Поскольку я была невысокого мнения об отце, не могу сказать, что я скучаю по нему. Не моя вина, что он решил заплатить за меня, а его надули. Если кто-то ворует ваши деньги, вы сами виноваты, что не приглядели за ними. Это правило я усвоила. Его печали — это его проблемы. Когда он рассказал мне эту историю, единственное, что я подумала, так это то, что хорошо хоть стоила недешево. На самом деле жаль, что его не заставили заплатить за меня еще больше.
Первый раз я убежала из дому, когда мне было тринадцать лет. Тогда нам с мамой никто не помогал. Вскоре после развода она зашла ко мне в комнату и сказала:
— Начнем все сначала!
После этого мы уехали из Коннектикута и поселились в небольшом милом домике у реки в штате Мэн, недалеко от побережья. Домик не был таким величественным, как тот, в котором мы жили прежде, но, тем не менее, у нас был приличный кусок земли и масса зажиточных соседей, поэтому жалеть нас не было нужды.
И в Коннектикуте мне было несладко, но в штате Мэн я вообще была единственным ребенком азиатского происхождения в школе. Еще был один чернокожий мальчик, на несколько лет старше меня. И всё. Все остальные были исключительно белыми. Когда я первый раз пришла в школу, некоторые дети принялись смеяться надо мной, потому что я выглядела не так, как они. Я поняла, что мы с чернокожим мальчиком очень быстро станем либо самыми популярными, либо самыми непопулярными ребятами в округе. Смешаться с толпой было невозможно, поэтому у нас не было выбора.
К счастью, я умела заводить друзей и хорошо училась. В шестом классе я со своими двумя лучшими подругами втюрилась в одного мальчика, Джона, который был одним из самых симпатичных парней в школе. В тот год на школьной дискотеке он пригласил меня на танец, и я мгновенно приобрела популярность. Конечно, когда я стала популярной, Джон мне уже был не нужен. Он был довольно скучным типом, и я бросила его месяц спустя. Думаю, я родилась с геном боязни скуки. Я сразу поняла, что жизнь в маленьком городке не для меня. Уже в детстве меня тянуло на приключения. Одним из моих героев был Аль Капоне.
Маме было сложно привыкать к новой жизни. Я точно знала, что ей не нравилось быть одной, и понимала, что моей компании ей мало. Она всегда была немного повернута на всяких альтернативных способах познания, но теперь с головой ушла в такие вещи, как нетрадиционная медицина и общение с собственным внутренним миром. Она пыталась и меня втянуть в эти дела. Она хотела, чтобы я рассказывала, что помню о Корее, и снах. Какое-то время она даже пыталась помочь мне разыскать «ан-ни», мою «большую сестру», которая заботилась обо мне, когда я жила в Корее, но мы ее так и не нашли. Все эти вещи с «достижением мира с собственным прошлым» были не по мне.
Думаю, все это были попытки мамы почувствовать себя увереннее, но это у нее не очень получалось. Ее все больше и больше охватывала депрессия. В один прекрасный день она сказала мне, что ложится на обследование в одну частную психиатрическую лечебницу, а за мной какое-то время будет присматривать наша соседка, женщина, с которой я едва была знакома. Соседка была не виновата, она, наверное, желала добра, но у нас с ней не заладилось с самого начала. Я возмущалась из-за того, что меня оставили на нее, и старалась показать свое недовольство как можно чаще. Я начала прогуливать школу, сначала урок или два, потом целые дни. Однажды я хотела пойти на концерт «Дэф Леппард», а соседка не хотела меня отпускать, поэтому я просто убежала.
После концерта я вернулась в дом соседки. Она была вне себя от ярости, но, поскольку она не была моей матерью, я не обратила на это особого внимания. Я поняла, что никто не может остановить меня, если я хочу что-то сделать, или, по крайней мере, остановит лишь ненадолго. Бывало, когда украдкой я выходила из дома, меня ловили, а бывало, и нет. Я осознала, что, если продолжать упорствовать, в конце концов все будет по-моему. Однажды я ушла без спросу из дома соседки и отправилась к подруге, которая жила с бабушкой в Олд-Очард-Бич. Этот небольшой городок на побережье находился довольно-таки далеко от моего дома. В тот раз меня долго не было дома.
Олд-Очард-Бич был ярким, но немного неухоженным городком, в котором люди обычно проводили отпуска. Он был очень похож на Атлантик-Сити, но более сонный и провинциальный. Как-то раз, прогуливаясь, я встретила в одном из магазинов мальчика из Аргентины, который работал там летом, и запала на него с первого взгляда. Я хотела все время быть рядом с ним, поэтому свалила от подруги и ее бабушки. Когда он сказал, что скоро уезжает из города, я попросила его взять меня с собой, но он отказался, возможно, потому что я заявила, что хочу остаться девственницей. Надо сказать, что хотя я и была очень влюбчива, но родители успели привить мне определенные ценности (конечно, до того, как наша семья распалась). Я все еще считала себя хорошей девочкой, поэтому дальше поцелуев и прогулок под ручку дело не шло. В моем понимании, побег из дому не был чем-то плохим, ведь мама оставила меня на человека, которого я терпеть не могла и который не мог терпеть меня, поэтому не думаю, что у меня был выбор. Когда мой предмет любви покинул город, я не захотела возвращаться ни к подруге, ни к соседке. Мне некуда было идти, поэтому я спала на пляже с другими подобными мне беглецами.
Где-то к девятому классу (при условии, что я ходила бы в школу; как оказалось позже, мое образование закончилось в восьмом классе) я быстро поняла, что могу сама о себе позаботиться. Я обнаружила, что могу жить в покинутых домах или в приютах Молодежной женской христианской организации, где я познакомилась с целой кучей ребят, которые ездили из города в город за поп-группой «Грейтфул дэд» — дэдхедами. В те времена эта группа была популярна, особенно в тех местах, где жила я, и особенно среди ребят, которые любили убегать из дому на концерты и жить в приютах Молодежной организации. Нельзя сказать, чтобы мне нравилась музыка этой группы, но очень быстро я узнала, что у дэдхедов всегда была кислота. Также я обнаружила, что могу заработать, покупая у них большую партию и продавая ее ребятам на пляже.
Поначалу я покупала кислоту только для себя, одну таблетку за раз, когда у меня были деньги и я хотела поймать кайф. Но однажды один дэдхед сказал мне, что я могу купить всю партию, а это сотня доз, всего за восемьдесят долларов. Получалось всего восемьдесят центов за дозу, в то время как ее обычная цена была пять долларов. И тут я подумала: «Черт возьми! Если бы у меня было достаточно наличности, чтобы купить всю партию, я бы смогла продать дурь друзьям и заработать немного, и, кроме того, у меня при себе всегда была бы бесплатная доза».
