В его объятиях все было прекрасно. Я была счастлива, я много смеялась, а теперь могу только пла-кать.
В самый тяжелый момент мне в голову приходят мысли, в которых большинство людей не признаются. Например, проглотить дюжину таблеток и запить водкой или спрыгнуть с двенадцатого этажа здания. А в Венеции разве есть такие высотные дома? Не думаю…
Какая же я балда! (Хорошо, что во всем этом страдании осталось еще место для улыбки.)
Наверное, будет совсем неправильно отправить Леонардо сообщение: сказать, что мне его не хватает и что я жду его возвращения?
Да, это неправильно, я знаю. Но мне уже нечего терять. Беру телефон с тумбочки и начинаю писать его имя на клавиатуре дрожащими пальцами и с сильно бьющимся сердцем. В этот момент, прежде чем я успеваю написать первую строку сообщения, телефон блокируется и дисплей погасает. Я впадаю в панику. Выключаю его и включаю заново, уже опасаясь, что потеряла все данные, и успокаиваюсь, только когда вижу, как иконки медленно появляются на экране.
Я уверена – это знак. Вселенная послала мне знак (и, не пытаясь быть оригинальной, сделала это через мой айфон): мне не стоит связываться с Леонардо, я должна забыть его! Он просто подонок, эгоист, самовлюбленный подлец. Хорошенько подумай об этом, Элена. Ты хочешь сделать себе еще больнее? Нет, не хочу.
Я уверена – это знак. Вселенная послала мне знак: мне не стоит связываться с Леонардо, я должна забыть его!
С чудовищной смелостью удаляю его номер из телефона. Чувствую себя ужасно, но это был единственный способ не поддаться заново соблазну. С этого момента Леонардо окончательно выйдет из моей жизни. Я дошла до дна, но я одна из тех, кто должен причинить себе боль, прежде чем очнуться и все осознать. Вот для чего нужно было это страдание – чтобы раскрыть мне глаза на правду. Леонардо был ошибкой, опасным приключением, которым я не должна была увлечься. Он стал для меня прыжком в неизвестность, закончившимся падением.
А теперь действительно настал момент прекратить это.
Я думаю обо всех тех, кто в этот момент страдает от любви, в Венеции и во всем мире, и чувствую себя не такой одинокой. Повторяю себе, что я справлюсь с этим, что это не так сложно, как кажется. Я уже не плачу, концентрируясь на дыхании, как научили меня на занятиях пилатесом. Вдыхаю, выдыхаю. Медленно.
Что я теперь буду делать?
Пока я стараюсь связать между собой невыносимое количество бессвязных мыслей, слышу звонок в дверь. Это Гайя, не может быть никто другой, узнаю ее настойчивость. Я совершенно не собираюсь вставать с этой кровати, чтобы открыть дверь. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии, и не смогу вынести ее вопросы.
Лежу неподвижно. Звонок смолк. Может быть, Гайя подумает, что дома никого нет, и смирится. Но она совсем не такая. Через несколько минут начинает звонить снова, с еще большей настойчивостью. Потом опять тишина.
– Элена! – Ее голос отдается эхом у меня в голове, как в пустой комнате. – Элена, открой, ты заставляешь меня беспокоиться!
По инерции плетусь к двери и замираю.
– Я знаю, что ты там! Если не откроешь, вызову пожарников, чтобы взломать эту чертову дверь! – кричит, ударяя кулаками, будто действительно собирается ее выбить.
В конце концов открываю и позволяю ей зайти.
При виде меня она широко раскрывает глаза.
– Можно узнать, что с тобой происходит? – спрашивает она, разглядывая меня с головы до ног. Не дождавшись ответа, душит меня в объятиях и целует в щеку.
Тепло этого объятия распахивает мое сердце. Я растворяюсь в нем и отдаюсь ему полностью. Как я могла подумать, что смогу обойтись без нее? Гайя – это единственный человек, которому я могу доверить то, что от меня осталось.
И тогда я рассказываю ей все. Смело, честно и без стеснения. Вся правда о Леонардо вытекает из моих губ: наш первый раз в палаццо, дьявольское соглашение, испытания, секс, мое сопротивление, моя потерянность. Она слушает молча, сидя напротив меня на диване, недоверчиво покачивая головой, огромные глаза прикованы ко мне.
Под конец повествования Гайя шокирована и взволнована, слеза стекает по щеке. Ну вот, мне удалось оставить ее без слов, для нее это редкость. Не произнося ни слова, она просто сжимает меня в объятии. А я утопаю в ее руках, как в теплом бассейне, в котором чувствуешь дно и невозможно утонуть. Сейчас я ощущаю настоящие чувства. В те немногие мгновения, когда Гайя меня обнимает, ей удается передать мне толику умиротворения, которое пока что сложно принять. Но теперь я действительно не одна.
– А почему ты мне раньше не сказала? – спрашивает, убирая мне прядь волос со лба.
– Потому что боялась, что ты меня осудишь.
– Я? – восклицает она. – Эле, когда это я тебя осуждала?
Вся правда о Леонардо вытекает из моих губ: наш первый раз в палаццо, дьявольское соглашение, испытания, секс, мое сопротивление, моя потерянность.
Опускаю глаза, потом поднимаю опять взгляд на нее:
– Мне было стыдно.
Сейчас мне на самом деле стыдно, что я лгала Гайе, но ее зеленые глаза полны прощения.
– Эй, – шепчет она, обнимая меня за плечи, – ты же знаешь, что я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
– Я знаю… – мне так приятно это слышать.
– Ну а теперь? Что ты будешь делать с Леонардо? – спрашивает со сдержанностью, которой я никогда в ней не видела.
– Забыть его, оставить все позади. Мне очень плохо, но еще больше я злюсь.
Гайя берет мои руки в свои, и это поощряет меня на разговор.
– Еще больше я злюсь на себя. Это я влюбилась в него, как идиотка! – говорю с чувством. – Он меня много раз предупреждал. Я думала, что смогу участвовать на равных в той игре, а вместо этого… Боже мой, какая я злая! – Слова замирают у меня в горле.
Гайя качает головой:
– Если бы ты сказала мне об этом раньше, возможно, я смогла бы тебе помочь. Ты все держала в себе, а я даже ничего не заметила! – укоряет она себя.
А я нарочно оставила ее в неведении по поводу всего происходящего.
– Это я виновата. Я ошиблась во всем, в чем только можно было ошибиться. Леонардо заставил меня лгать самым близким мне людям. Это ужасно. Я знаю. И мне очень жаль.
– Нет, даже не думай произносить слово «виновата», – говорит она рассерженным тоном. – Ты ни в чем не виновата. Это плохо закончилось, но угрызения совести уже ничему не помогут.
– Боже мой, Гайя… – В отчаянии опускаю голову. На минуту закрываю глаза, а когда открываю, из них снова ручьем текут слезы.
– Эй, хватит плакать, ты не сделала ничего плохого, просто следовала тому, что говорит твое сердце, – она наклоняется ко мне и растягивает мои губы в улыбку. – Ну скажи мне хотя бы, что ты хоть чуть-чуть развлеклась… – провоцирует она меня заговорщическим тоном.
У меня вырывается настоящая улыбка, и я утираю слезы.
– А у тебя как дела? – спрашиваю, выныривая из водоворота своих чувств. – Мы говорим только обо мне…
Гайя тяжело вздыхает.
– У меня новости. Я тебя поэтому и искала.
– Хорошие или плохие?
– Да я и сама не знаю, – она пожимает плечами.
– То есть?
– Я рассталась с Якопо, – ее лицо мгновенно темнеет.
– Нет! – Мне искренне жаль, их история мне нравилась. – Что случилось?
– Он предложил мне жить вместе, – объясняет тихим, невыразительным голосом, – и когда меня поставили перед таким важным выбором, я поняла, что не могу лгать ему и себе самой.
В ней, такой импульсивной и легкой, кажется, начинает проявляться уравновешенное самосознание.
– А Белотти имеет ко всему этому отношение? – спрашиваю, уверенная, что так оно и есть.
– Эле, я попыталась его забыть, но мне не удается, – ее глаза светятся, когда она произносит это. – Якопо был само совершенство, он окружил меня вниманием и подарками, но этого мало. Я продолжаю думать об этом подонке.
– Вы хотя бы виделись?
– Говорили по телефону, – отвечает, почти со смирением, – у него жесткий график тренировок. Этот год очень важен для него, он должен превзойти неудачи прошлых месяцев.
– И следовательно?
– Следовательно, не важно, – волна грусти пробегает у нее по лицу, – даже если он далеко, даже если я смогу увидеть его только в конце сезона… буду ждать. Что мне еще остается?
– Даже если он далеко, даже если я смогу увидеть его только в конце сезона… буду ждать. Что мне еще остается?
Киваю головой в знак того, что я рядом и понимаю ее.
– Возможно, я сделала глупость, о которой потом горько пожалею, – вздыхает Гайя. – Якопо было очень плохо, он действительно был влюблен, знаешь?
– Знаю, я надеялась, что у вас все получится, мне бы очень хотелось иметь подругу-графиню, – пытаюсь пошутить. На губах Гайи появляется улыбка, но тут же исчезает.
– А вместо этого у тебя просто подруга-дура!
