На несколько секунд гриффиндорец замер, размышляя. Честно говоря, ему уже надоело это бессмысленное блуждание по дому. Ничего интересного он все равно не нашел, да в общем-то и не знал, что ищет. Нет, он помнил, что тщательно осмотреть Принц-Мэнор пообещал себе еще в тупике Прядильщиков, глядя на окутывающие тот дом защитные чары. Но… Это тот дом нужно было осматривать, не этот!
Решив все-таки быстренько пробежаться по второму этажу западного крыла, Гарри стремительно направился к лестнице. Но… Стоило ему подняться всего на один пролет, как на пути молодого человека возник преграждающий дорогу магический щит. Аврор вытащил палочку и произнес проявляющее заклятие. В воздухе перед ним тут же засветилось разноцветное переплетение защитных чар, удивительно похожее на окружавший дом в тупике Прядильщиков барьер. Безо всяких сомнений, их ставил один и тот же человек, настоящий Мастер Чар. Снейп? Возможно. Да, скорее всего это должен быть он. Но почему тогда в Хогвартсе никто не говорил о том, что Мастер Зелий является еще и Мастером Чар? Как можно было сохранить в тайне мастерство такого уровня?! И главное - зачем? Гарри только со слов Гермионы знал о том, что Снейп входит в число лучших зельеваров Европы, но то, что зависшая перед ним разноцветная паутина является детищем одного из лучших специалистов по чарам, не сомневался. А если не Снейп, то кто? И зачем этому кому-то было ставить защиту такого уровня на эту лестницу? Что такого находится на втором этаже западного крыла Принц-Мэнора? Сопоставимый с запасами Гринготтса склад золота? Секретная лаборатория? Какой-нибудь древний и очень опасный артефакт?
Нет-нет! Стоп! Вопрос надо ставить по-другому. Это что-то должно связывать Принц-Мэнор с домом в тупике Прядильщиков. Раз здесь и там защита одинаковая, то… А что, то? Мало ли, может у Снейпа есть друг - Мастер Чар и вся эта защита была подарком на день рождения параноику-зельевару?
Гарри медленно спустился по лестнице и остановился. Итак, второй и третий этажи западного крыла были для него недоступны. Можно, конечно, было попробовать зайти туда из анфилад второго этажа, но едва ли человек, наложивший такую защиту, допустил бы столь глупую ошибку. Проверить, конечно, нужно, но... Эх! Как же ему надоели эти со всех сторон на него посыпавшиеся тайны! Мало ему расследования убийства Эла, нового Темного Лорда, мошенничеств Министерства и Аврората, так теперь еще и Снейп загадок подкидывает!
Интересно, имеет ли смысл идти в восточное крыло или оно также закрыто? Больше всего Гарри сейчас хотелось плюнуть на все и отправиться в так понравившуюся ему утром ванную комнату. Налить в бассейн горячей воды, добавить в нее масла с ароматом лаванды или насыпать морской соли и забыть обо всех-всех проблемах.
Но все же не даром молодой человек был аврором. Может, он и не очень хорошо умел анализировать факты, но уж упрямства ему было не занимать. Раз уж он начал исследовать дом, то как минимум должен удостовериться в том, что побывал везде, где мог.
На всякий случай все же дойдя до западного конца анфилады второго этажа, гриффиндорец убедился в том, что проход во флигель защищен также хорошо, как и западная лестница, и отправился в другую часть дома.
К его удивлению, проход в восточное крыло был открыт. Осторожно, как будто опасаясь встретить кого-то враждебного, молодой человек прошел в широкую галерею. Должно быть раньше, по ее стенам висели портреты, однако, сейчас ни одного из них здесь не осталось. А кстати, ведь и в самом деле: ни в одном помещении Принц-Мэнора не было картин. И только сейчас Гарри понял, что это также странно. Уж фамильная галерея Принцев-то тут быть должна!
По бокам галереи были двери, но аврор их пока проигнорировал, сосредоточив все свое внимание на единственной двери в ее дальнем конце. Он сам не мог бы сказать почему, но его охватило какое-то странное волнение. И уже открывая ту дверь аврор был уверен, что найдет за ней что-то необычное, важное.
Однако к его разочарованию помещение, в котором молодой человек оказался, ничем не отличалось от уже виденных им сегодня пустых комнат. Разве что тем, что мебели в ней не было вообще никакой. Да стены были обтянуты необычной нежно-голубой тканью. Гарри посмотрел на потолок и не сдержал восхищенного возгласа. Такого красивого плафона в обрамлении не менее впечатляющей лепнины не было больше ни в одном помещении Принц-Мэнора. Да что там! Такого он даже в Хогвартсе не видел.
На потолке было изображено море. Ярко-лазоревые волны нежно обнимали серые камни скал, вздымавшихся в прозрачно-голубое небо. Игривые белые барашки еле уловимой лаской скользили по кое-где выглядывающим из воды утесам, а там, где в море выдавалась скала повыше, тысячи брызг целовали ее подножье. Море и скалы… И солнце, яркое, не по-английски щедрое, как будто бы тоже влюбленное в этот пейзаж - от этого зрелища у Гарри перехватило дыхание. В свои двадцать четыре года он никогда не был в других странах, но сейчас понял, что в место, подобное этому, отправится обязательно. Наверное, это где-то на Средиземноморье.
Молодой человек еще долго мог бы простоять в этой комнате, любуясь видом скалистой бухты, если бы не незнакомый женский голос, позвавший:
- Северус?
Гарри быстро огляделся и только тут заметил, что в комнате была еще одна дверь, обитая тем же материалом, что и стены, а потому практически незаметная. Голос явно прозвучал оттуда. Гриффиндорец подошел к двери, негромко в нее постучал и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл.
- Мэм? Здравствуйте, я … - начал он говорить, прежде, чем понял, что и в этой комнате никого не было. Нет, не правда. На дальней ее стене висели две большие картины - портреты двух молодых девушек. Обе они были черноволосы и черноглазы, обеим было лет по шестнадцать, но на этом их сходство и заканчивалось. Девушка на левом портрете была необыкновенно хороша собой: нежная оливкового цвета кожа, выразительные большие глаза, крупные чувственные губы и маленький изящный носик. А еще - аристократически ровная спина, уверенная поза и прямой изучающий взгляд.
- Вы кто? - спросила она, и Гарри понял, что это ее голос он только что слышал.
- Гарри. Гарри Поттер, мэм. Я живу тут с профессором Снейпом. То есть…
- Вы - любовник Северуса?
- Нет! Я его бывший ученик. А сейчас профессор помогает мне с одним зельем и…
- Ну и зря. Северус хороший человек, особенно учитывая, какими ублюдками были его отец и дед.
- Мама! - вмешалась в разговор девушка со второго портрета. Гарри перевел взгляд на нее и мысленно охнул. Ее изображение он однажды уже видел - в той газете, что показывала ему Гермиона в конце шестого курса. Да-да! Это некрасивое лицо с длинным носом ни с чем нельзя было спутать. Портрет, несомненно, принадлежал Эйлин Принц, матери Снейпа.
