Я забываю, что должна делать. Спасение, что меня окликает Вика. В воцарившемся хаосе с трудом слышу, как она зовет сесть рядом. Сегодня они с Валиком заняли первую парту не в центре, а под окнами. Но мне уже все равно, где сидеть. Главное, не в одиночку.
– Привет, – улыбается Вика. – Ты вчера так быстро убежала, что я сама не успела ни взять твой номер, ни дать свой... Но, кажется, я нашла тебя в сети. Видела мою заявку?
– Не проверяла телефон вчера, извини… – бормочу я. Раскладывая на парте тетради и ручки, чувствую, что понемногу успокаиваюсь. Просто стараюсь не думать обо всех людях, которые находятся позади меня. – У нас до полуночи были гости.
– О-о, – протягивает Валик. Похоже, это одна из его характерных реакций. Улыбаюсь, потому что выглядит он в такие минуты забавно. – Что праздновали?
– Да ничего такого, – мямлю, стесняясь признаться в том, что День знаний в нашей семье возведен в ранг важных дат. – Просто бабушка с дедушкой приезжали… И еще мой парень – Святослав.
– Он в нашем универе учится? – интересуется Вика.
Именно в этот момент оживает лежащий на парте мобильный, и так получается, что сообщение, которое мне пришло, видят ребята.
Святослав Усманов: Классного дня, ангел! Я тебя люблю.
– Ангел? – вопрошает Валик с непонятными мне интонациями.
Вдыхая, он так странно шевелит ноздрями и носом в целом, что становится похожим на крысеныша Реми из мультика «Рататуй». Яркости этому образу, конечно же, добавляют его серо-синие волосы.
– Так меня называют близкие, – поясняю я смущенно. – Ничего особенного… Это просто привычка из детства. Я не святая. Боже, нет!
Понимаю, что оправдываюсь. И выгляжу при этом крайне глупо. В завершение этого театра абсурда остается только доказать на деле, что я могу быть плохой.
– Все нормально, – заверяет Вика. – Выдумывать прозвища или перекручивать наши имена – стандартные фишки стариков. Меня папа вообще Витькой называет, представь!
Да уж, представляю! И не могу не рассмеяться.
– Не волнуйся, мы не будем поддерживать это движение в универе, – обещает Валик. – Никаких ангелов. Для нас будешь только Юнией. Мне трындец как нравится это имя! Я даже залез в инет, чтобы почитать о нем.
Я искренне улыбаюсь.
– Правда? Мне очень приятно!
– Кстати, мы оба Андросовы. Запиши наши номера.
Общение прерывается, когда к нам, чтобы оставить свои контакты, начинают подходить другие студенты нашей группы.
Хвала Богу, что девочки, что парни оказываются достаточно милыми. Заодно знакомимся и обмениваемся уместными комплиментами.
– Кажется, все дураки в других группах, – замечает Валик, когда мы снова остаемся втроем.
Вика смеется. А вот я… Не могу с ними согласиться.
«Это вы еще не знаете Яна», – хочется сказать мне.
Но я сдерживаюсь, чтобы не портить ни себе, ни им настроение.
– Так где же наш Святослав? – напоминает моя новая подруга о вопросе, на который я так и не успела ответить.
Я улыбаюсь, потому что в целом люблю рассказывать об Усманове. В такие моменты будто перенимаю часть его силы.
– Свят еще в пятом классе решил, что будет поступать в столичный авиационный. И его мечта, как и все остальные, осуществилась! Свят всегда добивается своего. Он целеустремленный и последовательный. Я им безумно горжусь! Свят…
Собираюсь рассказать о том, как мы вдвоем готовились к тестированию. Но не успеваю. Резко замокаю, когда перед нашей партой останавливаются трое парней, один из которых… Нечаев Ян.
Смотрю на него и проваливаюсь в ту бездну, которой настолько сильно боюсь, что и за два года не смогла забыть.
Где уж за ночь!
– Что тут у нас? – протягивает Ян, лениво курсируя взглядом с меня на ребят. – Снова в сборе отряд конопатых, – толкает грубо, с издевкой. Его дружки смеются. Но ему нет до того дела. Он вновь смотрит мне в глаза. Это не командная атака. Это крученый с пенальти: – Привет, Ю.
Нахально подмигивая, он лишает меня не только дара речи, но и возможности дышать.
– Это тебе номер оставить? Фамилию ты должна помнить. Записывай цифры.
5
Если это та самая взрослая жизнь,
то мне в ней уже не нравится.
© Юния Филатова
«Он не будет тебя донимать… Он не будет тебя донимать… Он не будет тебя донимать… Он не будет!»
Пальцы дико дрожат, пока я записываю номер Яна. Давлю на ручку, практически не отнимая кончик от листа. Цифра за цифрой, дыша через раз.
Я очень стараюсь обмануть себя, что рядом кто-то другой… Кто угодно! Не поднимаю взгляд, но в поле моего зрения попадает рука Яна. И вот ведь парадокс: я узнаю длинные смуглые пальцы, вытянутую форму его ногтей, широкое запястье, крупные вены, грубую цепь браслета… И даже сбитые костяшки – часть моего прошлого.
Все это усиливают взгляд, который я ощущаю непрерывно, и странно будоражащий аромат парфюма. С последним никак не могу определиться: захватывает он меня или вызывает резкое отторжение.
– Готово. Спасибо, – благодарю, все так же не поднимая глаз.
Жду, что Нечаев уйдет.
Однако… Секунды уплывают, а этого не происходит.
– Познакомишь со своими новыми друзьями?
В хрипловатом голосе Яна не только его природное хамство бьется, но и какой-то упрек.
Словно это я перестала с ним общаться. Словно это я его бросила. Словно он может из-за этого быть обижен.
Бред, конечно. Я на нервах совершено неадекватна. Слышу то, чего нет и быть не может.
Смотрю на него, выражая отчаяние, которого во мне слишком много становится.
Разве ты не видишь, что я тону? Знаешь же меня лучше других. Зачем продолжаешь топить? Неужели злоба настолько сильна?
Тяжело сглатываю, шумно вдыхаю и громко прочищаю горло. Неуклюже взмахнув в сторону ребят рукой, никаких имен не называю.
Не получается.
Я и так паталогически застенчивая, а рядом с Яном и вовсе чувствую себя психологически больной.
– Вика, – представляется подруга сама.
– Валик, – вторит не так уверенно ее брат.
И Ян… Он, конечно же, тут же вцепляется в парня. Сначала взглядом, который способен растереть в порошок скалу. А затем, когда Андросов сливается цветом лица с бледно-голубыми жалюзи, и своим острым, как лезвие меча, тоном.
– Валик? Серьезно? А че так гейским вайбом потянуло? Не то чтобы я прям не толерантен, но, блядь… Давай для порядка проясним на старте.
Это возмутительное обращение потрясает до глубины души.
Взлететь бы с места! Накричать на него! Заставить остановиться!
– Прекрати, – все, что я прошу.
Глухо. Сдавленно. Жалко.
Ян замирает. Но лишь на миг. Смотрит на меня. Изучает внимательно, но все так же лениво. И тем не менее за это которое мгновение между нами происходит такой мощный энергетический обмен, с которым я лично не сталкивалась никогда прежде. Я не просто содрогаюсь. Мне кажется, что я взорвусь. Но в следующую секунду Нечаев ухмыляется и, проигнорировав мою просьбу, переводит взгляд обратно на Андросова.
– Развей или подтверди мои догадки, Валик. Скажи «да», если тебе нравится Самсон, – кивает на стоящего рядом парня. Тот морщится, выражая отвращение к такому предположению, и разводит руками, дескать, что за фигня? Но вслух ничего не говорит. Не пытается остановить Нечаева! – Или… – ведет Ян дальше. – Скажи «нет», если тебе нравится Юния.
Едва я успеваю удивиться тому, что он все-таки помнит мое имя, как Валик с естественным для создавшейся ситуации возмущением выдыхает:
– Нет!
Вот казалось бы, что еще ему надо? Но Нечаеву ответ Андросова по каким-то причинам явно не нравится. Он не смотрит на меня, однако я все равно улавливаю в его глазах знакомый агрессивный блеск.
– А что с башкой тогда? Что за цвет, на хрен? Это как сочетание молока с огурцами. После выхода, понимаешь? – продолжает глумиться, вызывая смех у большей части аудитории. – Нейтрализуй это уродство, пока кого-то не стошнило.
