Глава 6
До меня не сразу доходит смысл его слов.
А когда доходит, даже не верю, что я поняла и услышала все правильно.
Он отказывается от меня? Он меня совсем не хочет? Но ведь только что все говорило об обратном!
Он… Он так лихорадочно на меня смотрел… Я же видела, как дурманится его взгляд! Как жадно он трогает меня, прижимает к себе мое тело!
— Влад, — я поднимаюсь, на этот раз совершенно не стыдясь своей наготы.
Только сейчас ощущаю, что в этом нет ничего постыдного.
Будто так и должно быть, — мужчина и женщина.
В своем первозданном виде. Такими, как есть. Это кажется таким нормальным, таким естественным, что даже голова кругом.
Делаю несмелый шаг вперед, сама прижимаюсь к его возбужденному телу.
Но его руки не касаются меня. Так и остаются висеть вдоль его тела. Божественного, черт, тела! Как будто его вылепили из образцов каких-то греческих богов или титанов.
— Я все понял, Даша, — его голос звучит холодным металлом. Ледяным. Таким, как он разговаривал со своей охраной. — Тебе противно быть со мной. Не бойся. От своих слов я не откажусь. Ты под защитой. Можешь спокойно спать. Угрозы моих поползновений больше не будет.
Кусаю губы, когда он мягко заправляет выбившуюся прядь моих волос за ухо.
Один холодный лед. Металл. Никакой нежности, никакой страсти.
Черт, это, наверное, неправильно! Совершенно точно — неправильно, неверно! Девушки не должны такого говорить, так унижаться! Но, видно, я совсем сошла от него с ума, слетела со всех катушек! Потому что боюсь. Смертельно, до разворачивающихся в груди ребер боюсь того, что, если есть маленький, крошечный шанс, что у нас может быть по-другому, то упущу его навсегда, уже безвозвратно, если сейчас промолчу и просто уйду!
— Просто…
— Что, Даша? — резко вскидывает голову, сверкая своими невозможно черными глазами.
— Мне показалось тогда, в том домике… Что тебе не все равно… Что между нами… Что — то есть, Влад. И — да. Мне противно. Ты даже представить не можешь, как противно!
Резко отстраняется от меня, и я чуть не опускаюсь на пол, потеряв вдруг опору в виде его разгоряченного, брызжущего мощью тела.
— Мне противно быть просто твоей игрушкой. Сексуальной забавой. На которую ты даже как на человека не смотришь. Я ведь волновалась, Влад! Я места себе не находила, пока тебя не было! А ты… Ты даже слова мне не сказал, когда вернулся. Просто навалился и все. Я не могу так, — поневоле начинаю всхлипывать, опустив глаза, не глядя ему в лицо. Иначе не смогла бы ничего сказать.
— Не могу, понимаешь! Я не хочу быть просто шлюхой, которую трахают, когда захочется. Мне больно от этого, Влад! И… Если по-другому ты не можешь, то да. Лучше больше ко мне не прикасайся. И отпусти. Забирай свою защиту и все свои обещания. Я отказываюсь от нашего контракта. Я имею право отказаться. Ты меня не заставишь.
— Ты готова уйти и умереть лишь бы не спать со мной?
— Да. Если я ничего для тебя не значу, готова. Тогда я уйду. Потому что это… Это невозможно! — черт! Предательские слезы уже все-таки потекли по щекам. — Невозможно, понимаешь! Когда ты целуешь меня, знать, что я для тебя — никто!
— Маленькая моя, — мне кажется, или его голос слегка дрогнул, как и рука, что осторожно, будто крылья бабочки, касается моей щеки, проводит по ней вниз. — А если — не никто?
Тогда — что, Влад? — глупо размазываю по лицу предательские слезы.
Тогда ты готова меня терпеть?
Дай мне это понять. Это почувствовать. Не никто? Это правда?
Дурочка моя, — подхватывает на руки, ногой распахивая дверь, возвращаясь в спальню.
И я млею от того, как зарывается в мои волосы, как скользит уже снова жадными поцелуями по шее, вниз, вся сжимаюсь, когда подбрасывает меня на руках выше, втягивая губами уже разбухший, невероятно чувствительный сосок.
— Разве я мало тебе рассказал, чтобы ты чувствовала себя никем?
Бросает на постель, нависая сверху, сверкая над моими своими невозможными глазами.
— Разве я стал бы так рисковать, просто ради сексуальной игрушки, — пронзает взглядом, а его руки уже скользят по внутренней поверхности бедер, и я сама распахиваю ноги ему навстречу.
— Ради просто секса, Даша? Знаешь, сколько у меня такого секса?
Внутри снова пронзительно колет от того, что говорит об этом.
Прямо сжимается. Неприятно слышать, что у него было столько женщин. И не просто было, а каждая готова делать что угодно, как он захочет ублажать его по одному щелчку его пальцев. Черт, да я тоже уже в этих рядах. Сама была готова. На все. Только что.
Но все равно, — он выбрал же меня!
И от этого понимания жар расползается по всей груди. Скручивается внизу живота, опускаясь все ниже, взрываясь пузырьками сумасшедшего тока, полыхая там, где прошлись его пальцы..
Пальцы ног поджимаются сами по себе, когда он медленно, очень медленно накрывает мои губы своими.
Этот поцелуй совсем не похож на то жадное набрасывание, голодное, звериное, с которым он впился, терзая, в мои губы раньше, пока еще не до конца проснулся.
Это что-то запредельное, едва проводит губами, легко накрывает, — а у меня сердце прошибает насквозь.
Сама не замечаю, как застонав, обхватываю ногами его бедра. Переплетаю их, поддаюсь всем естеством Владу навстречу.
— Девочка моя, — лихорадочно светятся его глаза прямо над моими.
Рука мягко гладит по щеке, задевая разметавшиеся волосы, а разряды тока уже пронзают меня насквозь. Бедра сами дергаются к его огромному налитому члену, который уже придавливает своей каменной мощностью мои лепестки, чуть раздвинув их.
— Если ты не хочешь, я тебя не трону.
И снова эти нежные, невесомые прикосновения. К лицу, по векам, по волосам.
Он бесконечно, безумно возбужден, и это видно не только по вздыбленному органу.
Это сквозит во всем, — в его одурманенных глазах, в хриплом голосе, в том, как напряжены его стальные мышцы и в капельке пота на его виске. В том, как дергается его кадык, — с силой, судорожно, надрывно.
И все же, кроме страсти в его глазах мерцает что-то еще…
То, что мне страшно даже высказать словами.
Чтобы не обмануться.
Чтобы после горечь разочарования, как серная кислота, не разъела мне самую душу.
— Я остановлюсь, Даша. В любой момент. Если ты хочешь.
— Нет, — выдыхаю слишком поспешно, обхватывая его огромные плечи руками. — Нет, Влад. Не останавливайся…
— Но это твой последний шанс, — он будто меня и не слышит.
Только его сердце бьется прямо в мою грудь, его удары я ощущаю в себе, внутри, под кожей.
— Обратной дороги уже не будет, Дааааша. Или я останавливаюсь и ухожу, или ты моя. Навсегда моя. Насовсем. Полностью.
Мне становится немного жутко от того, как полыхают глаза этого мужчины.
Голодом, звериной, ненормальной, нечеловеческой жадностью, — но в ней сейчас намного больше, чем просто страсть и сексуальное желание.
Он будто требует от меня, чтобы я душу ему продала. Нет, отдала. Так просто. На ладони.
Его? Навсегда? Полностью?
Знать бы еще, что это значит.
Что он имеет в виду? Что вообще означает быть женщиной Влада Севера?
У него же все не так, как я бы даже могла себе представить.
Не удивлюсь, если это означает раздвигать ноги по первому его желанию и пожизненно молчать. Оставаться запертой в его доме.
Это может означать все, что угодно.
Но…
— Твоя, — вырывается с моих губ.
Это не разум, это сердце за меня ответило.
Оно уже сошло с ума и теперь парит на облаках безумного счастья от того, что его безраздельный хозяин захотел его присвоить себе до конца моих дней.
— Влад…
Пытаюсь остановить, но мой тихий голос тонет в его рычании.
Вся нежность Севера улетучивается в один миг.
Как будто он держал на привязи голодного волка своей страсти.
И, стоило мне только дать ответ, как этот зверь сорвался, набрасываясь на меня со всем своим нечеловеческим голодом.
