Я судорожно оглянулась. В уголках пустого кабинета камеры. Черные глаза справедливости и жестокости.
Внезапно после тряски и волн жара, что накрыли меня с головой, стало зябко. Осознавая, что разрушу жизнь Арсену и сделаю больно Лене, я летела вниз головой в личную пропасть. На колья совести. Разбивая свои чувства вдребезги. Кто я? Как защитить малышку?
Я должна отказаться. Должна.
Неизвестный: у тебя сутки...
Вслед прилетело несколько фото. На первой – папка с синей завязкой, та самая – из бардачка Коши, а дальше мои откровенные снимки в разных позах и ракурсах многолетней давности. С разными мужчинами. Последняя с тем, из сна.
Я открыла поисковик и вбила туда его фото. В одном из вариантов был Роман Воронцов. Очень знакомое имя, на слуху. Изучая его черты лица, я была уверена, что он один из объектов.
Кто ты, таинственный Роман? Неужели я промахнулась?
О Воронцове в интернете было очень мало информации, но то, что успела выхватить, оказалось ужасным.
Сын олигарха, который умер три года назад, Сергея Воронцова. Роман был женат. Жена скончалась от онкологии вскоре после рождения дочери Ани.
Мог ли этот Воронцов быть шантажистом? Неужели Вова – это просто совпадение?
Я набрала в сети – Алиев Владимир. Статьи, картины, фото. Ничего такого, чего я не знаю. Вбила слово «Ворон» – сотни тысяч ответов. Что он имел в виду: «Откуда ты знаешь, что я Ворон?».
Поискала «художник Ворон» и увидела сотни цифровых рисунков в знакомом стиле. И самое странное было то, что все картинки издали связывались в облик рыжеволосой девушки. Ярина.
Вернулась к Воронцову. Суматошно листала виртуальные страницы и ничего не могла понять. Кто ты, Raven? Что ты от меня хочешь?
На одной странице была странная фотография. Мужчина сидел в инвалидном кресле и его обнимала девочка. Наверное дочурка. Темноволосая, с выраженными чертами лица, чем-то похожа на Лику. Дочка Романа – догадалась я.
– Тая! – позвали меня, отчего я дернулась и выронила телефон. Экран треснул и погас.
– Вот черт! – присела, но мобилка уже не включалась.
– Ничего, – подошел ближе Генри. – Купим другой. Пойдем, все собрались уже.
Я с трудом разогнула ноги, потому что идти в зал было очень страшно. Там Лиманов – моя очередная жертва, и от этого кружилась голова.
Шаг 57
Открытие издательства я фактически пропустила. Старалась просто не упасть. Генри что-то спрашивал, я что-то отвечала, улыбалась на камеру, передвигала ноги. Как-то.
А когда поняла, что бокалы с шампанским осушаются быстрее, чем мне приносят новые, решила – пора.
Найти его оказалось несложно. Арсен преобладал ростом над всеми: широкие плечи, большая спина, и Лены не было рядом, будто нарочно.
Я отодвинулась от столов с закусками и юркнула на балкон. Мне нужно было несколько глотков воздуха перед падением. Всего минутка, чтобы взять себя в руки и сделать последний шаг в пропасть.
Я понимала, что выхода нет. Куда я пойду? Как выпутаюсь? У меня малышка на руках, нужно думать о будущем.
Но это же Захарова. Моя веселая подружка, которую я спасала из лап маньяка. Это же Лиманов. Которого я отпустила, позволила ему быть счастливым. Без меня. Как я их сейчас предам? За что?
Горячие руки неожиданно сжали талию из-за спины, большие ладони легли на живот и потянули назад. Я дернулась, едва не рухнула вниз головой, но меня удержали.
– Та-а-ая… – прошептал мягкий голос в затылок. Арсен застыл стеной, будто накрыл меня собой. Ничего не делал, просто стоял и порывисто и пьяно дышал мне в волосы. – Моя Тая… Зачем я тебя отпустил? Увидел сейчас, и все заново. Ты сводишь меня с ума.
– Я сама ушла, – сказали губы. Я будто умерла в тот миг. Желала повернуться, обнять за мощную шею, впутать пальцы в короткие волосы, связать нас, наткнуться на жадный поцелуй. Но совесть в последний миг закричала «Нет!».
Я дернулась в сторону от ласковых горячих рук и побежала прочь, но Арсен поймал меня, вжал в стену, развернул к себе лицом. Ударил над головой ладонью, зарычал сквозь зубы, зажмурился, будто уговаривал себя отступить. И не дал сказать и слова – смял губы, жестоко разрывая мою душу чувством вины.
Мы не могли остановиться. Это будто лесной пожар. Искра – и все до тла.
Платье затрещало, когда большие ладони приподняли меня вверх. Вжикнула молния. Я обняла мужчину ногами, по спине скользнул холодок слабого протеста, но он тут же погас в сумасшедших ласках. Арсен сминал грудь, кусал, целовал везде, будто пытался успеть, будто боялся, что я исчезну.
Он не давал мне опомниться. Сам нападал, крошил и мучил. А я не сопротивлялась и ничего не говорила, только умоляла:
– Да… еще...
Один толчок, другой… Мы взорвались вместе, отчаянно сдерживая крик, погашая его поцелуем. А затем застыли, будто две сломанные ветром березы.
– Отпусти меня… – прошептала я, до боли в пальцах вцепляясь в его плечи.
– Нет.
– Отпусти, прошу тебя.
– Я тебя люблю, Тая. Любил и всегда буду.
– И женился на Захаровой.
Он прилепил лоб к моему лбу, растянул губы в горькой улыбке. В темноте Арсен казался огромным, будто одно движение, и его тело-гора раздавил меня о стену.
– Она была рядом, когда я погибал без тебя. Она… просто поддержала.
– Пусти меня! – я закричала и заколотила его кулаками. Даже по подбородку попала.
И Арсен отступил. Аккуратно опустив меня на пол, стал поправляться. Вжикнула молния, меня скрутило от осознания, что мы сотворили необратимое.
– Ты все еще его любишь? – спросил Лиманов тихо, взглядом поискал что-то в полутьме, помацал карманы пиджака.
– Не твое дело, – я одернула платье и, ступив в сторону, наткнулась носком туфельки на телефон. Он засветился входящим звонком, и я наклонилась его поднять.
На меня с фото смотрела дочка Воронцова – Аня. Как это?
Арсен затих, замотал головой, вытер губы ладонью, будто смывал с себя ложь, протянул руку, чтобы забрать мобильный, а я успела нажать «принять» и услышала одно слово:
– Папа.
Передавая телефон Лиманову в руки, я уже все знала. У меня словно глаза открылись, правда накрыла цунами и оглушила. Подойдя ближе, вплотную, я со всей дури зарядила Арсену пощечину. У него голова повернулась набок.
– Ты-ы-ы… – все, что смогла сказать. – Это все время был ты. Смотрел в глаза и врал. Крутил-вертел. Издевался! Понравилось, скотина? Что ж ты не убил меня, Лиманов, если так ненавидишь? Улыбался мне, а за спиной отправлял мерзкие сообщения? Чего ты добился? Хотел, чтобы я жила и мучилась? Радуйся! Зачем мне такая жизнь, а? Зачем мне жизнь без тебя? Ты ведь – дурак – так ничего и не понял! Я ведь любила тебя, честно любила. Вопреки, идиот, любила! Безумная, – запрокинув голову, засмеялась в воздух. – А ты все это время играл две роли, двуличная птица.
Он стискивал губы и прищуренно смотрел в глаза. Ненавидящим взглядом. Оправдываться перед ним я не стану, говорить о том, что меня вынудило на те прошлые поступки – тоже, пусть подавится своей справедливостью.
– Делай, что хочешь. Я выполнила твое задание, Ворон!
И ушла. Навсегда. Развернулась и спокойно покинула балкон, пересекла заполненный людьми холл и попала на улицу.
Забралась в машину к Егору, забилась в уголок, скинув туфли, и тихо попросила отвезти меня домой.
Отступление 5, или Эпилог
Я сидел на балконе и ненавидел себя, ее, весь мир.
Она разрушила семью лучшего друга. Разрушила в тот миг, когда Света лежала при смерти. Не постыдилась же!
Кто бы знал, как я любил эту женщину. Уступил ее Ромке. Из сердца вырвал, а потом она так быстро сгорела, узнав перед смертью, что муж ей изменяет. С этой швалью!
Рома так и не оправился после смерти жены, запустил воспитание дочери, а через год запил и загремел в психушку.
Но почему, заглядывая в светлые глаза Таи, я не видел той суки, что бесстыдно крутила задом ради шантажа? Какой может быть важный повод, чтобы так делать? Чтобы ломать судьбы. Ради бабла? Не верилось.
