Андрей Неклюдов - Фитомания

Я дернулся. Но меня уже держали несколько пар рук.

Да, как я ни бился, как ни рвался к воронке, поглотившей минуту назад мою китаянку и готовую уж было поглотить меня, – меня оттащили прочь.

Силой меня доставили на военное судно (громадный десантный крейсер под бледно-голубым флагом ООН). На нижней палубе толклась плачущая, воющая кучка обнаженных мужчин и женщин. Все они казались иссушенными, точно после концлагеря (особенно мужчины), и походили на умалишенных. Глаза этих страдальцев (как и мои) были устремлены на пышущий зеленью, пестрящий цветами остров. Один несчастный изловчился и сиганул за борт. Его выловили полуживого, нахлебавшегося воды, после чего остальных загнали во внутренние помещения корабля.

О том, как закончилась эта история с Партээ, я составил представление по тем отрывочным сведениям, что просочились ко мне, пока я находился на лечении.

Судя по всему, правительства, международные гуманитарные организации долгое время не признавали реальность поступающих об острове слухов. А когда спохватились, дело зашло уже чересчур далеко. И тогда, очевидно, на высшем уровне было решено провести спецоперацию – провести быстро и тайно. После обследования острова с воздуха на него была высажена группа войск ООН (несомненно, подготовленная технически и морально). Всех, кого нашли на острове живыми (а таких, я думаю, набралось человек триста, не более), – вывезли и распихали по психиатрическим клиникам. Сразу вслед за этим остров подвергся массированному ракетному удару. Все живое на нем было уничтожено, а остатки суши поглотил океан. (Впрочем, подозреваю, что образцы тех фантастических растений хранятся в каких-нибудь секретных лабораториях и для них придумывается новая, еще более коварная роль.)

Столь же скоро уничтожилась и память о Партээ – подобно тому, как улетучивается без следа вчерашняя мода.

Мне же все долгие месяцы реабилитации упорно внушалось, будто Партээ – плод моего душевного расстройства, будто такого острова нет и никогда не существовало. И если бы я не притворился, что поверил в эту ложь, мне вряд ли удалось бы вырваться из своего заточения.

Разумеется, моя жизнь после Партээ коренным образом переменилась. Журналистику я бросил (как и семью). Некоторые злопыхатели, я знаю, осмеивают меня: дескать, никогда я не был журналистом, а жена сама оставила меня, после того, как я угодил в психушку. Напрасные старания. Меня им не сбить.

В настоящую пору я занимаюсь разведением цветов в собственной оранжерее в родном Флоренсе, штат Алабама. И вот что удивительно: временами я замечаю, что мои цветы – обычные земные ирисы, орхидеи, астры – узнают меня на расстоянии. Да-да, узнают! Они слегка поворачивают мне навстречу свои дивные головки и лукаво поглядывают на меня. А их нежный искусительный аромат (такой сладкий, сыровато-нутряной) будит во мне дурманные воспоминания…

Январь, 2002 г.

© 2007, Институт соитологии