Он пожал плечами, показывая, что ему все равно.
— У тебя есть двадцать четыре часа для того, чтобы подумать и отдать мне хозяина этого медальона. Ты знаешь, что будет в противном случае.
— Великая Тьма знает, кто из нас прав, — покачал головой Юлий, пряча медальон в складках одежды. — Я принял свое решение. Приходи завтра после заката, я сообщу его тебе. А теперь, если не возражаешь, я пойду будить своих сожителей. Или я могу услужить тебе чем-то еще? Великая?
Дана усмехнулась.
— Нет. Мы придем завтра. Уверена, что твое решение будет мудрым и достойным древнего существа, которое его приняло.
Юлий кивнул на прощание и исчез в темноте норы. Эльф, появившийся следом за ним, улыбнулся нам и подкатил камень чуть ближе ко входу.
Дана шла быстро, и я едва догнал ее.
— Он на самом деле уже принял решение?
— Нет, — покачала головой она, — но догадываюсь, каким оно будет. Не забывай, что я — почти вампир, Винсент, мне хорошо знакома их логика. А ты как думаешь, какое решение он примет?
— Не знаю, но хочется верить, что… мудрое.
— Что же, посмотрим. — Она потрепала свою лошадь по холке. — Оставим их тут и прогуляемся. А потом мне нужно будет вернуться в Храм — я должна посоветоваться с Магистром касательно Юлия.
Я подождал, пока она привяжет лошадей покрепче, и мы пустились в путь.
— Уже догадываешься, каким будет сюрприз? — спросила у меня Дана.
— Если честно, даже не представляю.
— Ты ведь помнишь, о чем мы говорили на озере?
— Да… о книгах?
Она расхохоталась.
— Нет. Про женщин. Ты ведь знаешь, что тебе нужно найти еще одну наставницу? Для других целей? Твой брат нашел ее чуть раньше, а теперь я должна найти такую же для тебя.
Конечно же, я сразу понял, о чем — точнее, о ком — она говорит. Золотоволосая красавица Сетта, двухсотлетняя вакханка, которую Амир нашел еще в Сирии, пришла в Ливан вместе с нами, жила вместе с нами, с радостью сопровождала моего брата во всех его ночных приключениях и смотрела на него влюбленными, полными преданности глазами. Глядя на них, можно было подумать, что они будут вместе не пару-тройку сотен лет, а целую вечность. Сетта поглядывала на меня с любопытством, и в ее взгляде явственно читалось предложение, но вслух она его никогда бы не высказала: несмотря на ее смелость, она вряд ли нашла бы в себе мужество поспорить с традициями. А традиции говорили в пользу одного бессмертного ученика и строго осуждали тех, кто поступает иначе.
— Мы идем… искать вакханок? — спросил я недоуменно.
— Почему «искать»? Мы идем к вакханкам. Разве ты их не чувствуешь?
Я принюхался, прислушался к своим ощущениям, и мне пришлось признать, что вакханки скрывались хорошо. Дана на секунду притормозила и погладила меня по волосам.
— Ты такой милый мальчик, — сказала она мне почти с нежностью, чем заставила меня растеряться. — Я уже и забыла, каково это — быть наставником. Очень скоро ты будешь чуять их за версту… ну, всему свое время. Помню, очень давно…
И Дана углубилась в рассказ о своем первом мужчине. Неизвестно, в какие еще подробности она бы посвятила меня, и уж тем более неизвестно, мог ли я смутиться и покраснеть еще сильнее, но в какой-то момент мы, наконец, вышли на большую поляну, посреди которой горел костер. Вокруг него танцевала компания из шести вакханок, напевавшая нестройным хором известную только им мелодию хвалебного гимна Дионису. Каждая держала в руках по ритуальному бубну, и одеты они были в платья из легкой, почти невидимой ткани. Мы подошли тихо, но стоило нам появиться на поляне — и женщины сразу же остановились, а звуки песни и удары бубнов стихли.
— Выбирай, Винсент, — предложила Дана. — Какая из них будет твоей?
Молчание затягивалось, а нетерпение вакханок ощущалось почти физически. Я оглядел их, и взгляд мой остановился на самой высокой и, похоже, самой старшей. Заметив, что я смотрю в ее сторону, она гордо подняла голову и тряхнула длинными черными волосами, завитыми в мелкие кудри.
— Я выбираю ее, — сказал я.
Еще пару секунд вакханки молчали, пытаясь осмыслить мои слова. Я ожидал чего угодно, но только не того, что они будут искренне радоваться за свою подругу, обнимать, целовать ее, гладить по волосам, по плечам, по спине — словом, любым доступным способом выражать свою поддержку. Черноволосая вакханка с достоинством подождала, пока подруги закончат, подошла ко мне и приложила руку к груди. В ее темных, почти черных глазах промелькнула улыбка.
— Меня зовут Галла, — сказала она. — А тебя?
— Винсент.
Галла повернулась к подругам и сказала им что-то на незнакомом мне языке. Через долю секунды девушки уже горячо спорили, после чего одна из них ушла в темную чащу и вернулась оттуда с букетом белых цветов, непонятно откуда взявшимся в такое время суток. Увидев цветы, Галла восхищенно ахнула.
— Не может быть… не может быть! — Она повернулась ко мне. — Эти цветы расцветают только тогда, когда Великий Бог спускается на землю…
— Не обращай внимания на всю эту религиозную чушь, — посоветовала Дана, наклонившись к моему уху. — Просто сделай им приятное и прими участие в церемонии.
Букет в умелых руках одной из женщин превратился в венок, который тут же надели на голову Галлы. После этого меня пригласили встать рядом с костром и сделали вокруг несколько кругов, продолжив распевание гимна и танец с бубнами. По завершении танца Галла подошла ко мне, держа в руках небольшой деревянный кубок.
— Ты не откажешь мне, Винсент? — спросила она, глядя на меня с надеждой.
— Все зависит от того, о чем ты попросишь, — ответил я уклончиво.
— О, это не страшно! Просто мне было бы приятно, если бы ты выпил со мной…
— А что мне нужно будет пить? — спросил я с опаской, бросая взгляд на Дану. Та одобрительно кивнула, давая понять, что пить можно без страха, что меня отравят.
Галла подошла к котлу над костром и зачерпнула в кубок бурую жидкость с резким запахом каких-то трав.
— Пей до дна, — сказала она мне с улыбкой.
Напиток оказался горьковатым, но не таким уж чтобы неприятным на вкус. Он был похож на вино, которое вскипятили с травяным отваром. Галла кивнула мне, выражая благодарность, после чего выпила сама, зачерпнув из котла еще раз. Я протянул ей руку, и она осторожно сжала мои пальцы.
— Пойдем, я покажу тебе кое-что, — сказала она, но потом посмотрела на Дану и осеклась. — Подожди. Еще минутку.
Дана, вяло подняв бровь, смотрела на то, как вакханка опускается перед ней на колеи, и подала руку для поцелуя. Галла прикоснулась губами к перстню, подняла взгляд на его хозяйку и сказала вполголоса:
