глинская, не трепись за рулём!
Ишь…
Под мост так под мост, ладно. А потом?
— Кузя, куда?
— Щас, момент… Направо… Эй, не туда! Надо было вон там направо, дальше!
— Блин, я тебя убью! Я же теперь не могу вернуться! Надо опять на мост, бли-и-ин…
— Упс, — только и сказал Кузя. — Прости.
— Бог простит, — проворчала я, сворачивая после моста на развязку. — Буду брать с тебя за бензин.
— Коза ты, Юлька!
— Не мы такие, жизнь такая…
— Ладно, теперь не ошибёшься.
— Да уж не ошибусь.
Я не ошиблась. Свернула туда, куда надо было, доехала почти до петли, и Кузя вякнул:
