И еще одно. Когда нет волос, а следовательно, нет и тени, сам трах кажется чем-то определенно смертельно опасным. У моей дубинки просто нет ни малейшего шанса пройти в крохотную щелочку, не разорвав все к чертовой матери… это понятно даже пятилетнему ребенку, но мы с Таней не пятилетние, а потому горим желанием попробовать. Щиплю ее за задницу и, когда она подскакивает, иду на таран. Мой приятель просовывает голову, а потом вползает и весь, как улитка в домик. У меня нет никакой уверенности, что он знает, куда идет, но спешит так, как будто сильно опаздывает.
Трахать Таню почти то же самое, что трахать школьницу из средних классов, разве что школьница выглядела бы постарше. Даже не обо что потереться — голая кожа, как у общипанного цыпленка… только у того хотя бы пупырышки есть. Между ногами — ничего… скользко, душно и жарко, как будто из печи несет. И все же она принимает мой член полностью, как взрослая женщина.
Попробуйте промерить глубину у сучки, которая жить без этого не может, — вы обнаружите, что никакого дна не существует. Растягивайте член до бесконечности, как кабель, — в конце концов все равно выяснится, что для пары дюймов место еще осталось. Используйте самые разные новшества вроде телескопических членов, расширяющихся членов и членов, которые раздуваются, как воздушные шары… она улыбнется вам мило и немного разочарованно, хотя из вежливости промолчит.
Таня обнимает меня ногами, ухватывается покрепче… и — есть! — прилипает, как обои к стене. Мой хуй входит в нее на полруки, и только в самом конце она негромко пищит и тут же начинает вертеться, тянет мою голову вниз и втыкает мне в рот свой язык.
Знаю, это всего лишь воображение, однако ощущение не становится от этого менее реальным — ее язык несет вкус пизды. Ладно, я не против… Каждый занят своим делом — я ее трахаю, она водит язычком по небу. Вкус немного сладкий, фруктовый, совсем не похожий на тот вонючий, рыбный… когда-нибудь выяснится, что в соке, который женщины раздают бесплатно желающим, содержатся все необходимые для предотвращения выпадения волос витамины. Надо будет только изобрести какой-то предлог для успокоения совести озабоченных американцев.
Просто трахать Таню невозможно… мне нужна вся полнота ощущений… я должен понять этот поразительный новый ландшафт. Запускаю под нее пальцы… щекочу задницу, пощипываю, сжимаю и, наконец, не вынимая поршень, засовываю в пизду еще два пальца. Ей это нравится… она мечется по дивану… она — корзина, полная змей… мы переворачиваемся, едва не скатываемся, но при этом я постоянно ощущаю себя в тисках теплых голых ног, освободиться из которых у меня нет ни малейшего шанса. В гимнастике у нас были бы успехи.
При всем том Таня не дает мне забыть и про ее подрастающие сиськи. Долгое время у нее их просто не было, и теперь она носится с ними, как павлин со своим хвостом. Я должен с ними играть, я должен их покусывать, должен сосать соски и т. д., и лишь тогда она поймет, что я ценю их так, как они того стоят. Только ради них, только ради того, чтобы я поиграл с ними, она готова сделать паузу в безостановочном трахе. Ненадолго, конечно, минут на десять, а потом — снова карусель. Похоже, Таня вбила себе в голову, что они вырастут еще больше, если с ними будут забавляться, и, как мне кажется, она пытается повлиять на их рост каким-то средством. Черт, я в ее годы тоже занимался чем-то подобным… хорошо, что не оторвал…
Когда Таня вытягивает руки над головой и выгибает спину, ее груди почти исчезают. Она хочет, чтобы я остановился на минутку и оценил.
— Посмотри на меня. Я ничуть не изменилась с тех пор, как была маленькой девочкой. Не жалеешь, что не знал меня тогда? Я бы все равно дала тебе… Да, дала бы! Я была такая миленькая, с кудряшками, и каждый день смотрела, появились у меня волосы или нет. И вот теперь, когда они у меня есть, я их сбриваю… не глупо ли? — Поворачивает голову и смотрит через плечо на свой зад. — Но такой попки у меня тогда не было. И ямочек никаких не было…
Мы вместе исследуем ямочки у нее на заднице, хотя меня больше интересует щель между упругими полушариями. Становлюсь на колени позади нее, и Таня, едва почувствовав прикосновение, раздвигает ноги.
— Вставь! Засунь его в эту дырку и выеби меня! — Она опускает голову на руки, и голос звучит немного приглушенно. — Там так голо и тесно… Можешь представить, что я маленькая девочка…
Да уж, с собой Таня играть умеет. Впрочем, ей нет нужды притворяться — она и есть маленькая девочка, с какой стороны ни посмотри, а сзади так вообще мне видна только розовая голая щелка. Дрючить такую малютку стыд, но стоит ее попке подмигнуть, и мой приятель становится неуправляемым.
Она требует всего, хочет больше и больше. Скулит, хнычет… и он, послушный, протискивается в глубину. Я человек не жадный: если у меня что-то есть, почему бы и не поделиться с другими. Потом ей хочется, чтобы я поиграл и со второй дыркой, а если нет, то она сама себя обслужит. Говорит, что даст мне пару уроков…
— Я знаю об этом все. Как с ними играть… С большими и маленькими, жирными и волосатыми. Если найдешь такую, с которой не будешь знать, что делать, приводи ее ко мне — я покажу.
Хватит болтать! Она получает полную порцию свежей спермы… рычит и воет… кончает. Прыгает как кузнечик… и я вместе с ней. Удерживаю шланг в заднице, выплескиваю последнее, и Таня падает наконец на диван.
— Сделай такое Снагглс, она бы перепугалась и пряталась от тебя, пока родители не увезли бы ее из Парижа. Пообещай, что не будешь трахать ее так, если мне удастся притащить Снагглс к тебе.
Мой приятель еще пытается держаться, и Таня помогает ему в этом. Она лежит на спине, и я вижу, как сочится из пизды сок вместе со спермой. Густой липкий бульон.
Таня хочет узнать про меня и мать Снагглс. Я ведь, конечно, трахал ее? Ответ нет. Трахал ли я ее так, как только что Таню? Сосала ли она у меня? В какие еще игры мы играли? Такие ли у нее роскошные формы, как у Таниной матери? Я не отвечаю. Девчонка и без того способна заварить такую кашу… Ладно, говорит она, только не думай, что это такая уж большая тайна. Снагглс все видит и все замечает.
— А ей известно, что ты трахалась с ее папочкой? — спрашиваю я.
Таня удивлена, что я знаю об этом. Как? Откуда? От Энн? Рвет мой член так, словно вознамерилась выполоть его, как сорняк.
— Он рассказал жене? Она знает, чем мы занимались? Молчу. Таня начинает раздражаться. Ей надо быть в курсе таких вещей, чтобы знать, как себя вести.
— Он дал мне чек, как какой-нибудь шлюхе. Но деньги я еще не получала, потому что не хочу ничего покупать.
У нее вдруг появляется идея — отдать чек мне. Прямо сейчас. Чтобы я что-нибудь себе купил. Если уж с ней расплачиваются, как с девушкой в отеле, то и ей, пожалуй, надо поступать соответственно, то есть отдавать заработанное мужчине. И не буду ли я добр сам потом объясниться с Сэмом, откуда на чеке моя подпись! Что за этим кроется, мне понятно, — она хочет вернуть бумажку Сэму. Советую Тане засунуть бумажку в задницу и там оставить — как-никак первый заработок. Она говорит, что согласна, но только если я сам доставлю туда чек на собственном члене.
