И не дожидаясь моего ответа, Илья силой распахивает дверь и входит. Я закрываю замок и смотрю на него в нерешительности. Хоть на улице и жаркое лето, меня знобит, поэтому я кутаюсь в шерстяную кофту. Голову я не мыла уже несколько дней, поэтому волосы завязаны в небрежный пучок. Косметики на лице нет.
Мой небрежный вид очень контрастирует с внешним видом Ильи. Он как раз-таки одет с иголочки. И совсем не похож на человека, которого таскают по судам.
Он смотрит на меня с вызовом.
— Ты сделала это, потому что тебе меня жалко, да? — Спрашивает с издевкой.
— Что? — Я не понимаю, о чем он.
— Почему ты не сдала меня им полностью? Пожалела меня, да? Мне не нужна твоя жалость, Ксюша, — цедит со злостью сквозь зубы.
— Илья, я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он нервно смеется.
— Ну ты ведь нарыла на меня полную информацию, что я вывел из России миллиард. Так почему ты не отдала им полный компромат на меня? Зачем пожалела? Знаешь, я требую, чтобы ты отдала им все.
Я недоуменно на него смотрю.
— Я отдала на тебя полное досье, Илья. Иначе бы тебя убили. Я бы не стала что-то скрывать, рискуя твоей жизнью.
Он снова смеется.
— Но, как видишь, я не мертв и не в тюрьме. Потому что правоохранительные органы узнали о выводе из России только 50 миллионов рублей. Это далеко не миллиард, поэтому отмазаться удалось очень легко. И я снова спрашиваю тебя: зачем ты меня жалеешь? Я ведь разрушил твою жизнь, убил нашего ребенка, навсегда лишил тебя возможности еще иметь детей.
Я ничего не понимаю. Я ведь отдала Терентьеву все документы, которые были в сейфе Ильи за камином.
— Я не знаю, как так вышло, Илья. Я отдала на тебя все, что у меня было. А теперь, пожалуйста, уходи. Тебе слишком опасно тут находиться.
— Да уж куда опаснее.
И вместо того, чтобы идти на выход, он идет в глубь квартиры. Заходит на кухню и явно видит на столе пистолет.
— О, а это для кого? Ты знала, что я приду и ждала меня?
Я иду на кухню. Илья стоит с оружием в руке и задумчиво его вертит. В сейфе Тока за камином тоже был пистолет, но не думаю, что он реально умеет им пользоваться.
— Илья, положи, пожалуйста, на место. Это слишком опасно для тебя.
— Я, по-твоему, настолько тряпка и тюфяк, что не умею даже пистолетом пользоваться? — Его слова звучат с обидой и сарказмом.
Он начинает подкидывать оружие в воздухе. И мне это не нравится.
— Илья, пожалуйста, не надо. Оставь пистолет.
Клянусь, если он сейчас не прекратит с ним играть, я заберу у него оружие силой. И он, естественно, не прекращает. Когда пистолет очередной раз в воздухе, я делаю резкий выпад и перехватываю его у Ильи.
— Ого, вот это у тебя реакция.
— Меня этому специально обучали. Илья, уходи. Тебе нельзя находиться рядом со мной.
Но он никуда не собирается. По-хозяйски разваливается на стуле, берет кружку с моим недопитым чаем и делает глоток.
— Ммм, мой любимый с бергамотом и лимоном.
Он сидит у окна, и мне это не нравится.
— Илья, отсядь от окна хотя бы.
— Зачем? — Удивленно на меня смотрит.
— Затем, что если с крыши дома напротив за мной наблюдают, то тебя сейчас видно. И снайпер легко может выстрелить тебе в голову. Пересядь, пожалуйста, на другой стул.
Он делает еще глоток из моей кружки и поудобнее устраивается на стуле.
— Не, мне тут нравится.
Я уже теряю терпение. Зачем он намеренно напрашивается на неприятности?
— Илья, зачем ты пришел?
— Я пришел сказать, что не нуждаюсь в твоей жалости. Сдай меня им по полной. Более того, я требую этого.
Я лишь вздыхаю.
— Я сдала тебя, Илья. Я отдала полное досье на тебя. Все, что нашла в твоем сейфе за камином. У «Росстроя» на тебя полный компромат с выводом из России 950 миллионов рублей.
Он начинает смеяться.
— А как ты узнала про сейф за камином?
— Очевидно ведь, что самое секретное и дорогое ты прячешь в месте, которое связано с твоей сестрой. Я ощупала портрет на стене и обнаружила кнопку. У тебя же узнала дату смерти и день рождения твоей сестры. А потом сняла отпечатки пальцев с твоей кружки. Илья, я профессиональная шпионка.
Ток пристально смотрит мне в лицо и медленно качает головой.
— Ты гребаная психопатка, Ксюша. Ты исчадие ада. — Он выплевывает каждое слово со злостью.
— Я стала такой из-за тебя. Ты сломал мою жизнь.
— Так сломай теперь мою! Давай, Ксюша, я заслужил! Выстрели в меня из этого пистолета! Ты же так долго мечтала о моей смерти. — Он очень эмоционально выкрикивает каждое слово. Он зол. Чертовски зол.
Я качаю головой.
— Больше нет, Илья.
Снова смеется.
— Мне не нужна твоя жалость.
— Это не жалость, Илья.
— А что?
Я пожимаю плечами.
— Любовь.
Ток горько хмыкает.
— Ты не способна на это чувство. Ты беспощадная машина. Ты бесчувственный робот. Ты чокнутая психопатка.
Его слова больно режут по сердцу. Он говорит правду, но мне неприятно ее слышать от него. Именно от него. От любого другого человека мне было бы все равно. Но не от Ильи.
На глаза наворачиваются слезы, и он их видит. Скептически машет рукой.
— Ой, вот только не надо этих искусственных слез. Ты хорошая актриса, но твоим слезам я больше не верю.
— Илья, уходи немедленно.
Но он не собирается никуда уходить. Отвлекается от моего лица и проводит глазами по кухне.
— А почему ты не сделаешь тут ремонт? Ты же миллионерша.
Я теряю терпение.
— Потому что я 12 лет не живу в этой квартире, Илья. Она все эти годы стояла закрытой. У меня другая квартира, в которой я живу.
Он удивленно вскидывает на меня взгляд.
— И где твоя квартира?
— На противоположном конце Москвы.
Он задумывается.
— Мы сейчас на юго-западе города. Значит, твоя квартира на северо-востоке?
— Я не скажу тебе.
— Почему?
— Потому что это опасно для тебя — знать, где я живу.
Ток тяжело вздыхает и закатывает глаза.
— Да что ты все заладила «опасно, опасно». Ну убьют меня. И пускай. Мне уже по фиг.
— Мне не по фиг. Поэтому я прошу тебя уйти.
Илья не успевает ничего мне ответить, потому что раздается звонок в дверь. Я резко дергаюсь, Илья тоже. Мы переглядываемся.
— Ты ждала кого-то? — Тихо спрашивает.
— Нет. Это, наверное, соседка Любовь Павловна. Она периодически ко мне обращается то за солью, то за сахаром.
Звонок повторяется более настойчиво. Я смотрю Илье ровно в глаза, настраиваю голос на нужную интонацию и использую прием убеждения.
— Илья, сиди на кухне и не выходи.
Он послушно кивает головой. Я кладу пистолет на столешницу и иду к входной двери. Но когда я смотрю в глазок, в моих жилах стынет кровь.
Потому что я вижу Шанцуева.
Я не спешу открывать. Так и стою у двери в нерешительности. Еще и Илья на кухне.
— Ксюшенька, открывай, я знаю, что ты там, — слышу его голос через дверь.
Вся надежда на то, что Илья будет послушно сидеть на кухне и не высовываться. И как хорошо, что Ток не потрудился разуться.
Я поворачиваю замок и открываю дверь. Шанцуев как всегда в шляпе, темных очках и сером плаще. Хотя на дворе середина лета.
— Чем обязана, Иосиф Валерьянович?
— Давно не виделись, Ксюшенька. Соскучился по тебе. Позволишь войти внутрь?
Я пропускаю его в квартиру. Закрываю за ним дверь и веду в гостиную.
— Если ты не возражаешь, я не буду раздеваться.
— Не возражаю.
Он проходит в комнату и с любопытством ее оглядывает.
— А тут совсем ничего не изменилось за 30 с лишним лет. Ты ведь знаешь, что я подарил эту квартиру твоим родителям, когда они поженились?
— Нет, я не знала.
— Да, это был мой свадебный подарок для Танюши и Сережи.
Мне это очень не нравится. Значит, квартира напичкана жучками и, возможно, Шанц знает, что Илья сейчас тут. Но я не должна выдать свое смятение.
— Вы что-то хотели от меня, Иосиф Валерьянович?
