Только Боулденбад почему-то всё смотрела на него и молчала. Она нетерпеливо протарабанила ногтями по столу и, видимо, не дождавшись нужного ей ответа, медленно встала из-за стола. Как и на суде, на ней была белая блуза и узкая юбка-карандаш. Драко с отвращением поморщился, подумав, что если эти вещи оказались бы на какой-то хорошенькой девушке, то получилась приятная для глаз картинка, а тут — одна сплошная карикатура.
— Зачем же ему было врать мне? — престарелая леди сделала шаг навстречу и словно невзначай провела рукой вниз по своей талии. Малфой одними глазами проследил за её движением. Бёдра у неё были узкие и сухие, словно у инфернала. И вся она была такая же — угловатая, костлявая, напоминающая ломанную линию.
От предчувствия чего-то неладного во рту пересохло. Зачем эта гадюка выползла из своего гнезда? Драко сглотнул вязкую, словно клей, слюну и облизал потрескавшиеся губы. Ему почему-то показалось, будто бы глаза этой женщины хищно блеснули в полумраке, совсем как у голодной гиены.
— Не знаю, возможно, он что-то хотел, — осторожно ответил он, напряжённо наблюдая за её движениями. Ему требовалось сохранять спокойствие, может быть, стоило уже прибегнуть к окклюменции. Драко прикрыл глаза мысленно поворяя себе:
«Я — кувшинка на тихой глади озера.
Я — безмолвная, снежинка кружащаяся на ветру.
Я — лёгкое пёрышко, парящее в воздухе… »
Ведьма подошла ближе, и он в ужасе распахнул глаза от звука приближающихся шагов. Окклюменционная мантра сменилась на нечто паническое вроде: «Я — блядский огонь в камине, который сожжёт здесь все к хуям!»
Ведьма теперь стояла в полушаге от него и с этого расстояния Драко мог детально рассмотреть её брови, нарисованные жирным коричневым карандашом, и помаду, слегка выходящую за контур губ. Захотелось потереть по морщинистому лицу обслюнявленным пальцем, чтобы убрать лишний слой краски.
— Что твой отец хотел? — Её голос стал ниже, и Малфою послышались какие-то подозрительно-неприятные нотки в этом тоне. Она определённо что-то задумала.
Мисс Боулденбад мягко и неспеша обошла его кругом. Подобно хищнику перед рывком к жертве. Происходящее нравилось Драко всё меньше и меньше.
— Чтобы я вылизал чей-нибудь зад? — его голос прозвучал тихо и неуверенно. Первоначальный дерзкий запал потихоньку гас, он снова облизнул пересохшие губы и совсем тихо добавил: — Наверное?
Боулденбад слегка дотронулась до его руки кончиками пальцев и замерла, по-щенячьи глядя в глаза:
— Мой?
Её тонкая, словно ветка, рука плавно поднялась вверх до самого его плеча и задела ворот рубахи. Драко затравлено оглянулся в поисках выхода. Она ведь не чай пить его сюда позвала? И в этот момент он понял, насколько сильно промахнулся с выбором слов. Ох, не вылизать зад ей надо было говорить, а сразу слать на хуй.
Малфой грозно свёл брови, приняв самый свой злобный вид, и посмотрел на неё в упор. Ведьму ничего не смутило. Она прикусила нижнюю губу и оскалилась в ожидании ответа. Как мантикора при виде куска сырого, кровоточащего мяса. Было бы почти страшно, если бы не застрявшая между её зубов не пережёванная частичка зелени. От осознания всей ситуации, в которой он оказался, у Драко нервно задёргался глаз, а по рукам пробежали противные мурашки. Её даже не надо было никуда слать — эта ведьма с удовольствием пошла бы на хуй. Причем на его.
Малфой опять переступил с ноги на ногу, натянул руками цепь, в жалкой надежде порвать, и вновь затравленно оглянулся на дверь. Закрыто. Палочка у авроров.
Охуеть.
Боулденбад, почувствовавшая запах свежей крови и кислого страха, упускать свою добычу не собиралась. С неожиданной для женщины силой она дернула за края рубашки, и дешёвые жестяные пуговицы тюремной робы отскочили в разные стороны. Драко слышал, как они звонко и весело проскакали по деревянному паркету. В тишине кабинета этот звук был оглушающе громким. Следом он почувствовал холодную, иссохшую ладонь на своей груди. Старая шлюха дотронулась подушечками пальцев до его соска и больно надавила острым ногтем.
Если это была прелюдия, то бедные её любовники. Малфой тяжело сглотнул. Боулденбад провела рукой вниз по напряженным мышцам живота, очерчивая их рельеф, и скользнула вниз, к паху, погладив через ткань. Он задержал дыхание, отчаянно пытаясь найти оптимальный выход из положения. Секса не было уже полгода, и член предательски напрягся в штанах.
Боулденбад потянулась своими тонкими, крючковатыми пальцами к ремню. Оглушительно громко щёлкнула металлическая пряжка…
Драко шумно выдохнул, выпуская из лёгких весь воздух.
Сейчас его трахнут.
Возможно, не один раз.
И в этой ситуации он сделал единственное, что пришло в голову. Метнулся к столу и оглушил похотливую сучку её же палочкой, а после переломил пополам.
Палочку.
Бабку хотелось пнуть на прощание, но он вспомнил, про своё хорошее воспитание, и усилием воли остановил ногу в воздухе.
Но теперь, сидя на холодных, крошащихся ступенях ветхого магловского дома, он искренне жалел о своём приступе благородства.
Потому что их сослали в самое уёбищное место немагической Англии. Новым мэнором стал одинокий трехэтажный дом, соседствующий с развалинами старого длинного склада. Ближайший к дому магазин «Бакалея дядюшки Ос» был закрыт и заколочен. На другой половине улицы между таких же пустых невысоких трехэтажек гнили маленькие одноэтажные дома, возможно, даже обитаемые.
Зато соседей немного.
Везде же надо искать свои плюсы?
Драко окинул взглядом подъезд. Стены были исписаны абсолютно нечитаемыми в полутьме надписями. Где-то внизу тускло горела одинокая зелёная лампочка. Больше света не было. Весь подъезд утопал во мраке. Где бы тут ещё найти плюсы?
Он жадно затянулся сигаретой, наполняя себя целиком и полностью горьким никотиновым дымом.
Фанатики из Ордена вовсю наслаждались своей победой и пировали на телах проигравших, кто как мог. Драко тоже был в числе неудачников. Зато Люциус, наоборот, внезапно стал героем войны. Шпион, который оказал колоссальную помощь Ордену. В министерстве его чтили и целовали в бледный зад.
Малфой питал слабую надежду, что отец отвлечется на свою бурную общественную деятельность и перестанет контролировать каждый шаг сына. По крайней мере, ему этого хотелось бы. Папуля наконец-то стал реже писать и перестал назначать встречи. Насколько Драко слышал, Люциус находился сейчас на пике своей политической активности. Он уже даже продавил оправдательные для Алекто Кэрроу, Нотта-старшего и матери Забини. Как-никак, жертвы режима Тёмного Лорда и к убийствам не имели никакого отношения — доказательств ни у кого не было.
Только Блейза эта активная деятельность отца вернуть не могла. Как и Нарциссу. Поэтому Драко абсолютно не интересовало, во что там играл сейчас Люциус.
Он глубоко, задумчиво затянулся сигаретой, до боли в легких задержав дыхание. Тело жадно хотело сделать хоть один глоток воздуха. Драко чувствовал, как начали непроизвольно сокращаться мышцы диафрагмы насильно побуждая его дышать.
Жить ему всё ещё хотелось.
Он медленно-медленно выпустил горький дым и проследил взглядом как сизое облако поднимается к потолку. Драко любил доводить себя до грани и проверять, сможет ли вовремя остановиться. Мысль, что всё можно закончить в любой момент всегда его успокаивала.
Он перевёл взгляд на руки, вспомнив, что прихватил с собой «Пророк», который прислал Нотт-старший. Чтение газеты — вот что наверняка могло помочь отвлечься.
Малфой зажёг на кончике палочки Люмос, мысленно поблагодарив Мерлина, что хоть это заклинание Министерство им не отрезало, и развернул газету.
На первой же странице сиял счастливым лицом отец и не менее радостный министр магии. Они вновь и вновь жали руки и выглядели так, будто вот-вот начнут вылизывать друг друга языками.
Люциус.
Веко опять начало раздражающе подрагивать в нервном тике. Сука! Жирная чёрная надпись гласила: «Люциус Малфой, герой войны, награждается…» Драко пробежался глазами по тексту, и его чуть не стошнило от обилия розово-сладкой патоки. В пору было бы пустить слезу умиления за папеньку. Какой же он, блядь, молодец!
